Сравнительный анализ хореографического фольклора барабинских и тарских татар и народов Сибири

У татарского народного хореографического фольклора очень богатое наследие, своими корнями уходит в глубокую древность. И в настоящее время есть необходимость в изучении всех этнических групп татарского хореографического фольклора, со всеми субэтническими разновидностями. В нынешнее время учёные выделяют этнические разновидности татар, которые разбросаны по самым разным уголкам нашей необъятной России: это – казанские татары, татары-мишари, касимовские татары, астраханские татары, татары-тептяри, татары-кряшены, сибирские татары. Сибирские татары состоят из трех субэтнических групп – томских (живут в Томской, Кемеровской и Новосибирской областях), тоболо-иртышских татар (живут Тюменской и Тобольской областях), барабинских и тарских татар (живут в Новосибирской и Омской областях). В этой статье мы проведем сравнительный анализ хореографического фольклора барабинских и тарских татар Сибири.

После разгрома хана Кучума в конце XVI в. русские установили свое влияние в Барабе, хотя «еще долгое время эта территория была беспокойным приграничным районом русских владений в Сибири [8, с. 168]». Существенные сдвиги в расселении всех тюркоязычных групп Западной Сибири были связаны и с таким этнополитическим фактором, как земледельческое освоение этого региона русскими, что привело к возникновению чересполосицы в размещении их селений и хозяйственных угодий [8, с. 143-144, 175], хотя в Барабе русские появились позже, чем, например, в Тарском уезде, и, как указывают ученые [8, с. 175], в середине XVIII в. Это проникновение оказало в последующие два столетия наиболее сильное влияние на материальную и духовную культуру татар Западной Сибири, и, в частности, на народное хореографическое творчество.

В истории этнокультурных связей, особенно с конца XIX в. и по настоящее время, одно из важных мест занимают связи сибирских татар с русскими. Причем, как отмечает ФТ. Валеев, это воздействие на хозяйство, быт и культуру сибирских татар было положительным [2, с. 39]. Данные ученого о том, что с конца XIX – начала XX в. на свадебных торжествах сибирских татар часто стали принимать участие их соседи – русские, казахи [2, с. 136], которых приглашали как хороших гармонистов, балалаечников, хотя и среди самих татар были замечательные певцы, плясуны, исполнявшие на свадьбах «русскую», «цыганочку» [2, с. 136], подтверждаются собранными нами полевыми материалами по традиционной народной хореографии сибирских татар [4]. Эти танцы, исполнявшиеся русскими на торжествах в этот период и в более позднее (советское) время, стали обозначаться тарскими и барабинскими татарами как «Подгорный» танец [4], пластика которого почти не изменилось, но поменялось название. Танцы русских хотя и вошли в духовную культуру татар Западной Сибири, однако татары четко их отличают от своих народных танцев.

Кинетический анализ материалов традиционной хореографии позволяет сделать вывод о том, что в 1930–1940-х гг. усиливается тенденция приобщения народной хореографии барабинских татар и в большей степени хореографии тарских татар к народной хореографии русских Сибири [3, с. 100]. Об этом свидетельствуют и другие факты. Во-первых, танцы русских Сибири так же, как и танцы локальных групп сибирских татар, либо хороводно-замедленные, либо кадрильно-напористые [3, с. 100-101; 7, с. 130]. Во-вторых, сибирский танец и тех и других этносов сопровождался несложным гармонным наигрышем, в который могли вплетаться песенные частушечные партии хора или солистов [4; 5; 7, с. 130], а также народными инструментами – балалайкой, рожком [2, с. 136; 7, с. 130]. В-третьих, функциональная направленность народных танцев русских и татар Сибири ко второй половине XX в. изменилась – большинство танцевальных элементов все более становятся художественным средством общения людей [7, с. 131-132].

К середине XX в. танцы приобрели бытовое значение. Они обычно исполнялись на праздниках, на различных торжествах, свадьбах. Кроме того, в народной хореографии татар Западной Сибири у исполнительниц женского пола много места в танце занимали дроби, которые исполнялись более мягко, чем в танцах русских. Исполнители народных танцев сибирских татар, особенно в сольных плясках, очень много импровизируют. Хороводы у русских Сибири являются самым распространенным видом танца [7, с. 131]. Для сибирских татар также характерны хороводы, хотя композиционный рисунок чаще имеет форму разомкнутого круга, и в основе танцевальной лексики лежит не простой шаг, как у русских Сибири [3, с. 101; 7, с. 133], а шаг с очень мелким переминанием стопами на одном месте. Хороводы русских и татар Западной Сибири сходны по составу исполнителей – преимущественно женские, хотя могли быть и смешанные, с участием юношей [7, с. 131]. Музыкальный размер – обычно 2/4 или 4/4 в умеренном темпе [7, с. 134]– также был сходен у данных народов. Кроме того, игровой характер хоровода находил отражение в тексте сопровождавшей его песни.

Сольная танцевальная лексика включала вращение вокруг себя в умеренном темпе как у русских [7, с. 135], так и у тарских, особенно барабинских, татар. Кроме этого, в танцах обнаруживается наличие дробей, хлопушек, русскоподобных присядок, ударов ступней [7, с. 135; 9, с. 5]. Однако, несмотря на вышеуказанные черты сходства, сибирские татары сохранили своеобразие облика, быта, религии, материальной и духовной культуры [2, с. 136; 10; 11, с. 231-232], в. частности в области традиционной народной хореографии. К специфическим чертам народной хореографии барабинских и тарских татар мы относим: волнообразные движения руками, легкие частые переступания ногами, своеобразную «татарскую дробь» (трехструктурные топы), исполнение большинства движений на полусогнутых ногах («плие» татарского типа), частые повороты вокруг своей оси на 180°, 360° и более градусов [3, с. 101].

Издавна сибирские татары контактировали с казахами [11, с. 7-79]. Как отмечает Ф. Т. Валеев, «ассимиляция отдельных небольших групп казахов татарами была характерна для XVIII и первой половины XIX в. К концу XIX – началу XX вв. среди сибирских татар уже не наблюдалось тесных этногенетических связей с казахами» [2, с. 32-33]. Взаимовлияние прослеживается и на примере традиционной хореографии. Так, большинство «казахских старинных танцев рождено на отражении трудовой жизни казахского народа» [1, с. 4]. Подражание присуще танцам барабинских и тарских татар [3, с. 100]. Кроме того, «как остатки старинных обрядов казахов, выполняемых ночью при свете луны и связанных с хороводным хождением вокруг костра, остались в отдаленных аулах ночные игры молодежи «Айголек» и «Караку-лах» [1, с. 4]. Подобное действие зафиксировал и Ф. Т. Валеев, который описал его так: «В некоторых аулах тарских татар в прошлом старики и старухи при виде луны совершали нечто вроде ритуального танца, ... сопровождая его громкими причитаниями» [2, с. 187]. К сходным танцам можно отнести пляску мужчины вокруг себя на одной ноге, другая нога при этом придерживалась рукой, а свободная рука ударяла по разным частям тела [1, с. 3], а также сольный танец мужчины, изображавшего коня, из аула Туралы Тарского района Омской области.

Однако несмотря на ряд сходств, в казахском народном танце есть такие черты, которые мы не находим в танцах сибирских татар, как, например, «судорожное вытягивание членов, посредством чего танцующие стараются выразить томление любви, тоску разлуки, угрозы, месть и другие сильные чувства» [1, с. 3], или элементы комических танцев («козлик», «заячий танец») [1, с. 3], народных танцев («гусиный ряд») [1, с. 3]. Все это подчеркивает этнокультурное своеобразие сибирских татар в целом, и барабинских и тарских татар в частности.

На сходство народной хореографии сибирских татар и шорцев указывает В. З. Савин [12, с. 21]. К общим чертам можно отнести следующее: хоровод, сольную пляску, коллективную пляску; в лексике танца – простейшие круговые и линейные перестроения, притопы, переступания на месте [12, с. 21]. Но многое в танцах сибирских татар и шорцев различно. Например, в народных танцах барабинских и тарских татар нами не зафиксированы подражательная пляска с элементами пантомимы, поклоны, наклоны, тряска корпуса, разнообразное песенно-инструментально-шумовое сопровождение, нанесение краски на лицо, а в шорских народных танцах все это есть [12, с. 21].

Ф. Т. Валеев, рассматривая кульминацию свадебного торжества тарских татар – вечерний пир (кицке туй) [2, с. 137], сообщал, что все участники этого торжества плясали под музыку, состязались в красноречии, а в песнях высмеивали родных и близких жениха и невесты [2, с. 137]. Ученый считает, что термин «кицке туй» сходен по своему фонетическому звучанию с танцем «кицке туй» у шорцев в доме жениха [2, с. 137]. Это сравнение позволяет нам провести параллель между танцами друг перед другом у шорцев [12, с. 15] и хороводами (с использованием двух шеренг) у барабинских татар.

Опираясь на материалы В. З. Савина [13, с. 24-31] мы можем предположить, что сибирские татары в более ранний период контактировали с хантами, манси, телеутами [12, с. 15], подтверждение тому – сходство в традиционной народной хореографии: парно-массовый танец, основными движениями которого являются «неширокий шаг» [12, с. 15], повороты, кружения, рисунок танца – круг [8, с. 144-146].

Помимо этнокультурных связей сибирских татар с другими народами, существует ряд данных [8, с. 168], свидетельствующих о близости между собой двух локальных групп: тарской и барабинской, что подтверждает и кинетический анализ традиционной хореографии этих народов. Это и вращения вокруг себя, и топтание на месте, и использование особой татарской дроби, и плавные волнообразные движения руками. Все это стало характерным для хореографии данных групп в последнем столетии. Есть, конечно, и различия, которые наиболее заметны в манере исполнения танцев. Так, барабинцам свойственны хороводы более медленные, с мягкими, плавными движениями, а для тарских татар-танцы второго стиля (напористо-кадрильные).

Н. А. Томилов отмечает, что сочетание в различных предметах и явлениях черт разных хозяйственных миров и особенно их интеграция в области духовной культуры во многом связаны с этногенетическими процессами [14, с. 82]. Различия в специфических чертах, характерных для народных танцев барабинских или тарских татар, объясняются наличием разных хозяйственно-культурных типов: у барабинцев – более рыболовов и пеших охотников, нежели земледельцев и скотоводов (Как отмечает Н. А. Томилов, ведущую роль в хозяйстве северной и средней части Барабы играли охота и рыболовство, на юге – скотоводство, что позволило ему выделить три хозяйственные группы населения: 1) скотоводы – рыболовы – земледельцы с незначительным распространением охоты среди них; 2) рыболовы – скотоводы – охотники с незначительным земледельческим уклоном; 3) охотники – рыболовы – скотоводы). У тарских татар (В вопросе выделения того или иного ХКТ у тарских татар, по мнению Н.А. Томилова, существуют две точки зрения: 1) земледелие, дополнявшееся скотоводством, извозом, торговлей, частично рыболовством при отсутствии охоты; 2) земледелие, скотоводство, охота, рыболовство, дополнявшиеся различными домашними промыслами) наоборот – больше скотоводов [3, с. 251-253].

В современных условиях, когда процессы глобализации поставили под угрозу сохранение культурного многообразия и самобытности этнических культур и малых народов, особенно актуальным становится исследовательское и публичное внимание к изучению и к возрождению национальных традиций, обычаев и обрядов. Эта проблема ставится на международном уровне. В 2003 году ЮНЕСКО приняла Международную Конвенцию об охране нематериального культурного наследия, признав, что духовная культура является особой сферой внимания, поскольку она может быть утрачена вместе с последними носителями ее традиций. Именно носителям фольклорных традиций, а также передаче уникального наследия уделяется особое внимание в современном изучении этнических культур. В России эта проблема имеет особое значение, здесь живут более 150 национальностей, каждая из которых имеет свои самобытные традиции. На заседании Государственного Совета Правительства России в 2006 году было принято решение о необходимости сохранения и возрождения традиционной культуры. Проблемы сохранения культурной идентичности в контексте изучения традиционной культуры – один из основных приоритетов современного гуманитарного знания.