«Нанкинская резня» глазами Янь Гэлин

В истории любой страны есть знаковые события, остающиеся в памяти всех поколений. Для Китая таким событием стал трагический эпизод китайско-японской войны, когда японские солдаты совершили зверские убийства мирного населения Нанкина. 12 декабря 1937 г. начались массированные бомбардировки города, а на следующий день части японской армии вошли в Нанкин. «Нанкинская резня» продолжалась шесть недель. Её жертвами стали военнопленные, старики, дети и женщины, изнасилованные и убитые с особой жестокостью. Город был разграблен мародерами, часть его сожжена. Еще до наступления японцев несколько европейцев во главе с немецким предпринимателем Джоном (Йоном) Рабе организовали нанкинскую зону безопасности, но и это не помогло спасти китайцев от гибели. По приблизительным подсчетам, во время «нанкинской резни» погибло от пятидесяти до трехсот тысяч человек.

События 1937-38 годов нашли отражение в литературе и кино в конце 40-х годов ХХ века, а в конце ХХ – начале ХХI века интерес к ним возник вновь. Так в 2011 г. известный китайский режиссер Чжан Имоу снял художественный фильм «Цветы войны» по повести Янь Гэлин «13 девушек из Цзинлина», получившей в 2006 г. специальную награду журнала «Сяошо юэбао». Журналистка и писательница Янь Гэлин сама стала автором сценария. В 2011 г. она опубликовала и новую, расширенную версию повести, снабдив её небольшим заключением и предисловием, в котором рассказала, как возник замысел повести.

Уже само название произведения в дословном переводе – «13 [декоративных] головных шпилек из Цзинлина», привлекает внимание. Янь Гэлин так искусно переиначивает одно из названий китайского классического романа «Сон в красном тереме» («12 головных шпилек из Цзинлина»), что не сразу бросается в глаза различие в цифрах (12 и 13). Употребление старого географического названия Цзинлин вместо современного Нанкин вместе с метафорой «декоративная головная шпилька» уводит мысль читателя к рассказу о делах давно минувших дней, связанных с судьбами женщин, ведь «головная шпилька» – это аллегория, иносказательное изображение женщины в традиционной китайской литературе. Как известно, «заглавие как репрезентант произведения стремится к тому, чтобы выполнить функцию рекламы, то есть в предельно краткой, броской, «зазывающей» форме привлечь внимание читателя, сделать всё, чтобы книга была прочитана. Именно поэтому заглавие иногда уводит от темы, выдвигая на первый план задачу заинтересовать читателя» [2, с.168].

Не менее важно и начало произведения, связанное с выражением основных параметров текста – образом автора, системой персонажей, хронотопом, Уже в первой фразе Янь Гэлин задаёт координаты повести: «Мою тётю Шуцзюань разбудили ее первые месячные, а не звуки выстрелов за стенами Нанкина 12 декабря 1937 года» [3]. Сразу становится понятным, что речь пойдет о нанкинской трагедии, которая осталась в памяти девочки-подростка. Начало повести совпадает с началом исторических событий, но сразу же дополняется комментариями, где опосредованно вырисовывается образ автора – племянницы, которая много лет спустя со слов тетки записала, что произошло с ней и ее одноклассницами в захваченном японцами Нанкине. Далее автор будет называть героиню просто Шуцзюань, иногда вставляя «моя тетя», словно лишний раз подчеркивая достоверность происходящего. Создавая повесть об известном периоде прошлого, Янь Гэлин говорит не о реальных исторических личностях, а о вымышленных персонажах, действующих на фоне исторических событий. Поэтому в повести преобладает художественная условность и авторская фантазия.

Сюжет, на первый взгляд, очень прост. В миссионерскую школу для девочек при католическом монастыре во время наступления японцев на Нанкин пробирается группа молодых проституток в поисках временного убежища, чтобы потом через зону безопасности покинуть город. Настоятель монастыря и его помощник сначала пытаются выгнать женщин, но потом проявляют милосердие. Все надеются, что японцы не тронут обитателей монастыря, но напрасно. Сам командующий приказывает привезти на рождественскую вечеринку юных воспитанниц, чтобы их пением услаждать гостей. Все понимают, что дети погибнут. И тогда 13 проституток переодеваются в монастырские одежды, прячут под ними ножи и отправляются к японцам вместо девочек, чтобы «превратить рождественскую ночь в ночь бурного веселья» [3]. Маленькая Шуцзюань, спрятавшись за шторой, наблюдает из окна, как девушки парами направляются к машине, а красавица Чжао Юймо, которая всё это затеяла, идет самой последней, отвлекая внимание японских охранников. «Японцы просто обалдели от такого чистого, невинного лица. Они и представить себе не могли, что это террористка» [3]. На таком кульминационном моменте повесть обрывается. Янь Гэлин могла бы завершить повествование патетической фразой, как сделал Лу Синь в рассказе «Маленькое происшествие»: «Это происшествие так и стоит перед моими глазами, иногда приобретая особую отчетливость, и стыдит меня, и призывает к обновлению; оно укрепляет мое мужество и усиливает мою надежду» [1, с.70]. Однако автор оставляет конец открытым, давая читателю возможность самому воссоздать недосказанное.

Действие повести ограничено рамками замкнутого пространства, но Янь Гэлин передает ощущение ужаса от мародерства и насилия, происходящих в городе, страха от невозможности спасения. В стенах монастыря сталкиваются два мира: мир любимых родителями домашних 12-13-летних девочек и мир циничных проституток, знающих самую неприглядную сторону жизни. Экстремальная ситуация меняет и тех, и других. Дети сразу взрослеют, а молодые женщины, принимая непростое решение принести себя в жертву, надеются только на то, что будет забыто их позорное прошлое, и не осознают, что совершают подвиг. Янь Гэлин избегает прямой оценки поступков своих персонажей. Она дает произведению необычное название, загадка которого раскрывается по мере чтения повести, а ее действующие лица поднимаются до уровня героев классического романа.

В версии повести 2011 г. Янь Гэлин пытается дописать историю гетеры Чжао Юймо и предполагает, что её принудили обслуживать японских солдат в специально созданных борделях, откуда она сбежала, сделала пластическую операцию и в августе 1946 г. присутствовала на суде над японскими военными преступниками в качестве свидетеля. Таким образом, работая над одним и тем же произведением в разные годы, писательница пожертвовала эффектной концовкой и расширила исторический фон, добавив новые факты, привлекая тем самым внимание к судьбам тех, кому удалось пережить страшные испытания в период китайско-японской войны.