В уголовном законе не регламентировано определение принудительных мер медицинского характера. Поэтому в юридической литературе понятие принудительных мер медицинского характера трактуется по-разному и данное обстоятельство является поводом для дискуссий.
Постановление Пленума ВС РФ от 7 апреля 2011 г. № 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» под принудительными мерами медицинского характера подразумевает «меры уголовно-правового характера, которые применяются только к лицам, совершившим предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости или у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение, а также к лицам, совершившим преступление и страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, и лишь при условии, когда психическое расстройство связано с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц» [15].
П. А. Колмаков под принудительными мерами медицинского характера понимает специальный вид мер государственного принуждения, который предусмотрен законом, и применяется судом в строго урегулированном уголовно-процессуальном порядке к лицам, указанным в ст. 97 Уголовного кодекса Российской Федерации [9, с. 21].
В. И. Горобцов в своем определении принудительных мер медицинского характера выделяет не только цель и содержание применения данного вида мер, но и лиц, к которым данные меры применяются. Обратимся к данному определению: «принудительные меры медицинского характера – предусмотренная уголовным законодательством разновидность уголовно-правового принуждения, применяемая судом к лицам, нарушившим закон в состоянии невменяемости, либо ограниченной вменяемости, либо совершившим преступление в состоянии вменяемости, но заболевшим после их совершения психическим расстройством, делающим не возможным назначение или исполнение наказания, а также совершившим преступления и нуждающимся в лечении от алкоголизма или наркомании, и заключающаяся в принудительной реализации медицинского воздействия и специально-предупредительных мер в целях излечения или улучшения психического состояния этих лиц, предупреждения совершения ими новых общественно опасных деяний, обеспечения безопасности, как общества, так и больного, проведение мер социальной реабилитации» [4, с. 15].
В свою очередь Т. М. Калинина полагает, что определение принудительных мер медицинского характера, предложенное В. И. Горобцовым, излишне многословное, и включает в себя также цели их применения, хотя цели этих мер законодатель закрепляет в ст. 98 УК РФ [7, с. 345].
По мнению В. Н. Додонова принудительные меры медицинского характера – это вид мер уголовно-правового характера, который заключается в принудительной госпитализации, амбулаторном лечении или применении иных процедур медицинского характера к лицам, совершившим общественно опасные деяния [5, с. 184].
Подобного мнения придерживаются Л. М. Бабкин и С. В. Булатецкий, уделяя внимание тому, что хотя и принудительные меры медицинского характера являются разновидностью мер уголовно-правового характера, при этом не являются уголовным наказанием, и применяются только на основании решения суда [3, с. 45].
Б. А. Протченко г. в диссертации дает следующее определение: «Принудительные меры медицинского характера – это установленные законом медико-судебные меры, назначаемые судом представляющим опасность для общества по своему психическому состоянию и характеру содеянного невменяемым, а также заболевшим после совершения преступления хронической или временной душевной болезнью вменяемым лицам» [13, с. 11].
Указанные выше определения принудительных мер медицинского характера позволяют выделить основные и второстепенные признаки данных мер, делающие предложенные определения слишком громоздкими. Очевидно, что авторы стремились отразить не только содержание и цели принудительных мер медицинского характера (назначаются судом, имеют уголовно-правовую природу, являются принудительными, направлены на улучшение психического состояния человека), но и указать лиц, в отношении которых они применяются (лица, с психическими заболеваниями, наступившие до совершения преступления, приобретенные во время совершения деяния, либо с частичными психическими отклонениями).
Существует и другая точка зрения, согласно которой принудительные меры медицинского характера являются мерами социальной защиты от общественно-опасных деяний психически нездоровых лиц. Исследователи такой позиции отмечают, что принудительные меры медицинского характера, не являются по своей природе исключительно уголовно-правовыми, хотя и закреплены в Уголовном кодексе РФ.
Здесь можно привести мнение Б. А. Протченко. По его мнению, принудительные меры медицинского характера не являются наказанием и не влекут за собой причинение вреда [13, с. 14]. И. И. Карташов также считает, что применение принудительного лечения не ухудшает, а улучшает правовой статус лица [8, с. 6].
Приведенные умозаключения имеют свои основания. Однако нам близка следующая точка зрения: принудительные меры медицинского характера – это разновидность мер безопасности, которые призваны обеспечить безопасность общества за счет принудительного лечения лиц, совершивших общественно опасные деяния (преступления) и страдающих психическими расстройствами. Ограничения, применяемые в этих случаях, осуществляются в первую очередь в интересах самого больного.
Таким образом, анализ указанных выше определений, позволяет сформулировать собственную позицию в отношении данного понятия: принудительные меры медицинского характера - особый вид государственного принуждения, целью которого является обеспечение безопасности общества и государства, осуществляемый по решению суда, в отношении лица, совершившего противоправное деяние в состоянии невменяемости, или лица, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания.
В целом применение принудительных мер медицинского характера связано с тем, что психическое расстройство лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние, с одной стороны, полностью исключает его уголовную ответственность, с другой – может привести к совершению повторного общественно-опасного деяния.
Как отмечают Н. П. Дубинин, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, при психическом заболевании, не исключающем вменяемости, связь с внешним миром сохраняется, но с определенными искажениями, основными из которых являются: снижение сопротивляемости к воздействию ситуаций, в том числе конфликтных; возникновение препятствий для развития социально-полезных черт личности, особенно для ее адаптации к внешней среде; ослабление механизмов внутреннего контроля; сужение возможности выбора решений и выбора модели поведения; облегчение реализации импульсивных, случайных, непродуманных, в том числе противоправных, поступков [6, с. 211].
Из этого следует, что при применении принудительных мер медицинского характера наряду с уголовным наказанием либо в процессе исполнения (отбывания) наказания социально-правовая природа рассматриваемых мер уголовно-правового воздействия принципиально не меняется. Бесспорно, в данном случае принудительные меры медицинского характера определяются в обвинительном приговоре суда, сопровождаются отрицательной оценкой со стороны государства преступного деяния и т. д. Однако, в отличие от наказания, указанные меры не несут в себе его главного, сущностного признака - элемента кары, воздаяния и преследует совершенно иные цели.
Принудительное лечение невменяемых продолжается вплоть до их выздоровления, исчезновения возможности причинения существенного вреда либо опасности для себя или других лиц. Окончанием же реализации принудительных мер медицинского характера в отношении «ограниченно вменяемых» наряду с выздоровлением является восстановление способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), а также руководить ими. В связи с этим, полагаем, что реализацию принудительных мер медицинского характера, назначенных наряду с наказанием необходимо рассматривать параллельно, обособленно, самостоятельно. Достижение целей наказания по истечению назначенного судом срока, то есть исправление осужденного, восстановление социальной справедливости, общая и частная превенция совершения новых преступлений не свидетельствуют о его излечении, либо улучшении психического состояния. По аналогии реализация целей института принудительных мер медицинского характера не отождествляется с целевым предназначением уголовно наказания. Ремиссия психического расстройства лица может представлять собой лишь условие для прекращения применения к нему принудительных мер медицинского характера, направления уголовного дела для производства предварительного расследования в общем порядке, возобновления исполнения назначенного судом наказания (ст. 103 УК РФ) [10, с. 135].
Небезупречным выглядит и представление принудительных мер медицинского характера в качестве собирательного института уголовного права, в объем которого необходимо относить меры уголовно-правового воздействия, заключающие в себе медицинский критерий (характер). Отсрочка отбывания наказания больным наркоманией не может быть признана иной мерой уголовно-правового характера, в частности, принудительной мерой медицинского характера по ряду причин:
- во-первых, учитывая формальный критерий, перечень видов принудительных мер медицинского характера четко определен нормой УК РФ, является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию, в то время как отсрочка отбывания наказания больным наркоманией отнесена законодателем к видам освобождения от наказания (ст. 821 гл. 12 УК РФ);
- во-вторых, основанием применения «отсрочки» является юридический факт в виде совершения преступления. Общественно опасное деяние, совершенное лицом, страдающим психическим расстройством, преступным не является;
- в-третьих, отсрочка отбывания наказания может быть реализована только в отношении лица, которое способно осознавать свои действия и руководить ими в процессе совершения преступления;
- в-четвертых, лишения и ограничения, испытываемые лицом при применении отсрочки отбывания наказания, реализуются в течение определенного законом срока (не более 5 лет (ч. 1 ст. 821 УК РФ) и лишь формально зависят от состояния здоровья лица, совершившего преступления и иных его индивидуальных особенностей;
- в-пятых, курс лечения от наркомании, медицинская реабилитация в рамках реализации «отсрочки» являются добровольным желанием лица, совершившего преступление, тогда как меры уголовно-правового воздействия, закрепленные в главе 15 УК РФ, по своей сущности не предусматривают свободу выбора и носят исключительно принудительный характер [11, с. 103].
Сведение сущности принудительных мер медицинского характера к предусмотренным уголовным законом «мерам безопасности» является спорным и требует научного обоснования. Законодатель осознанно отказался от указанного термина, получившего широкое применение в источниках советского уголовного права, закрепив категорию «меры государственного принуждения». «Безопасность» и «принуждение» тождественными понятиями не являются, так как первые направлены на источник опасности, а вторые подразумевают ограничение прав и свобод. Безопасность официально определена законодателем как состояние защищённости жизненно важных интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних угроз. В связи с этим, сведение ее сущности к мерам уголовно-правового воздействия, применяемым в отношении психически нездорового лица, совершившего деяние, запрещенное уголовным законном, неприемлемо. Исходя из этого, в действительности имеет место быть подмена термина «принудительные меры медицинского характера», которые не являются уголовной ответственностью, но применяются в рамках УК РФ, словом «безопасность», хотя даже лексическое значение этого слова не соответствует их сущности [11, с. 104].
Считаем справедливой точку зрения отдельных исследователей, полагающих, что принудительные меры медицинского характера по своей сущности являются иной, обособленной от уголовной ответственности, мерой уголовно-правового характера.
Данный вывод основывается исходя из сущностных признаков, присущих рассматриваемым мерам уголовно-правового воздействия:
- предусмотрены уголовным законом;
- применяются по решению суда только в отношении лица, которое по объективным причинам не (не в полной мере) способно осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие психического расстройства;
- носят принудительный характер;
- реализуются в течение неопределенного законом срока, так как непосредственно зависят от состояния здоровья лица и иных его индивидуальных особенностей;
- применяются с целью излечения лица, страдающего психическим расстройством, или улучшения его психического состояния, а также предупреждения совершения новых деяний, предусмотренных уголовным законом [11, с. 105].
В связи с этим, представляется, что деление института принудительных мер медицинского характера на разноплановые по своей правовой природе меры уголовно-правового воздействия недопустимо. Принудительные меры медицинского характера по своей сущности, целям, основанию применения обособлены от уголовной ответственности, в том числе от наказания и находятся в иной плоскости уголовно-правового регулирования.
Изложенное позволяет заключить, что принудительные мер медицинского характера – это мера государственного принуждения, назначаемая на основании решения суда. Принудительные меры медицинского характера применяются к лицу, совершившему деяние, запрещенное уголовным законом, и заключаются в предусмотренном УК РФ принудительном ограничении прав и свобод лица, обусловленного его психическим состоянием как в момент совершения общественно опасного деяния, так и после его совершения.
