Ритуальная составляющая в древнекитайской культуре

Этимологическое значение иероглифа 礼 – «культовое действие с сосудом», графическую основу иероглифа составляет изображение ритуального сосуда. Переводы этого понятия на русский язык включают в себя такие варианты, как «церемония», «обряд», «ритуал», «этикет», «благопристойность». Пусть не кажется странным, что столь разные вещи древние китайцы называли одинаково; в отличие от нас, для них эти вещи не казались такими уж разными. И этические нормы, и сакральный ритуал, правила поведения имели безусловную важность для сохранения гармонии в обществе.

Можно привести ряд примеров, иллюстрирующих значение «ли» как обряда или ритуала. К примеру, император династии Тан писал: «Если духи ниспосылают благодать, то ритуал (Ли) не может не отреагировать на их действия. Навечно сказано также и о том, что на жертвоприношениях император должен присутствовать лично» [8, с. 281]. Другой пример повествует об императоре Тайцзун, который на просьбу своей администрации совершить торжественное жертвоприношение Небу на горе Тайшань, что означало бы установление порядка, писал: «Дао – путь еще не проник в простой народ, доверие к власти еще не полностью охватило все владения и уезды. Как же можно объявлять Небу, что небо и земля обрели прочное положение, и совершать на горе Тайшань обряд Ли в облачном павильоне» [8, с. 282].

Существует множество толкований термина «ли». Его интерпретируют как «наличие хорошего вкуса, вкладывая в это понятие умение достойно вести себя в любой ситуации»[10, с. 87], «этикет» [5, с. 26], [2, с. 130], «благопристойность» [6, с. 26].

Не отменяя ни одного из перечисленных пониманий категории «ли», Конфуций произвел резкие перемены в семантическом поле данной категории. Понимая «ли» в первую очередь как этическую норму поведения, он уделил основное внимание анализу «ли» как правил поведения.

Значение соблюдения обрядов, ритуалов постоянно подчеркивается у Конфуция, особенно когда ведется речь об облике совершенного человека. И это не случайно, если учитывать время, в которое жил мудрец. В кризисный момент истории китайской цивилизации, когда начало происходить разложение морально-нравственных ориентиров в обществе, как никогда нужно было сохранить преемственность тех самых этических ценностей.

Один из ведущих современных российских синологов В. В. Малявин считает вопрос о значимости ритуала главным вопросом конфуцианского учения. В. В. Малявин хочет показать антропологическое и даже онтологическое значение категории «ли» в конфуцианской этике. Иными словами, обрядовость и общая ритуальная культура не есть созданное какой-либо внешней управляющей силой, навязанной человеку искусственно, а возникает естественно в ходе исторического генезиса. Естественным является обращение Конфуция к глубоким истокам человеческой природы, так как именно она заслуживает доверия. Ценность подхода В. Малявина заключается в том, что благодаря такому подходу стало возможным сочетание конфуцианства с учениями (в первую очередь с даосизмом), которые выдвигали на первый план спонтанность, естественность в человеческом поведении. Однако, в отличие от даосизма, который английский культуролог Кристофер Доусон определил как религию «чистого созерцания», в конфуцианстве отсутствует мироотрицающий элемент [3, с. 236].

Ритуал – это то, что обеспечивает единство человека и природы, это особая жизненная среда, насыщенная морально-психологическим эликсиром, который копился веками и который сам по себе должен способствовать становлению «благородного мужа». Ритуал имеет двойственную природу. С одной стороны, он является передатчиком в неизменном виде мировоззренческих ценностей, приобретая тем самым онтологический, космический статус, с другой стороны, он выстраивает ограничитель индивидуальных устремлений. «Находя свое выражение во множестве различных предписаний относительно поведения человека, определенные ритуальные нормы начали приобретать явную искусственность, что приводило к культу формы» [4, с. 150]. Васильев Л. С. по данному поводу писал о конфуцианстве: «Ни в одной из развитых религий жизнь людей не окутывалась такой густой паутиной обязательных церемоний» [1, с. 279].

Во времена Конфуция в отдельных царствах впервые стали вводиться законы, что, несомненно, вызывало резкое неприятие со стороны китайского мудреца и что побудило его к более активной пропагандистской деятельности. Он выступал против признания управления, осуществляемого на основе законов. При анализе взглядов сторонников протолегистов, таких, как Гуань Чжун, становится ясно, что свои критические стрелы Конфуций, в первую очередь, направляет на понимание закона как инструмента, главная функциональная значимость которого сводилась к уничтожению различий между благородными и простыми людьми. По поводу кодекса законов, отлитых на треножниках в царстве Цинь в 513 году до н. э. в «Цо-чжуань» сохранилось высказывание: «Если исчезнет различие между верхами и низами, то как можно будет управлять государством?» [9, с. 87].

Одно из главных условий функционирования «ли» – безоговорочное восприятие правил и неукоснительное их выполнение. Они должны восприниматься обществом осознанно, но реалии диктовали для большинства членов общества слепое, бездумное исполнение «ли». Однако ритуал становится бессмысленным, если ему не следуют искренне. Человек не просто внешним образом должен участвовать в ритуальных обрядах, он обязан проникнуть в их внутреннюю суть, жить в них, ведь «при совершении похоронных обрядов скорбь лучше пунктуального исполнения» [7, с. 227].

Таким образом, «ли», в первую очередь, выступал системой регулирования общественных взаимоотношений. Данная система общественных отношений является отчасти проявлением обычного права, которое Конфуций сумел применить к новым условиям зарождающегося государства.