Обеспечение права на возмещение вреда потерпевшим от кибернасилия

Сегодня сложно представить нашу жизнь без интернета. Он прочной паутиной охватил все вокруг, гибко адаптируясь под растущие потребности человека. По данным отчета «Ростелекома» «Виртуальный мир глазами детей: особенности поведения детей и подростков в сети интернет» в 2024 году 98% российских подростков в возрасте 12–17 лет постоянно пользуются интернетом, и большую часть этого времени занимает общение в социальных сетях. Также, согласно этому исследованию, дети начинают осваивать мессенджеры в 4–8 лет, и с возрастом начинают чаще общаться с ровесниками, чем с родителями, что свойственно индивиду в процессе социализации [8].

Это подтверждает вывод о том, что дети и подростки используют интернет как пространство для поиска единомышленников, кумиров и формирования модели поведения, в то время как люди более зрелого возраста скорее потребляют развлекательный и образовательный контент и не так подвержены влиянию мнения незнакомцев из интернета. Но виртуальное общение не всегда сводится к приобретению новых друзей по переписке или расширению кругозора. Зачастую дети и подростки сталкиваются с негативом и даже насилием в дистанционном формате. Некоторые действия или высказывания, могут обидеть человека, но, когда они влекут за собой причинение морального вреда или материального ущерба, данное поведение имеет название «кибернасилие».

У данного термина нет законодательного определения, и в научной литературе мнения ученых по поводу данного явления разнятся. Согласно позиции Волосовой Н. Ю. «под кибернасилием (киберагрессией) следует понимать действия в виде различного деструктивного агрессивного поведения, целью которого является психо-эмоциональное воздействие на жертву такого насилия, посредством использования телекоммуникационных сетей и интернет-пространства, причиняющее ей физический и моральный вред в виде нравственных, эмоциональных и иных страданий, вред здоровью различной степени тяжести (в том числе и в виде психического заболевания), смерть жертвы такого насилия» [3, с. 38]. Данное определение является достаточно развернутым и раскрывающим разные аспекты термина.

Яковлева А. В. в научной статье указывает на формы насилия, которые объединяет в себе кибернасилие, а именно:

• прямое унижение, грубость и угрозы в сообщениях или комментариях;
• клевета и распространение слухов: намеренное распространение ложной информации с целью нанести ущерб репутации жертвы;
• доксинг: публикация личной информации жертвы без её согласия;
• исключение из онлайн-групп: намеренное игнорирование или исключение студента из виртуальных сообществ;
• киберсталкинг: постоянное преследование жертвы в интернете;
• кибербуллинг: это систематически повторяющееся преднамеренное агрессивное поведение с применением цифровых устройств, таких как мобильные телефоны, планшеты и компьютеры [5, с. 286].

Все эти формы насилия известны нам из реальной жизни, а многие даже уголовно наказуемы, и единственное отличие состоит в предмете, при помощи которого совершаются данные деяния – цифровые устройства. Важным является факт анонимности агрессора, который даже после той же блокировки может создать новый аккаунт. Скрыться от наказания в случае наступления последствий этих действий, намного проще, что создает у виновного ощущение безнаказанности. В интернете люди могут совершить то, на что в реальной жизни у них никогда не хватит смелости.

Второй важной проблемой является скорость, масштаб распространения информации и ее долгосрочный характер. Например, кибербуллинг не ограничен временем и местом, материалы, которые распространяют, могут храниться в сети годами, и если в обычной жизни все забыли бы про них спустя месяц, то постоянно натыкаясь на видео или фото файл в интернете, люди могут заново начать насмехаться над жертвой.

Таким образом кибернасилие в различных своих проявлениях может оказывать на жертву большее негативное воздействие, несмотря на то что агрессивные действия совершаются дистанционно. Рассмотрим подробнее вопрос о характере причиняемого вреда, который имеет значение для определения способов защиты прав потерпевших от кибернасилия. Яковлева А. В. в уже упомянутой ранее работе также говорит про некоторые аспекты последствий кибернасилия, а именно:

1. Снижение самооценки и уверенности в себе. Автор говорит о чувствах неполноценности и униженности, которые испытывают жертвы агрессии в интернете, что может негативно сказываться на их как личностном, так и профессиональном становлении.
2. Развитие тревожности и депрессии. Эти психические состояния могут развиться в следствие кибернасилия из страха повторения данных действий. Так как психика детей и подростков, которые чаще всего становятся жертвами этих видов агрессии, еще не сформирована, данные состояния могут перерасти в хроническую форму, для лечения которой необходимо обращение к специалисту.
3. Социальная изоляция. Может вытекать из предыдущего пункта. Из страха повторения акта насилия могут отказаться от выхода в сеть или ограничить социальные взаимодействия и в реальной жизни, так как жертва теряет доверие к окружающим.
4. Посттравматическое стрессовое расстройство. Оно может иметь различные формы проявления, например, такие, как постоянное напряжение, навязчивые мысли о травмирующих ситуациях, избегание определенных мест или социальных сетей и т. д.
5. Риск суицидальных мыслей. К подобным мыслям может привести как усугубляющееся состояние напряженности и никчемности вследствие унижений в социальных сетах, так и прямое склонение к совершению суицида в интернете. За такими мыслями может следовать их осуществление, что уже является необратимым последствием [5, с. 287].

Яковлева А. В. акцентирует внимание на том, что кибернасилие не ограничивается краткосрочным эмоциональным дискомфортом – оно способно провоцировать долгосрочные психологические травмы, такие как ПТСР и хроническая депрессия. Кроме того, страх повторной виктимизации зачастую приводит к добровольному отказу от цифрового взаимодействия, что в современном мире равносильно социальной эксклюзии.

Волосова Н. Ю., определяя характеристику вреда, причиненного потерпевшему вследствие акта кибернасилия, указывает, что помимо морального вреда, описанного нами ранее, имеет место быть физический и имущественный вред. Они могут выражаться в причинении себе телесных повреждений, или совершении самоубийства, а также в перечислении денежных средств на счет агрессора, который угрожает распространением порочащей информации [4, с. 124-128]. Таким образом, проблема кибернасилия выходит за рамки виртуальной агрессии и трансформируется в реальную угрозу для жизни, здоровья и материального благополучия жертв. Это подчеркивает необходимость рассматривать кибернасилие как многомерное явление, требующее не только психологической и правовой оценки, но и комплексного подхода к защите потерпевших.

Кибернасилие наносит глубокие психологические травмы и реальный материальный ущерб, что делает вопрос возмещения вреда принципиально важным для восстановления справедливости. Компенсация морального вреда помогает жертвам покрыть расходы на психологическую реабилитацию, восстановить подорванную репутацию и получить официальное подтверждение факта причинённых страданий. Возмещение имущественного ущерба позволяет компенсировать прямые финансовые потери от вымогательства, мошенничества, давая пострадавшему возможность вернуть стабильность.

Согласно ч. 3 и 4 ст. 42 УПК РФ потерпевшему обеспечивается возмещение имущественного вреда, причиненного преступлением, а также возмещение в денежном выражении причиненного ему морального вреда, размер которого определяется судом [2]. Кроме того, ст. 52 Конституции РФ гласит «государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба» [1]. Тем самым, право потерпевшего на возмещение причиненного преступлением вреда закреплено в законодательстве и гарантированно государством.

В судебной практике не редки случаи, когда потерпевший от преступлений, совершенных через Интернет, просит возмещения морального вреда. Так, согласно тексту Апелляционного определения Кемеровского областного суда от 16.07.2024 по делу № 33-6215/2024, С.А. распространял в сети Интернет информацию, порочащую честь и достоинство истца, указывал на то, что истец больной и шизофреник, мошенник, аферист и иностранный агент. Истец утверждает, что ему причинен моральный вред, от переживаний и стресса подорвано его здоровье. Сам факт беспочвенных обвинений причиняет ему нравственные страдания. Из-за чего он просит возмещения морального вреда и опровержения сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию. Однако если суд первой инстанции удовлетворил данные требования, то апелляционный суд отменил решение в части опровержения порочащих сведений [7].

При этом, когда создана угроза социальному положению, опровержение становится ключевым инструментом восстановления справедливости. Опровержение выполняет несколько значимых функций. Во-первых, оно способствует восстановлению репутации, которая могла быть подорвана из-за ложных обвинений или компрометирующих данных. Во-вторых, юридически закрепленное опровержение служит профилактикой повторных атак, поскольку демонстрирует готовность жертвы защищать свои права, а также создает правовые основания для привлечения нарушителей к ответственности. Однако в данной ситуации суд указал, что законодательством РФ извинение как способ судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации не предусмотрено, поэтому суд не вправе обязывать ответчиков по данной категории дел приносить истцам извинения в той или иной форме.

Еще одной сложностью при возмещении морального вреда является оценка нравственных страданий в материальном эквиваленте. Суды не устанавливают минимальный и максимальный порог размера возмещения, а по схожим делам размер возмещения может сильно различаться. Главная сложность заключается в отсутствии объективных критериев оценки нематериального ущерба. В отличие от материального вреда, который можно подсчитать через конкретные финансовые потери, моральный вред носит сугубо индивидуальный характер. Суды вынуждены руководствоваться субъективными факторами: глубиной переживаний, степенью ущерба репутации, продолжительностью страданий. Однако эти параметры крайне сложно измерить и документально подтвердить.

Особую проблему представляет доказывание причинно-следственной связи между действиями агрессора и наступившими последствиями. Кибернасилие часто имеет пролонгированный эффект - психологические проблемы могут проявиться спустя значительное время после инцидента. Кроме того, жертва могла уже иметь определенные психологические особенности до акта насилия, что дает возможность ответчику оспаривать размер компенсации.

Как уже было упомянуто ранее, помимо морального вреда, кибернасилие может влечь за собой имущественный вред. Так по материалам дела организованная группа из 4 лиц публиковали негативные материалы о физических или юридических лицах в интернет-ресурсах, после чего связывались с жертвами и предлагали удалить публикации за денежное вознаграждение, в соответствии с распределенными ролями. При этом после завладевания денежными средствами, посты организованной группой не удалялись. Гражданский иск потерпевшего по этому делу о возмещении имущественного вреда был удовлетворен, сумма была взыскана солидарно с виновных [6].

Однако, одной из ключевых трудностей при возмещении имущественного вреда, причиненного кибернасилием, является установление личности правонарушителя. Анонимность интернет-пространства, использование технологий скрытия IP-адресов и криптовалютных платежей существенно осложняют процесс идентификации злоумышленников. Особую сложность представляют случаи трансграничных преступлений, когда преступник действует из другой юрисдикции, что требует международного сотрудничества правоохранительных органов.

Практическое взыскание ущерба сталкивается с объективными препятствиями. Даже при успешном завершении судебного процесса часто оказывается, что у киберпреступника отсутствуют легальные активы для компенсации.

Таким образом при осуществлении своего права на возмещение вреда, причинного кибернасилием, потерпевший сталкивается с рядом проблем, из-за которых порой становится невозможным реализация правовых норм. Разработка новых подходов к решению этих проблем становится необходимостью для создания действующей системы защиты прав граждан и осуществления правосудия.

Одним из ключевых направлений должно стать формирование единой методики расчета компенсаций за моральный вред, учитывающей продолжительность кибернасилия, масштабы распространения порочащей информации, индивидуальные психологические последствия для жертвы и социальный резонанс случая. Такую методику следует разрабатывать совместно с психологами, социологами и IT-экспертами, чтобы она отражала реальный ущерб, причиненный потерпевшему.

Прогрессивным шагом стало бы повышение квалификации судей, рассматривающих дела о киберпреступлениях, и кибернасилии, в том числе. Это позволило бы более объективно оценивать степень причиненных страданий и выносить обоснованные решения о размерах компенсации. Данная мера представляется эффективной, но трудноисполнимой в текущей ситуации нехватки судей на местах и их нагруженности.

Упрощение и систематизация сбора электронных доказательств кибернасилия также играет важную роль в обеспечении права потерпевшего на возмещение морального вреда. Формирование доказательственной базы начинается с фиксации непосредственных проявлений кибернасилия. Важно сохранять временные метки, данные отправителя, метаданные, подтверждающие подлинность и неизменность доказательств. Особую сложность представляет установление причинно-следственной связи между травлей и ее последствиями в виде морального ущерба. Современные психологические методики позволяют экспертам установить эту связь. Длительность и систематичность кибернасилия – ещё один ключевой фактор при оценке морального вреда, поэтому важно сохранять хронологию публикаций, переписок и т. д.

Профилактические меры должны включать образовательные программы по цифровой безопасности, развитие сети кризисных центров психологической помощи жертвам кибернасилия и создание системы оперативного реагирования на подобные инциденты.

Реализация этих мер в комплексе позволит создать эффективную систему защиты нематериальных прав граждан в цифровом пространстве, обеспечив не только формальное провозглашение, но и реальное осуществление права на компенсацию морального вреда.

Несмотря на то, что процедура возмещения имущественного вреда кажется понятнее, за счет определенности данного вреда, в отличие от морального, потерпевшие сталкиваются с проблемами, характерными для киберпреступлений.

Одним из важнейших направлений является развитие системы предварительных обеспечительных мер. Речь идет о создании механизма оперативного блокирования криптовалютных активов подозреваемых в кибервымогательстве через сотрудничество с регулируемыми криптобиржами и сервисами обмена. Такие меры должны применяться на ранних стадиях расследования по упрощенной процедуре, аналогичной наложению ареста на традиционные банковские счета. Принцип децентрализации и анонимности делает традиционные механизмы блокировки криптовалютных счетов неэффективными. Однако современное право постепенно вырабатывает альтернативные подходы к решению этой проблемы.

Например, законодатели всё чаще возлагают обязанности по отслеживанию подозрительных транзакций на криптовалютные биржи и обменные сервисы, которые в большинстве юрисдикций подпадают под регулирование как финансовые организации. Также развиваются технологии криптографического анализа транзакций.

Кибернасилие является новой формой уже известных нам преступных деяний, вред от которых наносится как психическому, так и материальному состоянию жертвы. В практике случаи кибернасилия не редки, однако изучив даже некоторые из них можно сделать вывод о том, что возмещение морального и имущественного вреда, причиненного посредством Интернет-пространства, имеет ряд проблемных аспектов. Обеспечение реальной реализации права потерпевшего на возмещение вреда в этой постоянно развивающейся сфере возможно только после выстраивания гибкой современной системы, адаптированной под изменяющиеся условия. Предложения по выстраиванию такой системы были изложены в данной статье.