Особенности квалификации действия подстрекателя

Актуальность темы статьи заключается в том, что проблема соучастия в преступлении традиционно является самой сложной частью учения о преступлении в российском уголовном праве. В их регулировании сталкиваются несколько противоположных взглядов и тенденций: с одной стороны, необходимость усиления превентивного действия уголовного закона, а с другой – убеждение в криминализации лишь наиболее общественно опасных деяний; преимущества акцессорной теории соучастия и тенденции к реализации теории личной ответственности партнеров; понимание соучастия как института общеуголовного права в условиях усиливающейся практики самокриминализации индивидуального соучастия. Все это создает сложную предметную область, объединяющую корпус доктринальных и нормативных положений, системно связанных практически со всеми другими положениями теории уголовного права.

Подстрекатель является одним из видов соучастников преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации (далее – УК РФ). В уголовно-правовой науке представлены разные позиции о квалификации действий подстрекателя, основаниях его ответственности и наказании этого лица. Эти проблемы возникают не только в теории, но и на практике.

Подстрекательство охватывает все случаи причастности кого-либо к совершению преступления. Поэтому подстрекательство возможно не только в отношении исполнителя, но и в отношении других соучастников – организатора, пособника, а также против другого подстрекателя [2, с. 124]. Соответственно, фраза «подстрекательство к любому виду соучастия» может быть понята как «побуждение кого-либо стать исполнителем, организатором или пособником».

Таким образом, нудно сказать, что важнейшим признаком подстрекательства является то, что у лица до подстрекателя не было умысла на совершение преступления, то есть такой умысел появился у лица только после воздействия подстрекателя.

Подстрекательство как один из элементов института соучастия в преступлении имеет определенные пределы, объем которых определяется назначением и правовой природой этого института. Согласно УК РФ, подстрекателем является лицо, склоненное к совершению преступления путем уговоров, подкупа, угроз или иных способов. Общественная опасность подстрекателя как соучастника преступления заключается во вредном воздействии, которое он оказывает на людей, возбуждая в них умысел на совершение общественно опасного деяния. Он выступает инициатором преступления. Как правило, подстрекатель сам всегда вступает в контакт с потенциальным исполнителем преступления и воздействует на его волю и совесть, пытаясь вызвать у него желание совершить преступление. Однако зачинщиком может выступать не только исполнитель, но и сообщник. В этом случае подстрекатель склоняет лицо к соучастию, например, убеждая владельца оружия продать его будущему агрессору. Действия подстрекателя всегда предшествуют преступным действиям исполнителя. Однако в Особенной части УК РФ имеется множество статей, нормы которых содержат указание на действия, тождественные или сходные с подстрекательством, но в то же время получившие рассмотрение самостоятельной уголовной юстиции. Возникает вопрос, какие из них действительно являются подстрекательством и насколько такое законодательное решение оправдано. Практическая значимость такого исследования обусловлена необходимостью выработки единого подхода к квалификации деяний, предусмотренных конкретной статьей особенной части УК РФ. Для выделения составов преступления необходимо выделить признаки подстрекательства. К ним относятся: умышленный характер воздействия, целенаправленность и направленность на причастность к совершению преступления. В первую очередь обращают на себя внимание нормы Особенной части УК РФ, в диспозиции которых содержится указание на склонение как на способ совершения преступления, поскольку именно через этот термин определяется подстрекательство.

К объективным признакам соучастия относится показатель, характеризующий минимальное количество лиц, действующих совместно, «участие двух и более лиц». Каждый из этих субъектов должен обладать качествами субъекта преступления: быть вменяемым и достигать возраста, установленного законом для лиц, подлежащих уголовной ответственности [4, с. 72].Вторым объективным признаком соучастия являются совместные действия сообщников. При толковании конъюнктуры действий соучастников обычно подчеркивается, что «конъюнктура, о которой идет речь в определении соучастия, в основном характеризует объективные признаки соучастия: «Сочетаемость означает, что действия соучастников «совмещены», взаимно обусловлены и взаимосвязаны, действия одного создают, подготавливают условия для действий других соучастников, необходимые для достижения общего результата их совместной преступной деятельности. Соучастником не может быть признано лицо, действия которого были бы безразличны к достижению общего преступного результата.

Вина сообщников должна быть выражена в умысле. С принятием УК РФ в научной литературе стало преобладать мнение о возможности как прямого, так и косвенного умысла в поведении партнеров. Формула прямого умысла сводится к тому, что лицо, действующее с прямым умыслом, осознает опасность своих действий (бездействия), предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий своих действий и действий других партнеров и желает их начать. Косвенное намерение характеризуется осознанием партнером общественной опасности своего поступка, предвосхищением возможности наступления общественно опасных последствий, неприятием их наступления, но сознательным допущением или равнодушием к возможности их наступления [9, с. 116].

Российское уголовное законодательство перечисляет наиболее распространенные способы подстрекательства: убеждение, подкуп, угрозы. Убеждение как средство склонения встречается на практике чаще других: виновному внушается мысль о наличии прямой или косвенной заинтересованности, материальной или иной, в совершении преступления. Юридически не имеет значения, может ли подстрекатель этим воспользоваться или он обманут. Убеждение – это настойчивая и неоднократная просьба совершить общественно опасное действие. Коррупция – это обман человека с обещанием материальных благ: передачи денежных средств или имущества, высвобождения имущества и других обязательств. Угроза должна быть реальной и достаточно серьезной, например, прибегнуть к физическому насилию, лишению имущества, имущественных прав.

В настоящее время выделяются все новые и новые способы подстрекательства, например применение гипноза, внушения, кодировки, продвижение по службе или иное улучшение личных отношений, половая связь, обольщение, злоупотребление влиянием или властью, подзадоривание.

Установление способов подстрекательства имеет немаловажное значение для индивидуализации ответственности и назначения справедливого наказания. Это может выявить мотивы, которыми руководствовался исполнитель, совершая преступление. Что, в свою очередь, дает возможность определить степень вины конкретного лица и назначить ему соответствующее наказание. Вероятна и такая ситуация, когда подстрекаемый совершает преступление, боясь мести со стороны подстрекателя, если при этом отсутствует состояние крайней необходимости. Правильно установив, с помощью каких способов подстрекатель достиг цели, можно точно установить и то, чем руководствовался исполнитель, и правильно квалифицировать его действия [3, с. 17].

Если способы, которыми пользуется подстрекатель, достаточно разнообразны, то формы, в которые он облекает свою деятельность, сужены рамками видов общения между людьми. Таким образом, все способы подстрекательства могут быть выражены словесно, а также посредством конклюдентных действий.

С помощью слова подстрекатель воздействует на лицо, добиваясь от него совершения преступления путем вызова в нем определенных образов, ассоциаций, которые могли бы стать мотивами деятельности исполнителя.

Слово может быть использовано в устной речи и с помощью письменной формы. В ряде случаев устная речь оказывается наиболее эффективной, и наоборот. Это будет зависеть, прежде всего, от личности подстрекаемого, от особенностей его восприятия окружающей действительности.

Иногда при осуществлении своей деятельности подстрекатель может обходиться и без слов, заменяя их мимикой и жестами, т. е. так называемыми конклюдентными действиями.

Особенности деятельности отдельных видов соучастников накладывают свой отпечаток на характер причинной связи. Подстрекатель непосредственно действий, которые вызывают наступление преступного результата, не совершает. Вся его деятельность направлена на то, чтобы, воздействуя на психику исполнителя, склонить его к совершению преступления. Трудность установления причинной связи заключается в том, что исполнитель не является прочным орудием совершения преступления. Он обладает сознанием и волей, а это позволяет ему самостоятельно принимать решения, выбирать различные варианты поведения. Для того чтобы подстрекатель смог включиться в общую для него и исполнителя цель причинности, его деятельность должна преломиться в сознании исполнителя, стать мотивом его будущего поведения.

Таким образом, можно сделать вывод, что объективная сторона подстрекательства к преступлению – в активных действиях подстрекателя, в процессе которых ему удается склонить другое лицо к совершению преступления. Подстрекательство к совершению преступления возможно только путем совершение активных действий. Актуальным на данное время является вопрос об исключении перечня способов подстрекательства из ч. 4 ст. 33 УК РФ, так как в законодательном определении подстрекательства невозможно охватить все способы совершения подстрекательства, а выделение лишь некоторых из них смещает акцент на названные в законе способы.

С субъективной стороны подстрекатель всегда осознает все фактические обстоятельства, составляющие состав конкретного преступления, и наличие причинно-следственной связи между его действиями и совершением преступления виновным, то есть с прямым умыслом. Возбуждение с неопределенным умыслом возможно, когда виновный склоняет другое лицо к совершению преступления, допускающего наступление последствий различной степени тяжести. Например, совершение преступления против жизни и здоровья человека, при причинении вреда здоровью потерпевшего, допускается как тяжкий вред здоровью, так и вред средней тяжести [5]. В этом случае подстрекатель, как и исполнитель, несет ответственность за фактические последствия.

Подстрекатель, как одна из разновидностей партнеров, является наиболее противоречивым. Нормы, предусматривающие его ответственность, содержатся как в Общей части УК РФ, так и в Особенной части. Кроме того, существует множество способов подстрекательства, отсюда и правильные вопросы о том, как квалифицировать действие. Проблемы, возникающие при рассмотрении института подстрекательства, актуальны и на сегодняшний день. Многие преступления, предусмотренные УК РФ, совершаются при их активном участии.

Подстрекательство как элемент института соучастия в преступлении имеет четко определенные границы в каждой правовой системе, учитывая функциональное назначение и правовую природу этого института. В России эти пределы определяются, как показано в предыдущем изложении, главным образом объективными и субъективными признаками соучастия и их ограниченной принадлежности, в совокупности и по отдельности устанавливающими пределы, за которыми возможно применение норм УК РФ становится невозможным.

Юридически уголовная характеристика подстрекательства заключает в себе ряд взаимосвязанных актуальных проблем, не получивших пока однозначного решения в отечественной науке [14]. Это обстоятельство во многом объясняет сложность и противоречивость конструкции подстрекательства в действующем законодательстве и наличие квалифицирующих ошибок в судебной практике. Это и определяет настоятельную необходимость организации постоянного научного мониторинга такой, традиционной проблемы, как ответственность за подстрекательство к преступлению.

Российское уголовное законодательство не выявляет отступлений от требований и рекомендаций международно-правовых документов в части обоснования и пределов реализации ответственности виновных в совершении преступления при изучении положений УК РФ. В связи с международно-правовыми представлениями об исполнении приказа и провокации уголовных правонарушений указывается на наличие определенных лазеек, которые в определенной степени влияют на качество уголовно-правового разрешения вопросов, связанных с подстрекательством к преступлениям. Правовая оценка действий лица, отдавшего заведомо незаконный приказ, по нормам международного права возможна: организация преступления; построение отдельных составов преступлений, включающих в себя действия, связанные с отдачей незаконного приказа. Российское уголовное право выявляет пробел, который требует дальнейшего анализа и восполнения, связанный с отсутствием специальных норм об ответственности лиц, отдавших незаконный приказ, если речь не идет о совершении преступлений против мира и безопасности человечества [1].

В ч. 4 ст. 34 УК РФ установлена ответственность за преступление, совершенное лицом, не являющимся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части УК РФ, участвовавшим в совершении преступления, предусмотренного данной статьей.

Указанные нормативные предписания, казалось бы, просты и понятны и должны однозначно применяться на практике. Однако это не так.

Подтверждением этого являются дела о соучастии в убийстве новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ).

В частности, если муж подстрекает жену, являющуюся матерью их новорожденного ребенка, убить этого ребенка, и мать убивает его, то налицо соучастие в каком преступлении. На первый взгляд, ответ очевиден – в убийстве матерью новорожденного ребенка, предусмотренного ст. 106 УК РФ, ведь лица соучаствуют в конкретном преступлении (ст. 32 УК РФ).

Однако, закон связывает убийство матерью новорожденного ребенка с обстоятельствами, относящимися исключительно к матери: с ее психофизиологическим состоянием во время родов или сразу после их окончания либо с ее психическим расстройством, не исключающим вменяемости либо с объективной психотравмирующей ситуацией. В связи с этим, если привлечь мужа-подстрекателя за соучастие в данном преступлении, то на него распространится «значительное смягчение наказания матери за убийство ею своего новорождённого ребёнка» [11, с. 225], но эти факторы не относятся к личности мужа-подстрекателя и не должны оказывать смягчающего влияния на квалификацию его действий.

В связи с этим действия подстрекателя должны квалифицироваться как подстрекательство не к убийству матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ), а к убийству лица, заведомо для виновного, находящегося в беспомощном состоянии, предусмотренному п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Такого мнения придерживается ряд ученых: Э. Ф. Побегайло, В. В. Ераксин.

Первый, правда, пишет применительно к данному случаю о соисполнителях, действия которых следует квалифицировать по ст. 105 УК РФ, так как обстоятельства, на основании которых смягчается ответственность матери, на них не распространяются [10].

В. В. Ераксин же пишет обо всех соучастниках, отмечая, что поскольку субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, может быть только мать новорожденного, достигшая 16 лет, все остальные участники преступления несут ответственность по ст. 105 УК РФ [5].

Вместе с тем, такая квалификация, справедливая по своей сути, нарушает положения ст. 32 УК РФ. Чтобы этого не было, вероятно, необходимо внести коррективы в редакцию ст. 32 УК РФ. Однако, прежде чем это пытаться сделать, представим данный пример с теми же соучастниками, но выполняющими иные роли, и рассмотрим его.

Подстрекателем к убийству новорожденного является его мать, а исполнителем ее муж-отец данного ребенка.

Мать зачастую в силу эмоциональной и физической истощённости, хотя и желает наступления общественно опасного последствия в виде смерти своего новорожденного ребёнка, но не может добиться этого самостоятельно по объективным причинам. В связи с этим она просит осуществить задуманное своего мужа, что последний «собственноручно» и делает.

Муж будет являться исполнителем преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, его действия будут квалифицироваться без ссылки на ст. 33 УК РФ. Однако возникают те же вопросы о квалификации соучастия: то есть как квалифицировать действия матери. Как подстрекательство к убийству, предусмотренному п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, или как подстрекательство к убийству матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ), ведь она является субъектом этого преступления. В каком преступлении мать соучаствовала – в предусмотренном «в» ч. 2 ст. 105 или 106 УК РФ.

В первом случае квалификации (ч. 4 ст. 33 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ) ответственность существенно строже (лишение свободы на срок от 8 до 20 лет либо пожизненное лишение свободы), чем во втором (ч. 4 ст. 33 и ст. 106 УК РФ) – лишение свободы до 5 лет.

Однако, если допустить такую квалификацию, то не учитываются смягчающие обстоятельства, связанные с матерью, как со специальным субъектом иного преступления (ст. 106 УК РФ). Да и, фактически получается, что матери лучше убить своего новорожденного ребенка самостоятельно, нежели кого-то уговаривать совершить это преступление за неё, поскольку ответственность по ст. 106 УК РФ гораздо мягче.

Квалифицировать действия матери как подстрекательство к убийству матерью новорожденного ребенка по ч. 4 ст. 33 и ст. 106 УК РФ также не представляется правильным и логичным, поскольку соучастник преступления не может привлекаться к ответственности за соучастие по другой статье, нежели привлекается исполнитель этого преступления.

Между тем, практика пошла именно по этому пути.

Так, Челябинский областной суд осудил Широкову А. А. и Качинскую С. Н. за соучастие в убийстве новорождённого ребёнка. В конце марта 2024 года Широкова родила жизнеспособного ребёнка. Роды прошли нормально, Качинская помогала Широковой и принимала ребенка, который родился живым, кричал и дышал нормально. По указанию Широковой она перерезала ножницами пуповину и передала ребенка Широковой, которая во что-то завернула его, и сказала, что ребенка нужно выбросить на помойку, так как он ей не нужен. По просьбе Широковой Качинская завернула ребенка в кофту, он был жив и кричал. Широкова попросила ее, Качинскую, отнести пакет с ребенком на помойку и выбросить, так как самой ей после родов было трудно сделать это. Она согласилась выполнить просьбу Широковой, понимая, что на улице ребенок обязательно умрет, и в пакете вынесла его и выбросила в мусорный контейнер возле дома.

Действия Широковой были квалифицированы судом по ч. 4 ст. 33, 106 УК РФ, а действия Качинской по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия Верховного суда РФ по уголовным делам оставила квалификацию без изменений [6].

Однако данная квалификация не является обоснованной и правильной. На основе ранее изложенного, можно сделать вывод о том, что правильной будет в данном случае квалификация действий Широковой по ст. 106 УК РФ без ссылки на ч. 4 ст. 33 УК РФ.

Также не меньший интерес вызывает иной приговор, вынесенный Челябинским областным судом. Так, Ермакова А. С. и Запольских Д. В. были осуждены за соучастие в убийстве новорождённых детей. В утреннее время 7 октября 2021 года Ермакова А. С., находясь в доме родила живого младенца мужского пола. Роды у Ермаковой принимал ее сожитель Запольских Д. В.

После рождения мальчика Ермакова, осознавая, что не имеет средств на его содержание, и, не желая воспитывать ребенка, решила его убить, также осознавая, что мальчик в силу своего возраста находится в беспомощном состоянии, Ермакова уговорила своего сожителя Запольских совершить убийство новорожденного.

Выполняя указания и советы Ермаковой, осознавая, что мальчик в силу своего возраста находится в беспомощном состоянии, Запольских, действуя с целью убийства новорожденного мальчика, взял находящийся в доме таз, наполнил его водой, принял у Ермаковой новорожденного мальчика. После чего на длительное время поместил новорожденного мальчика в таз с водой лицом вниз, тем самым перекрыв доступ воздуха в организм младенца.

Во второй декаде августа 2023 года в утреннее время Ермакова А. С., находясь в доме родила живого младенца женского пола. Роды у Ермаковой принимал ее сожитель Запольских Д. В.

Ермакова уговорила своего сожителя Запольских совершить аналогичное убийство новорожденной.

Суд квалифицировал действия Ермаковой как подстрекательство к убийству лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (по ч. 4 ст. 33 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а действия Запольских как оконченное убийство, к которому его подстрекала Ермакова (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Коллегия Верховного суда РФ по уголовным делам также оставила квалификацию без изменений в кассационной инстанции [7].

Неполноценность квалификации, данной судом, а также ее формальное противоречие положениям ст. 32 УК РФ было отмечено ранее. В целях устранения этого с точки зрения необходимого закона нужно предложить следующую редакцию ч. 4 ст. 34 УК РФ: «Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьёй, несёт уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника, если действия (бездействие) этого лица не образуют самостоятельный состав преступления».

Таким образом, можно сделать вывод, что в деятельности правоприменителя имеются серьезные пробелы, связанные с неточным определением роли подстрекателя в преступлении. Эти неточности вызваны как отсутствием теоретических и практических разработок проблемы подстрекательства, так и неоднозначным толкованием норм Уголовного кодекса РФ, которые касаются понятия и ответственности данного соучастника. Кроме того, обилие способов совершения подстрекательства различны, отсюда возникают справедливые вопросы, как квалифицировать данное деяние [8, с. 301-303]. Наличие проблем повышает интерес к данному явлению, а его изучение является актуальным и востребованным на сегодняшний день.

Совершенствование правоприменительного процесса настоятельно требует разработки и внедрения методики криминальной оценки подстрекательских действий, которую необходимо понимать как научно обоснованный алгоритм и соотносить с потребностями удобного для последовательного решения важных квалификационных задач, что может упорядочить интеллектуальную юридическую работу, оптимизировать ее и сократить затраты ресурсов при сохранении результата.