Особая роль семьи в развитии личности, удовлетворении ее духовных потребностей и обусловленная этим конституционная ценность института семьи, требуют со стороны государства уважения и защиты семейных отношений. Соответственно, федеральный законодатель, осуществляя правовое регулирование в той или иной сфере общественных отношений, должен исходить из приоритета семейного воспитания детей, необходимости укрепления семьи и обеспечения беспрепятственного осуществления ее членами своих прав, а также из недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи [7, п. 2].
В соответствии с Конституцией Российской Федерации материнство и детство, семья находятся под защитой государства [1, ст. 38], дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России, государство создает условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей [1, ст. 67].
В особом внимании со стороны государства нуждаются дети, оставшиеся без попечения родителей. Для защиты прав и законных интересов детей данной категории, в Российской Федерации действует ряд законов как федерального, так и регионального уровня [5, ст. 3]. Анализируя правовые нормы, нацеленные на защиту детей, оставшихся без попечения родителей, можно сделать вывод о том, что обширная законодательная база в этой сфере правоотношений остро нуждается в изменении ряда правовых норм.
Осуществляя политику в сфере защиты прав детей, оставшихся без попечения родителей, государство действует в лице органов опеки и попечительства, деятельность которых регламентируется федеральным законом [4]. Одной из задач государственного регулирования деятельности по опеке и попечительству является обеспечение своевременного выявления лиц, нуждающихся в установлении над ними опеки или попечительства, и их устройства, а также защита прав и законных интересов подопечных [4, ст. 4]. Сотрудники органов опеки и попечительства наделены полномочиями по отобранию детей у родителей (усыновителей, опекунов) в случае наличия угрозы их жизни и здоровью. Конкретных критериев определения данной угрозы законодателем не дано, что позволяет сотрудникам органов опеки расширительно толковать это понятие, исходя из личного убеждения. Также широко, при принятии решения об изъятии ребенка из семьи, сотрудниками правоохранительных органов толкуется понятие «безнадзорность», что позволяет признавать детей безнадзорными в случаях, когда данные дети в период временного отсутствия родителей, находятся под присмотром иных родственников либо старших братьев и сестер.
Процедура отобрания ребенка, а также возврата ребенка в семью после устранения причин, послуживших основанием для отобрания, строго регламентирована, чего нельзя сказать о процедуре возврата ребенка, отобранного безосновательно. Вследствие отсутствия в законе процедуры возврата неправомерно отобранного ребенка, для возврата такого ребенка в семью органами опеки применяется та же процедура что и при возврате в семью ребенка, отобранного обоснованно. Для возврата ребенка в семью, родителям необходимо выполнить ряд требований органов опеки - изменить условия жизни, сделать ремонт, найти работу, купить новую мебель и т.д. Ограничение срока на исполнение требований органов опеки в 6 месяцев, приводит к тому, что ребенок, безосновательно отобранный у родителей, чьи права уже нарушены сотрудниками органов опеки, рискует лишиться родных родителей по причине элементарной бедности последних, т.к. исполнение требований органов опеки за столь короткий срок, даже для семьи среднего достатка задача крайне сложная, а для малоимущих семей практически невыполнимая.
Конкретизация понятий "угроза жизни и здоровью" и "безнадзорность" может исключить возможность неправомерного изъятия ребёнка из семьи, а создание регламентированной процедуры возврата необоснованно отобранного ребенка позволило бы избежать неправомерного предъявления со стороны органов опеки и попечительства требований к родителям, бедственное положение которых может сделать возврат ребенка в родную семью невозможным.
В случае отсутствия возможности оставления детей в родной семье, такие дети признаются оставшимися без попечения родителей, и, в соответствии с Семейным Кодексом Российской Федерации, подлежат передаче в семью на воспитание (усыновление (удочерение), под опеку или попечительство, в приемную семью либо в случаях, предусмотренных законами субъектов Российской Федерации, в патронатную семью [2, ст. 123]. Усыновление или удочерение (далее - усыновление) является приоритетной формой устройства детей, оставшихся без попечения родителей [2, ст. 124], а тайна усыновления охраняется законом [2, ст. 139].
Во исполнение требований статьи 139 Семейного кодекса Российской Федерации, помимо ст. 155 Уголовного Кодекса РФ [3], предусматривающей уголовную ответственность за разглашение тайны усыновления, в России действует и ряд иных правовых норм, охраняющих тайну усыновления. Одна из таких норм, содержащаяся в федеральном законе «Об актах гражданского состояния» [6], гласит: «Работники органов записи актов гражданского состояния не вправе без согласия усыновителей сообщать какие-либо сведения об усыновлении и выдавать документы, из содержания которых видно, что усыновители не являются родителями усыновленного ребенка» [6, ст. 47]. Данное положение предусматривает получение сведений об усыновлении только при условии согласия на это усыновителей и не предусматривает возможности получения таких сведений самим усыновленным ребенком в случае, когда факт усыновления стал ему известен после смерти усыновителей, тем самым законодатель установил бессрочный запрет на разглашение тайны усыновления, вне зависимости от интересов самого усыновленного.
Государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, гарантированная Конституцией [1, ст. 7], помимо иных мер поддержки детей, оставшихся без попечения родителей, предусматривает, что «Ребенок, имеющий к моменту своего усыновления право на пенсию и пособия, полагающиеся ему в связи со смертью родителей, сохраняет это право и при его усыновлении» [2, ст. 138]. Существование данной нормы противоречит, во-первых, сути усыновления т.к. при установлении усыновления ребенок приравнивается во всех правах к кровным детям усыновителя, а усыновители и юридически и фактически становятся родителями усыновленного ребенка со всеми вытекающими из данного факта последствиями, в том числе вносятся изменения в книгу записи актов гражданского состояния. Ребенок, в отношении которого установлено усыновление, приобретает родителей – «кормильцев». Предоставляемая поддержка от государства в виде указанной выплаты носит компенсаторный характер, т.е. призвана восполнить тот минимум содержания, который мог быть предоставлен ребёнку от умершего родителя, что по сути сравнимо с алиментами. В соответствии с Семейным Кодексом Российской Федерации по общему правилу алиментные обязательства в отношении детей прекращаются с установлением усыновления. В данном случае логичным видится вывод о том, что с установлением усыновления усыновленный ребёнок, чьи родители умерли, должен утрачивать право на получение данного вида пенсии. Во-вторых, существование указанной нормы ставит под угрозу сохранение тайны усыновления т.к. при достижении усыновленным возраста 14 лет, он сам вправе распоряжаться своими доходами и будет вынужден либо оформить доверенность на родителей, либо самостоятельно получать в почтовом отделении данную выплату. И те, и другие действия приводят к тому, что усыновленный, без согласия усыновителей получает информацию, из которой видно, что родители не являются родителями.
Идентичная ситуация складывается с предоставлением сведений из пенсионного фонда Российской Федерации обо всех назначенных выплатах, в которых будут содержаться сведения о получении пенсии «по потере кормильца». Предоставление данной информации осуществляется по заявлению получателя выплат и не предусматривает получение согласия усыновителей, или каких-либо иных лиц. Из предоставляемой Пенсионным фондом Российской Федерации информации следует, что родители не являются родителями, т.е. без желания субъектов (усыновленного и усыновителей) раскрывается тайна усыновления, что можно расценивать как причинение вреда.
Рассмотренные противоречия демонстрируют явное несоответствие последствий применения указанных норм защите прав и интересов детей, в отношении которых было установлено усыновление. В первом случае, смерть усыновителей делает невозможным получение их согласия и, как следствие, делает невозможным получение усыновленным информации, имеющей непосредственное отношение к его личности и его предкам. Налицо формальное обеспечение охраны тайны усыновления, которая уже раскрыта и по факту тайной не является, без учета интересов самого усыновленного. Во втором случае, формальный подход законодателя к предоставлению дополнительных мер поддержки детям-сиротам, делает невозможным сохранение тайны усыновления. И в том, и в другом случае государство весьма своеобразно защищает права и законные интересы усыновленных детей и их усыновителей.
В рассмотренных выше правовых нормах, наблюдается формализм, наличие которого, при исполнении данных норм, способно причинить гораздо больше вреда, чем пользы. Рассмотренные нормы, перечень которых не является исчерпывающим, создавались исключительно в интересах детей и по задумке законодателя должны обеспечивать полную защиту их прав и законных интересов [5, ст. 4]. Но на практике видно, что отсутствие пределов личного усмотрения сотрудников правоохранительных органов и органов опеки и попечительства, а также размытость формулировок в нормах материального права приводят к необоснованному отобранию детей у родителей, а отсутствие четко прописанной процедуры возврата неправомерно отобранного у родителей ребенка может сделать возврат такого ребенка в семью невозможным, что существенно нарушает права и законные интересы детей, следовательно, противоречит тем целям и задачам, которые поставлены государством перед указанными органами.
Последствия исполнения не должны вступать в противоречие с самой целью правовой нормы, а на рассмотренных примерах достаточно хорошо видно обратное. Законы в сфере защиты прав детей остро нуждаются в доработках, в конкретизации используемых понятий и в четкой регламентации применяемых процедур.
20.07.2020 Совет Государственной Думы начал рассмотрение законопроекта № 989008-7 «О внесении изменений в Семейный кодекс Российской Федерации в целях укрепления института семьи» [8], в котором в частности предлагается ввести исчерпывающий перечень конкретных оснований для отобрания ребенка и конкретизировать понятие «безнадзорность», что позволяет надеяться на улучшение качества защиты прав и законных интересов детей.
