Статья 153 Гражданского Кодекса Российской Федерации указывает, что сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Данное определение в научной доктрине принято считать классическим. Однако, среди ученых – цивилистов существуют и иные мнения в отношении понятия «сделки». Так, например, Г.Ф. Шершеневич писал, что под именем юридической сделки понимается такое выражение воли, которое непосредственно направлено на определенное юридическое последствие, т.е. на установление, изменение или прекращение юридических отношений [10, с. 175-177]. Здесь мы видим, что в качестве последствий заключения сделки Г.Ф. Шершеневич также, как и законодатель, определяет динамику юридических правоотношений, то есть их развитие от установления, включая изменения, и до прекращения прав и обязанностей субъектов правоотношений. Однако, в отличие от легального определения, Г.Ф. Шершеневич пишет, что сделка – это выражение воли, указывая, таким образом, что для заключения сделки первостепенное значение имеет возникновение воли, то есть желания лица на совершение действий по заключению сделки. А сделка – это не что иное, как внешнее проявление воли, её воплощение.
Тем временем, в ст.153 ГК РФ указано, что сделка – это совершение действий. Из данного определения мы видим, что законодатель соотносит сделку с конкретными действиями лиц, будь то подписание договора, оплата продуктов на кассе или фактическое пользование имуществом после истечения срока договора аренды при отсутствии возражений со стороны арендодателя, влекущее продление договора на прежних условиях на неопределенный срок.
Оба рассмотренных понятия содержат важные критерии для отнесения сделки к категории «действительной». Сделка, заключенная лицом, не имеющим внутренней воли к её заключению, может изначально быть недействительной или быть признана таковой судом. В то же время одной лишь воли без её внешнего выражения в виде совершения конкретных действий недостаточно для заключения сделки. В связи с чем легальный подход к понятию сделки представляется более рациональным, так как отсутствие действий, направленных на заключение, изменение или прекращение сделки влечет и отсутствие юридических последствий. В то время как отсутствие воли при заключении сделки может лишь повлечь её недействительность, то есть даже при отсутствии воли, но при совершении действий, направленных на заключение, изменение или прекращение сделки, сделка будет заключена, но при наличии обстоятельств, влекущих её оспоримость или ничтожность, может быть недействительной.
Иной подход к понятию сделки обозначил в своих работах Д. И. Мейер, который под юридической сделкой понимал «всякое юридическое действие, направленное к изменению существующих юридических отношений» [2]. Здесь стоит остановиться на той части определения, которая указывает на цель заключения сделки. В отличие от рассмотренных выше понятий сделки, ученый придерживается мнения, что юридические отношения возникли и существуют еще до момента заключения сделки, а совершение действий по заключению сделки направлено лишь на их изменение. Такое мнение представляется интересным, так как каждый из субъектов правового поля изначально наделен правами и обязанностями, которые он ежедневно воплощает в повседневной жизни. Заключение же сделки с другим лицом, равно как и её изменение или расторжение, лишь изменяет, увеличивая или уменьшая, объем прав и обязанностей по отношению к контрагенту или иным лицам.
Представляет научный интерес и позиция М. М. Агаркова относительно целей заключения сделки. Так, им было высказано мнение, что если волеизъявление направлено лишь на одни экономические последствия и в нем не выражена воля установить, изменить или прекратить правоотношение, то нельзя признать наличие сделки [3], что схоже с позицией Г.Ф. Шершеневича, который под сделкой понимает выражение воли.
Остановимся подробнее. В большинстве своем, участники экономического оборота при совершении бытовых сделок, таких как, например, оплата проезда в общественном транспорте или покупка товаров, не задумываются о юридическом аспекте, а мыслят скорее исключительно экономическими категориями: деньги – товар. Означает ли это, что любой товарно-денежный обмен может быть признан сделкой? Разумеется, нет. Лицо, желающее получить, к примеру, товар, должно быть готово вступить в правоотношения, то есть, оплатить именно ту стоимость, которую обозначил продавец. Таким образом, лицо пусть и не задумываясь обо всех юридических аспектах заключения сделки, тем не менее, должно иметь волю совершить действие, которое повлечет юридические последствия и желать их наступления. В противном случае, лицо, желающее лишь получить экономическую выгоду, не осознавая юридических последствий своих действий, может прибегнуть к незаконному способу получения желаемого, как, например, кража, либо оплата в меньшем размере. Это и отличает сделки от правонарушений или преступлений, даже если цель одна – получение экономической выгоды, способы получения разные, сделка – это правовой инструмент, позволяющий законно получить желаемое.
Позиция И. Б. Новицкого в отношении понятия «сделки» меняется на разных этапах его работы. Так, размышляя о существенных характеристиках понятия сделки, И. Б. Новицкий вывел следующее толкование: «Сделка есть действие правомерное: это – один из существенных характерных для нее моментов… сделка есть действие дозволенное, не воспрещенное» [8]. Данное толкование вполне соотносится с позицией М. М. Агаркова, который также в своих работах отмечал, что юридические последствия заключения сделки должны быть законными, правомерными, а значит сделка – это исключительно правомерное действие. Несмотря на это, в монографии 1954 г. автор пытается оправдать наличие института недействительной сделки, как вида сделок, что противоречит ранее сделанным им выводам о том, что действия по установлению, изменению или прекращению сделок, должны быть законными.
Обращаясь к мнению современных ученых-цивилистов, можно заметить тенденцию применения подхода Г. Ф. Шершеневича, который под сделкой подразумевал в первую очередь «волеизъявление».
А. Г. Карапетов пишет, что сделкой следует признавать совершенное лицом волеизъявление (или сочетание нескольких волеизъявлений или волеизъявления и ряда дополнительных юридических фактов), которое признается правопорядком как основание для возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей (или наступления иных последствий исключительно или, в том числе гражданско-правового характера) при условии, что оно специально направлено на порождение всех или некоторой части таких правовых последствий [6]. Оговорка автора относительно направленности волеизъявления являет собой компромисс дискуссий о необходимости осознания субъектом сделки правовых последствий. А. Г. Карапетов выводит универсальную формулу, применяя формулировку «…всех или некоторой части…». Из данного подхода следует, что лицо, заключающее сделку, может иметь волеизъявление, направленное лишь на часть правовых последствий. Как правило, заключаю сделку, лицо имеет целью лишь удовлетворение определенной потребности. Однако, нередки случаи, когда у лица в связи с недобросовестностью второй стороны возникают дополнительные требования, о которых на стадии заключения сделки лицо не могло знать. Таким образом, А. Г. Карапетов имеет более гибкую позицию относительно необходимости осознания субъектами сделки всех возможных правовых последствий, что целесообразно в связи с переменчивостью правоотношений.
А. Г. Карапетов расширяет толкование, признавая постоянную подвижность и модификацию как общественных отношений, так и правовой доктрины, А. Г. Карапетов пишет, что понятие «сделки» может меняться в зависимости от правопорядка.
Законодатель, определив в ст.153 ГК РФ понятие сделки, как «действия», тем не менее, в п. 50 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 р пишет: «сделкой является волеизъявление, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей». Нет оснований полагать, что законодателем допущена ошибка, предполагаю, что здесь лишь находит подтверждение мнение А. Г. Карапетова относительно подвижности понятий в правовой доктрине.
К. И. Скловский высказывает схожую позицию, говоря о том, что сделка состоит в изъявлении воли на создание гражданских прав и обязанностей [9]. Помимо этого, он толкует изъявление воли, как конкретные, материальные действия. К. И. Скловский, как и А. Г. Карапетов придерживается позиции, что для совершения сделки лицо не должно желать наступления всех юридических последствий, достаточно будет, чтобы оно желало наступления основного из них.
Вызывают интерес размышления ученого относительно целей и мотивов сделки. Так, он считает, что лицо, вступающее в сделку, имеет определенную сформированную цель. Цель же в свою очередь формируется из потребности и определенных знаний, опыта и понимания ситуации. И несмотря на то, что мотивов может быть несколько, цель – только одна, она и должна быть выражена в сделке, так как «действие сделки ограничено целью и не может быть поставлено в зависимость от мотива» [9, с. 73-74].
Рассмотрев данные подходы, можно прийти к выводу, что среди различных рассуждений относительно понятия «сделки» прослеживаются черты единообразия в части основополагающих элементов, а дискуссии носят лишь второстепенный характер, так как затрагиваемые в них вопросы не меняют главного смысла понятия, а лишь представляют собой поочередное высказывание мнений, которые не только не противоречат, но и отлично дополняют друг друга.
