Семиотический пласт романа Дэна Брауна «Утраченный символ»

Предметом пристального внимания таких ученых как М. М. Бахтин, Ж. Деррида, Ю. М. Лотман, Ч. Моррис, Ф. де Соссюр, Ю. C. Степанов, У. Эко и др., становится семиотика как исследовательская парадигма, связанная с широким спектром научных исследований в области социологии, художественной литературы, языке, критике идей и эстетики. В этой методологии исследовательской деятельности центральным ядром является знаковая система, наиболее ярко проявившая себя в литературе. В романах современных писателей на первый план выступают такие приемы как интертекстуальность, интертекст и двойное кодирование. Эти ключевые понятия позволяют писателям создавать многоуровневый роман, представляющий весь мировоззренческий комплекс постмодернизма («мир как текст», «мир как хаос», «мир как открытое произведение»), а также постмодернистский дискурс – цитаты, аллюзии, реминисценции, жанры, сюжеты литературы прошлых эпох.

Подобные приемы постмодернистской поэтики как филологическую игру с читателем в своем творчестве эффективно использует американский писатель, изучающий историю искусств, философию, историю религий, криптографию, тайные общества, журналист и музыкант Дэн Браун, предлагая определенные стратегии философской мысли в романе «Утраченный символ». Писатель строит свой роман по принципу двойного кодирования. Под двойным кодированием исследователи понимают игру писателя с несколькими разными смыслами, из которых массовый читатель разгадает «верхний» очевидный слой, а элитарный читатель скрытый код. В его романе переплетаются несколько семантических пластов: детективный, исторический, философский и семиотический.

В семиотическом пласте романа доминируют религиозные символы, где главному герою профессору истории искусств и религиозной «символики» Гарвардского университета Роберту Лэнгдону предстоит разгадать величайшую тайну масонов, способную изменить мир, посвящая читателя в историю масонского символизма. Роберт Лэнгдон – семиотик, новый тип сыщика, который выдвинул У. Эко (Вильгельм Баскервильский «Имя розы»). Профессор истолковывает знаки, реконструирует тексты по фрагментам, оперирует символами знаков – осью семиотики, которой У. Эко посвятил научные труды «Отсутствующая структура. Введение в семиологию», «Открытое произведение» [1, с. 84]. Профессор ищет Мистерии Древности, чтобы узнать Утраченное Слово, но для этого ему нужно найти и разгадать смысл древнего портала в «Мир Богов». Главный герой расшифровывает из тайного послания масонов карту со словами «Восемь Франклин-Сквер» –«волшебный квадрат» 8 на 8, придуманный Франклином, меняет символы на карте местами и узнает местоположение масонского храма в Вашингтоне. В романе «Утраченный символ» мир воспринимается как бесконечная игра и перекодировка знаков, за пределами которых бесполезно искать истину, ведь для постмодернизма реальность фиктивна, иллюзорна, а знаки отсылают всего лишь к другим знакам. Из этих положений вытекает, прежде всего, отказ от попыток писателя постулирования некоей универсальной истины. Всякая иерархия ценностей снимается, отрицается во имя сосуществования различных культурных моделей и канонов, не сводимых друг к другу.

В конце романа Роберт Лэнгдон понимает, какой символ был утрачен: «Он думал о науке, о вере, о человеке. О том, что объединяло все страны и все народы всех времен. У нас у всех был Творец. Он существовал и существует под разными именами, в разных обличьях, ему возносили разные молитвы, однако человечество не мыслит себя без Бога. Бог – это общий для всех нас символ, символ всего неизведанного и неподвластных нам тайн. Древние почитали Бога как символ безграничного потенциала человеческих способностей, однако шли века, и человечество этот символ утратило. А теперь обрело снова» [2, c. 570].

Утраченным Словом или символом оказывается тайная масонская пирамида, надпись на которой, согласно сюжету романа, ведет к утраченной мудрости веков и к власти. Пик навершия монумента Вашингтона с надписью «Laus Deo» («Слава Богу») и оказывается Утраченным Словом. Laus Deo Утраченное Слово, или Мистерии Древности – это Библия, в которой скрыто множество тайн, а пирамида помогает человеку осознать, что Бог внутри него.

Отметим: в эпоху постмодернистской культуры явление Бога связано с теорией знака – областью науки, кажется, весьма далекой от религии. Так, французский социолог, культуролог и философ-постмодернист Ж. Бодрийяр, рассматривая постмодернизм как теорию знака, видит в нем божественное начало. Согласно ученому, знак выражает сокровенный смысл, а также служит заменой этого смысла тем, что существует что-то, что делает эту замену возможной, гарантирует ее адекватность, является Богом. Исследователь предполагает, что, если Бога также можно симулировать и свести его к знакам, удостоверяющим его существование, тогда вся система теряет смысл и превращается в симулякр [4, с. 259].

Исследователь И. Л. Галинская приводит слова Ника Овчара (рецензент газеты «Чикаго трибюн»), который признает, что никто не читает книг Брауна, чтобы любоваться их стилем, все хотят знать, чем завершится история приключений Роберта Лэнгдона [3].

 У. Эко полагает, что все сведения, содержащиеся в романах Дэна Брауна «фальшивки», однако поясняет, что романы этого писателя – это романы и в качестве таковых имеют право содержать любые домыслы [7, с. 472].

Как видим, Ден Браун предлагая свой способ познания мира, стремясь к истине, обращаясь к религиозной символике, тем самым, помогает утверждению истины. Так, например, рецензент газеты «Нью-Йорк таймс» Д. Мэслин считает, что «в герметически изолированном мире этой книги мотивации ее персонажей не имеют никакого смысла. Они лишь призваны вызывать безостановочный импульс, который делает невозможным отложить «Утраченный символ» и перестать читать роман». И далее следует вывод: «Дэн Браун помогает утверждению веры» [4].

Итак, в романной игре Дэна Брауна присутствует двойное кодирование. Подобная техника письма в постмодернистских текстах подчеркивает цикличность человеческой культуры, показать поиск как лабиринт, в котором невозможно найти истину, побуждая читателя вступить в диалог с другими культурными эпохами, стимулирует читателей на поиск истины. Как сказал Ж. Деррида: «Обращаясь к текстам прошлого, воскрешают культурную память человечества» [5, с. 259]. Картина мира благодаря такой технике письма предстает как хаос, где нет, и не может быть центра, а текст как игра смыслов, «вавилонская библиотека» цитат, символов, обрывков кодов.