Женская телесность в феминистской критике

Проблема рассмотрения телесности заключается в том, что она включает в себя множество аспектов: биологический, медицинский, психологический, политический, исторический, экономический, символический и эстетический. Однако все эти аспекты могут дополнять друг друга, но никогда не составляют единой картины. «Инаковость» женщин, представленная Симоной де Бовуар, может рассматриваться как отправная точка для восприятия женского тела в гендерных исследованиях. Ранние представления о женском теле все еще основывались на сравнении с мужским телом. Это породило первоначальное представление о неполноценном женском теле, у которого даже органы не являются до конца развитыми. Историк Уолтер Лакер отмечает: «До XVIII века влагалище, например, рассматривалось как внутренний пенис, половые губы – как внутренняя крайняя плоть, матка – как внутренняя мошонка, а яичники - как внутренние яички». Наука того времени рассматривала мужское тело как «стандарт» и «норму», в соответствии с критериями которой должно было оцениваться и изучаться женское тело. Предполагаемая неполноценность женского тела послужила предпосылкой для дискриминации женщин на различных уровнях, которая существует и сегодня в виде предрассудков, например, о якобы женской логике, спонтанности и чувствительности.

Эта «инаковость» женщин основана на убеждении, сходном с расизмом, который рассматривает угнетение женщин как законное. Тривиальное описание «традиционного распределения ролей» не может правильно выразить реальное положение женщин, поэтому в 1960-х годах был введен термин «сексизм», который, с одной стороны, основан на расистском дискурсе, а с другой – подчеркивает пол как биологически обусловленную предпосылку в качестве основы для дискриминации женщин. «Сексизм всегда был эксплуатацией, калечением, уничтожением, господством и преследованием женщин. Сексизм является одновременно тонким и смертоносным и означает отрицание женского тела, насилие над женским эго, пренебрежение к ее существованию, экспроприацию ее мыслей, колонизацию и эксплуатацию ее тела, лишение ее собственного языка вплоть до контроля над ее совестью, ограничение ее свободы передвижения, присвоение ее вклада в историю человеческого рода», – пишет журналистка Марилуиза Янссен-Юррейт [2, c. 28]. Чтобы противостоять этим несправедливостям, феминизм сформировался как реакция на сексизм. Цель феминизма – создать общество, в котором пол не может быть причиной угнетения.

В европейской интеллектуальной традиции женщины называются «естественными матерями» и всегда анализируются с точки зрения их способности рожать детей. Женщины ближе к природе и поэтому подчинены мужчинам как носителям культурных ценностей: «Вмешательство мужчины в отношения матери и ребенка, которые предполагаются как предварительные и естественные, легитимируется экономически, социально, психологически, экологически, юридически или политически, в зависимости от теоретической модели» [3, c. 71]. Соответственно, естественные условия должны были быть поставлены под контроль культурно созданных законов, что привело к обоснованию контроля за женской сексуальностью и генеративностью.

В работах пионеров феминистской исследовательской традиции, Симоны де Бовуар и Маргарет Мид, также прослеживаются идеи о зависимости женщин от природы. Женщинам отводилась роль материального, природного, физического, в то время как мужчины выступали в роли духовных творцов культуры. Помимо прочего, подчеркивается, что женщину формирует и ограничивает ее тело. Мид указывает на то, что биология выполняет определенные задачи, но выполнить их можно, лишь дополняя друг друга. Бовуар видит другой путь к равенству для женщин, который основан на более интенсивном участии и совместном определении социальной жизни, при этом женщины должны быть освобождены от материнства. Таким образом, женская телесность рассматривается как препятствие в жизни женщины. Оба теоретика исходят из того, что мужчины принадлежат к культурной и гражданской сфере. Позднее опора на биологические различия как причину сексизма была подвергнута критике, так что дальнейшие феминистские этнологические исследования сосредоточились на значении понятий «быть женщиной» и «быть мужчиной» в культурном контексте соответствующего общества. Этот подход сместил акцент с гендера как биологической данности на гендер как культурно созданный конструкт.

По мнению антрополога Гейл Рубин, люди рождаются в обществе, основанном на гендерной системе, и воспитываются соответствующим образом. Важно отметить, что такой социальный порядок допускает лишь дихотомическое разделение на два пола, которым приписываются определенные характеристики, ожидаемые практики и установки. Эта идея также восходит к концепции де Бовуар: «Женщиной не рождаются, ею становятся. Никакая биологическая, психологическая или экономическая судьба не определяет форму, которую принимает женское человеческое существо в утробе общества. Вся цивилизация допускает этот промежуточный продукт между мужским и средним родом, который называется женщиной» [4, c. 265]. В феминистской этнологической теории гендер культурно обусловлен и изменчив и функционирует как надстройка над биологическим полом.

Отдельное внимание уделялось исследованию женской сексуальности. До открытия овуляции женская сексуальность не была отделена от репродукции на теоретическом уровне. Поскольку генеративность необходима для существования и непрерывности человеческого сообщества, женская сексуальность подлежала регулированию. Мишель Фуко называет четыре механизма сексуальной политики, с помощью которых политика регулировала сексуальность людей [5, c. 126]. Во-первых, это истеризация женского тела: женская сексуальность патологизируется и рассматривается в первую очередь как пригодная для размножения. Женские тела подвергаются государственному и медицинскому контролю. Во-вторых, педагогизация детского секса: сексуальное поведение детей строго регламентируется. В-третьих, социализация репродуктивного поведения: разрешенная сексуальность связана с браком, в котором большое значение придается репродукции. Наконец, существует психиатризация «извращенного желания»: отклонения от установленной гетеросексуальной супружеской нормы рассматриваются наукой как аномалия.

Эти механизмы во многом сформировали представления о женском теле и женской сексуальности. Истеризация женского тела способствовала тому, что женская сексуальность понималась в контексте патологии, в то время как мужская считалась нормой. Сведение женской сексуальности к ее репродуктивной функции также означало, что сексуальное желание женщин долгое время оставалось без внимания. Миф о чистоте, связанный с девственной плевой, рассматривался как важная часть сексуальной политики в отношении женщин. Сакрализация девственной плевы, отсылающая к «нетронутости» женщин, служила еще одним инструментом контроля над женским телом в рамках политики тела. Сексуальность – «исторически конкретный продукт социальных дискурсов и практик и как таковая не может находиться вне властных отношений» [1, c. 18], поэтому «освобождение» сексуальности от приписываемых ролей и идей можно рассматривать как политический акт.

Представительницы нового феминистического движения 1970-х годов отказались от идеи, что женщина предопределена своей биологией. Ориентирами феминистской критики стали зависимость женщин от природы и обусловленный этим контроль над рождаемостью, исследование политики тела и взаимосвязанных институтов, принимающих решения относительно женского тела, а именно государства, медицины и науки. Женское движение отвергало господствующие идеалы и представления о женственности и «принимало медикализированное женское тело в жесте критического неприятия медицины». Таким образом, феминистки новой волны выступали за «повторное завоевание» женского тела и его освобождение от влияния патриархальных институтов.