Литература последних десятилетий прошлого века и начала нынешнего в значительной степени характеризуется включением в произведения опосредованных документальных данных, как, например, ссылки на письма, дневники, мемуары. Е.Г Местергази совершенно обоснованно говорит о необходимости «…выделения литературы с главенствующим документальным началом в особый вид художественной литературы с выявлением характерных, только ему присущих черт, и рассмотрением важнейшей теоретической проблематики, относящейся к указанному феномену» [2, с.19].
Эта тенденция проявляется в таких прецедентных текстах отечественной литературы, как романы В. Богомолова «Момент истины», Л. Платова «Секретный фарватер», Вс. Овчинникова «Горячий пепел», Ю. Семенова «Альтернатива. Политические хроники», С. Наумова «В двух шагах от «Рая» и др. также усиливающаяся в современной литературе ориентация на злободневную актуальность инициировала в постсоветской прозе второй половины прошлого века отчетливое снижение сюжетности. Например, небольшие рассказы Г. Соколова (1985) правдивы, хроникальны, вместительны по сюжету и композиции. В них отсутствуют какие-либо внезапные коллизии, а действие сконцентрировано в одной точке, это Малая земля. Автор отходит от сюжетности, основным принципом становится сочетание художественности (в меньшей степени) и документализма, выступающего в качестве доминанты событийно-хроникального текста. Документальные, по характеристике самого писателя, очеркового типа рассказы Г. Соколова отличаются интенсивностью действия, строгой и логичной структурой. Действительные факты биографии героев Малой земли до такой степени показательны, что превосходят любую вымышленную историю. Автор, создав ряд выразительных типов отечественных воинов, аккумулировал в них стереотипные общественные и индивидуальные черты, тем самым представив читателю собирательный образ бойца русской армии. Произведения Соколова представляют ценность как летопись героического момента Великой отечественной войны, как свидетельство его участников, внесших свой бесценный вклад в общенародное дело Победы.
Изданные в 90-е годы ХХ века произведения, например, романы Г. Бакланова «И тогда приходят мародеры» и В. Токаревой «Лавина» могут быть сопоставлены в плане событийности по отчетливо выраженной структуре метасюжета. Они различаются по поэтике, по размаху, по философско-мировоззренческой глубине, но в большей степени, по творческой методологии. Однако относительно оценки современной общественной ситуации у них общая, четко выраженная негативная точка зрения.
Подобного рода проза по доминированию сюжетообразующих событий квалифицируется современными исследователями как проза катастрофы (термин Н. Ивановой), что выражено уже в метафорическом заглавии повести В. Токаревой «Лавина». Событийная линия романов катастрофы представляет в каждом конкретном эпизоде некий «реквием по уходящей натуре». В этом ряду можно назвать «И тогда приходят мародеры» Г. Бакланова, «Последний герой» А. Кабакова, «В больнице» В. Распутина. Событийно насыщены и социально-обусловлены произведения А. Проханова: «Дерево в центре Кабула» – об Афганистане, «В островах охотник» – о Кампучии, «Африканист» – о Мозамбике и другие, вышедшие отдельной книгой под общим названием «Горящие сады». И они также созданы по той же, катастрофичной технологии.
В центре сюжета романа А. Проханова «Дерево в центре Кабула» – события афганской войны. Герой романа журналист Иван Волков отбывает из Москвы в Афганистан в командировку. Прохановские романы почти всегда напоминают в структурно-содержательном плане журналистские очерки, их основной целью является реалистичный показ достоверных событий, подтвержденных документальными материалами. При этом писатель занимает нейтральную позицию, в отличие от активного проявления авторской точки зрения в литературе классической эпохи, авторы которой в подчеркнуто эмоциональном дискурсе критиковали господствующий общественно-политический строй. Остраненность А. Проханова становится гарантом беспристрастности повествования.
Другой современный российский писатель В.А. Маканин разрабатывает собственный стиль описания жизни российского общества 90-х годов, например, в сборнике рассказов «Долгожители» (2003). Маканинский тип повествования напоминает жанр путевых заметок, которые который характеризуется повествовательностью нарратива, фиксирующего авторскую роль странника и созерцателя. В. Маканин избегает аналитических оценок социально-политической сути происходящего, не рассуждает о том, кто прав, кто виноват, а также не высказывает политических предпочтений. Воссоздаются лишь фактические сухие детали. В судьбоносную ночь октябрьских событий 1993 года непредсказуемый персонаж Маканина почти лишается рассудка, и в нем просыпается животное начало. Особенности документализма Маканина как творческого приема состоят в том, что в интерпретации автора реальные факты обретают художественность. В условиях рыночной экономики и так называемой демократии, одержавшей победу, вполне реалистичный персонаж, вместе с подобными себе, видит плюсы лишь в том, что можно «употреблять» без нормы. Одержавших победу «демократов», типичные представители которых также присутствуют в рассказах Маканина, автор показывает беспомощными, примитивными и «пьяно-доверчивыми» людьми. События октября 1993 года не показываются автором целенаправленно, он воссоздает атмосферу того времени через поведение и восприятие своего непредсказуемого персонажа, который случайно, не из политических побуждений, оказался в это время перед Белым домом и ощутил необыкновенное возбуждение от стихийного движения масс.
Основные события в документально-художественных произведениях второй половины прошлого века, в первую очередь, составляют революция и Великая Отечественная война. В адыгских литературах к такому типу можно отнести повести А. Евтыха «Десант» (1973), X. Ашинова «Вооруженные люди» (1977), П. Кошубаева «Игла в сердце» (1980) «Семь дождливых дней» и другие. Позже, в 80-е годы XX века военная проблематика приобретает несколько иное воплощение в трудах и чеченских писателей пришедшего поколения, как М. Ахмадов («Сказка о трёх братьях», «А мельница крутилась и на рассвете»), М. Бексултанов («Черный глаз», «Бухта «Крест»), С. Яшуркаев («Красный майор») и др. Названных авторов объединяет стремление к показу грандиозного сплочения сил представителей различных наций в условиях тягчайших испытаний. Здесь имеет место формирование новой эпической поэтики с прогрессивным перемещением центра внимания с события на характер, а очерковость уступает место воссозданию внутреннего психологического состояния личности.
В плане воспроизведения целостной картины прогрессивного развития чеченской прозы второй половины XX века весьма показательным является роман М. Сулаева «Горы молчат, но помнят», написанный в 1962 году, но опубликованный на чеченском языке лишь в 1966 году под названием «Тавсултан уходит с гор». На русском языке под заглавием «Горы молчат, но помнят» роман вышел лишь после смерти писателя в 1992 году. Фабульная линия романа развивается в пространстве трагедии чеченской семьи, испытавшей тягчайшие несчастья в результате выселения. Автору потребовалась смена государственного строя для того, чтобы не только с предельной правдивостью обнародовать наличие глобальной национальной трагедии, но и попытаться беспристрастно ее рассмотреть с позиций объективного историзма и документализма. Следует отметить, что роман М. Сулаева сыграл важнейшую роль в истории формирования как чеченской, в частности, так и северокавказской, в целом, литератур.
Весьма интересно, что такие же процессы происходили в «эмигрантской» северокавказской литературе периода 90-х. В глубоко психологическом романе «Отверженные» Кадыра Натхо, адыгейского писателя, жившего в США, воссоздаются жесточайшие картины жизни и социальной адаптации эмигрантов. В годы Второй мировой войны он оказался в Европе, а в 1948 году семья осела в Иордании. Получил блестящее образование. В 1956 году Натхо перебрался в Нью-Йорк, занимался литературой, просветительством, переводами, издавал журнал «Черкесская звезда». Роман был написан на английском языке (английское название - «Nicholas and Nadiusha»), переведен и опубликован в Майкопе в 1992 году. «Произведение многосюжетное, роман о беженцах из Советского Союза в период Великой Отечественной войны. Читателю сразу запоминаются образы центральных героев: Николаса, Надюши, Марфы Любенцовой, американского полковника Коллинза и других. Кратко, но емко даны образы адыгов Дама-да, Камгаза, грузина Казбека. В романе мы узнаем острые драматические ситуации, раскрывающие трудные судьбы послевоенной эмиграции в странах Европы, в данном случае в Италии. Адыги и русские, белорусы и украинцы, лишившиеся в силу сложившихся обстоятельств своей родины, проходят через череду нравственных и психологических потрясений. Но герои произведения К. Натхо сохраняют глубокое чувство внутреннего духовного родства с родной землей, что и помогает им вместе перенести всяческие испытания и унижения. Вместе с этим роман повествует и о высокой любви» [1, с. 46]. Интересно, что обстоятельства, которые описаны Кадыром Натхо, по мотивам во многом совпадают с циклом стихов Шабана Кубова, также пережившего трагедию репатриации. Как роман Кадыра Натхо так и драматический цикл стихов Шабана Кубова глубоко автобиографичны, основаны на одних и тех же фактах и событиях (особенно тех, которые относятся к австрийскому периоду их жизни). В романе Натхо показал широкие картины жизни послевоенной Европы, сложные процессы крушения идей, как у приверженцев фашизма, так и у демократов, а также античеловеческую сущность сталинского режима. Нам удалось познакомиться с новым романом Кадыра Натхо «Долгое – долгое возвращение домой», который пока еще находится в издательстве в рукописной форме. Это роман-воспоминание, роман-исследование современного мира, построенный на исключительно реалистичных событиях, роман, в котором действует не одна сотня персонажей, имеющих реальных прототипов. В последнем романе адыгского зарубежного автора факт и хронология приобрели исключительно высокое художественное качество.
В историзме последних десятилетий прошлого века очевидно упразднение границ между научно-историческим и литературно-художественным контекстом. Деятельность писателя, создающего событийно-хроникальное творение, непродуктивна без осторожного погружения в историю, без проникновения во взаимоотношения поколений, причем происходит это посредством показа влияния прошлого на современность. Хронологически-событийная точность в данном случае обязательна.
Целостность художественного и документального материала в сочетании с хронологическими подтверждениями способствует формированию у читателя исторического мышления. Через движение истории, зафиксированное в эссе, исторических романах, рассказах, стихах и поэмах читатель видит разные стороны и трактовки одного и того же исторического события, что активизирует его аналитические возможности в поиске правды. Несомненно важное значение в поиске исторической правды играют письма, дневники, воспоминания, выступающие, при их относительно субъективной природе, человеческими документами. Все данного рода частные произведения используются писателями с целью подтверждения художественного материала. Как мы отметили, происходящее таким образом вмешательство хроники в общественное сознание стало столь влиятельным, что «чистая» художественная проза, основанная полностью на вымысле, отошла на второй план.
В то же время синтезирование документального и художественного материала в едином тексте у различных писателей осуществляется индивидуальными способами и приемами. Применение исторического материала в ходе раскрытия жизненно-бытовых подробностей содействовало вырабатыванию конкретных приемов авторского идиостиля. В дневниках и воспоминаниях К. Симонова «Глазами человека моего поколения», А. Авдеенко «Отлучение», в книге К. Икрамова «Дело моего отца» (все эти тексты напечатаны в 1989 г.) изображались исторические личности, выносились на всеобщее рассмотрение сведения о существующем режиме, о его функционировании, об отдельных случаях воздействия на личность, ущемления ее прав, ограничения свободы и многие другие проблемы.
.png&w=640&q=75)
