Практически каждому существующему на сегодняшний день государству известны не только в теории, но и в практической плоскости все трудности их становления и развития в рамках преодоления этапов традиционного, индустриального и постиндустриального типов общества соответственно. Последний из выше выделенных этапов является социально-экономической и правовой реалией для большинства развитых стран, к которым также относится и Российская Федерация. Фундаментальными ресурсами анализируемых условий становятся информационные навыки, цифровая среда и инфраструктура. В конечном итоге уже представляется возможным говорить о всестороннем развитии концепции электронного государства и, как его важного структурного элемента, – электронного правительства.
Столкнувшись при анализе правовой доктрины с проблемой недостаточного уровня изученности и проработанности ключевых вопросов зарождения и развития концепции электронного государства, приходится также констатировать факт отсутствия единства подходов и в исторической периодизации. Подобные обстоятельства обуславливают возможность выделения авторского подхода к временной градации.
Думается, неоспоримым по мнению большинства исследователей (в частности, таких как А. С. Киселев, Т. А. Тризно, С. В. Василькова и др.) является идея, что уместным о существовании электронного государства представляется возможным говорить применительно ко второй половине ХХ века. На наш взгляд, первый этап следует отнести к 70-м гг. ХХ века, отмеченным как период первичного осмысления правового положения граждан в условиях на тот момент нового информационного общества. В частности, в достаточной степени показательной в этом ключе видится работа Венгерова А. Б.: «Право и информация в условиях автоматизации управления», где немаловажной и поистине революционной является мысль, что социально-экономические аспекты применения электронно-вычислительной техники в сфере государственного управления оказывают многогранное влияние на развитие правовой надстройки социалистического общества, в особенности на развитие и совершенствование хозяйственного законодательства [2, с. 6]. Соответственно, именно в это время исследования юристов и иных специалистов в области управленческой деятельности были посвящены не только оценке эффективности и перспективности внедрения электронных систем во все сферы общественной жизни, но также и осознанию сплетения информационных ресурсов с механизмами государственного управления.
Второй этап следует отнести к 80-м гг. ХХ в. и определить его роль как периода перехода от сугубо теоретического осмысления к эмпирическому анализу посредством попыток реализации общегосударственных проектов под эгидой их «информатизации». Наиболее яркими в анализируемом ключе, как видится, являются следующие достижения:
- введение в 1985 г. в образовательные заведения среднего общего образования курса «Основы информатики и вычислительной техники» (ОИВТ) под авторством А. П. Ершова [4];
- разработанный (однако, к сожалению, так и не принятый) государственный проект «Общегосударственная автоматизированная система учета и обработки информации», являвшийся своего рода прародителем концепции электронного государства: подразумевал возможность создания единой компьютерной сети, связывающей вычислительные центры сбора и обработки данных во всех регионах страны.
И третий этап – современность, длящийся с начала 00-х гг. XXI века по настоящее время. В целом данный этап ввиду естественно-исторических причин является наиболее насыщенным и разделяемым большинством авторов на несколько подстадий. В целом, с данным мнением достаточно трудно не согласиться, в связи с чем предпочитаем определить данный этап через призму трех взаимосвязанных составляющих: анализ международного опыта цифрового взаимодействия с акцентом на оценивание собственного уровня применимости и эффективности задействования информационных технологий в государственной сфере; развитие идеи цифрового взаимодействия органов государственной власти и органов местного самоуправления, а также непосредственно населения между собой; разработка и совершенствование национальных проектов, связанных с массовым распространением идей цифровизации во всех областях общественной деятельности на основании единой телекоммуникационной и информационной инфраструктуры.
Более 7 лет назад, а именно – в 2017 году Российской Федерацией был разработан и принят принципиально новый, официальный вектор развития – всеохватывающее внедрение идей цифрового общества и государства в т. н. отечественную повседневность. В частности, пунктом 1 Указа Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы» была сформулирована идея: заложить фундаментальные «цели, задачи и меры по реализации внутренней и внешней политики Российской Федерации в сфере применения информационных и коммуникационных технологий, направленные на развитие информационного общества, формирование национальной цифровой экономики, обеспечение национальных интересов и реализацию стратегических национальных приоритетов» [5]. В рамках развития данной стратегии Правительством РФ в 2019 году был запущен национальный проект «Цифровая экономика Российской Федерации», направленный на реализацию таких направлений, как обеспечение цифровой безопасности, формирование правового поля для функционирования новых моделей общества, цифровизация способов взаимодействия с государством и т. д. [3]. Тем более парадоксальной видится ситуация практически всеобъемлющей законодательной пробельности в части необходимого регулирования отмеченных групп совершенно новых для нашего государства общественных отношений.
Так, например, до текущего времени в действующем законодательстве отсутствует легальное определение понятия «электронное государство», его составных элементов, а также конкретно определенных направлений его реализации. В этой связи видится в достаточной степени актуальным обратиться к подходам некоторых зарубежных законодателей, уже преодолевших стадию апробации в анализируемой сфере.
В рамках анализа правовой доктрины нам удалось выделить четыре модели электронного государства:
- Российская модель. Что немаловажно, с учетом вышеуказанных проводимых мероприятий, а также исторических предпосылок признается, что РФ в рамках реализации направления развития в контексте сохранения национальной идентичности сформировала собственный подход к развитию электронного государства, который, однако, пока еще находится на стадии развития;
- Европейская модель. Характеризуемые тенденцией к объединению, страны Европы немногим ранее (в 2000-х гг.) разработали и приняли концепцию «электронной Европы». Определяющей чертой стало пристальное внимание к исполнительной ветви власти в части определения статуса электронного правительства как оптимального инструмента совершенствования всего государственного аппарата;
- Азиатская модель. Будучи ярким представителем, Корейское государство также определило свое место в числе лидеров по части разработки функционала электронного государства, в том числе, путем полноценного и всестороннего перехода на цифровой документооборот;
- Англо-саксонская модель. Яркий представитель – США, которые, в контексте развития программы «G-Cloud», направленной на обеспечение доступности и безопасности государственных информационных ресурсов, разработали и приняли в 2002 году Закон «Об электронном государстве» (отметим, что в некоторых источниках данный закон может быть именован, как Закон «Об электронном правительстве», что, как видится, следует считать лингвистической неточностью, связанной с особенностями перевода и, более того, не в полной мере отражающего содержание анализируемого акта, поскольку формально не учитывается процесс цифровизации законодательной и судебной ветвей власти соответственно). Достоинством указанного Закона является наличие легального определения понятия «электронное государство», под которым понимается «использование государством Интернета и других информационных технологий в целях расширения доступа общественности, агентов, других государственных структур к государственной информации и службам, а также для повышения эффективности качества работы информационных технологий» [1].
Таким образом, видится в должной степени актуальным позаимствовать опыт ряда зарубежных стран в части правовой регламентации института электронного государства. Так, в целом успешным считаем подход к данному вопросу американского законодателя, в том числе – и в части возможного заимствования дефинитивных положений, приведенных выше.
.png&w=640&q=75)
