К вопросу о заключении сделок с использованием искусственного интеллекта

Развитие цифровых технологий ИИ существенно трансформирует привычные подходы к юридическим действиям, включая заключение сделок. В условиях цифровой экономики ставится актуальный вопрос: может ли искусственный интеллект быть участником сделки, и, если да – в каком качестве?

Согласно ст. 153 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ), сделкой признаётся действие граждан и юридических лиц, направленных на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Тем самым субъектом сделки могут быть только лица, обладающие правосубъектностью [1].

ИИ в его современной форме – это техническая система, не наделённая правосубъектностью, а значит, не может быть самостоятельным субъектом права и, следовательно, стороны сделки. Однако, практика использования ИИ в качестве инструмента или агента, действующего от имени лица (например, через алгоритмы, чат-ботов, автоматических систем управления), становится всё более распространённой.

Современные платформы на основе ИИ (умные контракты, рекомендательные системы в электронной коммерции) осуществляют автоматическую обработку данных, принимают решения и инициируют действия, аналогичные волеизъявлению. В качестве примера можно привести такое явление, как смарт-контракт. Так, смарт-контракт может быть автоматически исполнен при наступлении определённых условий без участия человека. Несмотря на свою «автономность», такие системы, как правило, действуют от имени и в интересах человека или компании, которая запрограммировала тот или иной алгоритм [5]. Согласно п. 1 ст. 182 ГК РФ, представитель может действовать от имени другого лица в силу доверенности, закона или иного основания. Статья 182 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает, что представление интересов одного лица другим лицом возможно лишь при наличии специального документа - доверенности, либо на основании прямого указания законодательства или иных оснований, предусмотренных законом. Этот пункт однозначно определяет два способа возникновения представительства: посредством выдачи письменного уполномочивающего акта (доверенности) и путем наличия норм закона, предоставляющих полномочия представителям. Из указанного положения вытекает важный аспект: представительство возникает именно тогда, когда лицо выражает свою волю добровольно передать право совершения юридически значимых действий другому лицу.

Однако система искусственного интеллекта, будучи техническим средством обработки информации, принципиально отличается от человеческого представителя. Она неспособна самостоятельно выразить волю, подписать документ или поставить подпись от своего имени, поскольку ИИ представляет собой программу, работающую по заданным алгоритмам и ограниченную пределами своей функциональности.

Именно эта особенность делает невозможным прямое применение положений статьи 182 ГК РФ к искусственному интеллекту.

Следовательно, исходя из буквы закона, ИИ не может считаться полноценным представителем физического или юридического лица. Вместе с тем нельзя отрицать тот факт, что ИИ способен служить инструментом реализации воли доверителя, действуя строго в пределах порученных функций и согласно заранее установленным инструкциям. Поэтому, хотя формально ИИ не выступает представителем в смысле гражданского законодательства, фактически он играет роль вспомогательного инструмента, облегчающего выполнение различных операций, делегированных человеку, которому непосредственно принадлежит правомочие представлять интересы доверителя перед третьими лицами.

Однако система искусственного интеллекта, будучи техническим средством обработки информации, принципиально отличается от человеческого представителя. Она неспособна самостоятельно выразить волю, подписать документ или поставить подпись от своего имени, поскольку ИИ представляет собой программу, работающую по заданным алгоритмам и ограниченную пределами своей функциональности.

Именно эта особенность делает невозможным прямое применение положений статьи 182 ГК РФ к искусственному интеллекту.

Следовательно, исходя из буквы закона, ИИ не может считаться полноценным представителем физического или юридического лица. Вместе с тем нельзя отрицать тот факт, что ИИ способен служить инструментом реализации воли доверителя, действуя строго в пределах порученных функций и согласно заранее установленным инструкциям. Поэтому, хотя формально ИИ не выступает представителем в смысле гражданского законодательства, фактически он играет роль вспомогательного инструмента, облегчающего выполнение различных операций, делегированных человеку, которому непосредственно принадлежит правомочие представлять интересы доверителя перед третьими лицами [6, с. 78-85].

Таким образом, правильное понимание роли искусственного интеллекта в гражданско-правовых отношениях должно учитывать невозможность признания его самостоятельной фигурой представителя, одновременно признавая его значение как техническую составляющую процесса исполнения поручений и волеизъявлений доверителей.

Говоря о сделках, заключённых с помощью ИИ, нельзя не затронуть вопрос о проблемах признания действительными сделок, заключённых с использованием ИИ.

Одним из ключевых условий действительности сделки является наличие согласованного волеизъявления сторон. Вопрос заключается в следующем: возможно ли признать действительны волеизъявлением, сформированное и реализованное ИИ? Ответ на данной вопрос можно найти в судебной практике. Так, исходя из позиции Верховного Суда РФ (Обзор судебной практики от 26 декабря 2018 г. № 3), использование электронных средств коммуникации не исключает возможности признания сделки заключённой. Следовательно, сделка, инициированная с использованием ИИ-системы, действительная, если она выражает волю участника гражданского оборота [2]. Например, ст. 154 ГК РФ гласит, что двусторонней считается сделка, для совершения которой необходимо выражение согласованной воли двух сторон. Это особенно важно подчеркнуть применительно к ситуации с ИИ, поскольку формирование волевых актов остаётся вопросом дискуссионным – как доказать, что решение было принято осознанно и добровольно.

Однако, одним из рисков является возможность заключения «ошибочной сделки» по вине автоматического алгоритма. Согласно ст. 178 ГК РФ, сделка, совершённая под влиянием заблуждения, может быть признана недействительной. В связи с чем возникает вопрос: кто является субъектом, несущим ответственность, за ошибку ИИ? В данной связи напрашивается вывод о том, что ответственность несёт лицо, использующее ИИ как инструмент.

Обращаясь к судебной практике Российской Федерации, стоит отметить, что в «Концепции регулирования ИИ и робототехники до 2024 года» (утв. Правительством РФ 19 августа 2020 г.) указывается на необходимость разработки нормативной базы для автономных систем [3]. Однако, на текущий момент в ГК РФ отсутствует специальное регулирование, позволяющее квалифицировать ИИ как самостоятельного участника гражданского оборота.

Говоря о современных международных инициативах в области регулирования искусственным интеллектом, особое внимание заслуживает дискуссия внутри Европейского Союза относительно признания особой правовой категории – электронной личности (или electronic personality). Эта концепция предполагает предоставление юридическим статусом определенным видам автономных интеллектуальных систем, обладающих высокой степенью самостоятельности принятия решений и способствующих выполнению сложных задач, ранее выполняемых исключительно человеком. Однако подобная инициатива вызвала широкую критику среди представителей научной среды и членов Европейского Парламента [4].

Основной аргумент противников заключается в отсутствии четких критериев определения уровня независимости системы, позволяющей присвоение ей статуса электронного субъекта права. Вопрос также касается этической составляющей и потенциального риска злоупотребления подобными правами системами искусственного интеллекта, особенно в ситуациях, связанных с принятием критически важных решений, влияющих на жизнь и здоровье человека.

Так, резолюция Европейского парламента № 2020/2012(INL), принятая в 2020 году, прямо выразила сомнения в целесообразности подобного подхода, подчеркивая необходимость тщательного изучения возможных последствий предоставления электронному субъекту правосубъектности. Таким образом, несмотря на значительный интерес к развитию технологий искусственного интеллекта и стремлению адаптировать правовые рамки под новые реалии, процесс выработки согласованных подходов к регулированию остается весьма противоречивым и требует дальнейшего осмысления и обсуждения.

Таблица

На основании вышеизложенного можно сделать вывод о необходимости совершенствования законодательства, а именно: закрепление в ГК РФ статуса ИИ как технического средства, действующего по поручению субъекта, с ясным разграничением ответственности:

1. Создание специального регистра ИИ-систем, участвующих в совершенствовании юридически значимых действий.
2. Установление правовых рамок для использования умных контрактов, включая порядок признания их доказательствами.
3. Разработка типовых договорных конструкций, заключаемых с помощью ИИ, включая ответственность за ущерб от его некорректной работы.