Разграничение опасного и неопасного насилия при квалификации грабежей и разбоев

Правильная квалификация, в том числе при разграничении смежных составов преступлений имеет большое теоретическое и практическое значение, в частности, этим обеспечивается справедливое наказание, что и является непременным условием реализации принципов уголовного права, и, прежде всего, законности. Без сомнения, как справедливо отмечено в научной литературе, этого требует и социальная справедливость, попранная преступным посягательством [1].

Практика показывает, что границы между опасным и неопасным насилием зачастую остаются недостаточно четко разграниченными, что приводит к судебным ошибкам, проистекающим от неправильной квалификации преступлений.

Одна из ключевых проблем отечественного уголовного законодательства – это отсутствие четкого определения понятия «насилие», что порождает правовую неопределенность при проведении разграничения между насильственным грабежом и разбойным нападением.

Насилие, в различных формах и проявлениях, является неотъемлемой частью множества уголовно-правовых составов преступлений, играя значительную роль в общей структуре преступности, отраженной в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее – УК РФ) [2]. Тем не менее на сегодняшний день в самом УК РФ отсутствует четкое и однозначное определение понятия «насилие». Такое пробел ведет к неоднозначному пониманию и затрудняет единообразное применение норм права при квалификации преступных деяний, связанных с применением насильственных действий.

Как отмечает К. С. Арманшина, «отсутствие в Уголовном кодексе Российской Федерации определения понятия насилия и насильственных действий вызывает необходимость обращения к лексическому значению и доктринальному толкованию термина «насилие» [3].

Общее понимание насилия дано в энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, где оно определяется как «незаконное употребление силы против личности потерпевшего, принуждение его что-либо сделать или не делать, что-либо испытать или перенести» [4, с. 124-134].

В свою очередь, толковый словарь В. И. Даля описывает насилие как «принуждение, неволю, действие, вызывающее стеснение, обиду, незаконное и своевольное» [5, с. 89-91].

Таким образом, оба источника подчеркивают противоправный характер насильственных действий, их линию воздействия на личность потерпевшего и отсутствие легитимных оснований для таких принуждений.

В правовой доктрине выделяется несколько подходов к определению насилия. Узкий подход, представленный в трудах В. И. Симонова и В. Г. Шумихина, рассматривает насилие как «способ совершения преступления» и определяет как «осознанное применение физической силы для нарушения телесной неприкосновенности другого лица помимо или вопреки его воле или угрозы совершения насильственных действий» [6]. 

В более широком понимании, которое использует Р. Д. Шарапов в своей монографии, насилие определяется как «нарушение общественных отношений, обеспечивающих незыблемость наиболее ценных личных благ человека: жизни, здоровья, личной свободы, возможно только путем реального причинения физического вреда другому человеку. При этом не имеет принципиального значения для оценки деяния как преступного, в какой форме виновный осуществлял физическое воздействие на потерпевшего» [7].

Еще одно развернутое определение предлагает А. М. Подгайный, который понимает насилие как «внешне (то есть со стороны других лиц) реальное и наличное, характеризующееся определенными объемом и интенсивностью, умышленное общественно опасное и противозаконное физическое или психическое воздействие на человека (группу лиц), осуществляемое помимо или против воли и способное причинить органический, физиологический или психический вред, ограничить свободу поведения» [8, с. 75-84].

Исходя из содержания рассмотренных определений, можно выделить ряд общих признаков насилия: его противоправный характер; применение физической силы либо психического (психологического) принуждения; а также направленность действия против интересов того лица, к которому оно применяется.

Разбой представляет собой нападение, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, в целях хищения чужого имущества, либо с угрозой применения такого насилия. Смежным составом, который может быть отнесен к близким по содержанию составу разбоя, является грабеж.

Если отграничивать разбой от грабежа, то в уголовном законе (ст. 161 УК РФ) грабеж определяется как открытое хищение чужого имущества. Квалифицированным видом грабежа является его совершение с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ).

Как видно из анализа, основное различие между грабежом и разбойным нападением состоит в характере и объеме применяемого насилия. В случае грабежа насилие или его угроза используются исключительно для изъятия имущества у потерпевшего. В отличие от этого, разбой включает в себя не только посягательство на имущество, но и нападение на личность.

Иными словами, разбой всегда связан с насилием, которое опасно для жизни и здоровья потерпевшего, а вот грабеж в свою очередь можно совершить и без насилия, или же с насилием, которое не представляется опасным для жизни и здоровья человека. Так, если лицо, завладевая чужим имуществом, применяет физическую силу, которая не представляет опасности для жизни и здоровью, то действия квалифицируются как грабеж. Однако, если в момент применения насилия создается реальная угроза жизни или здоровью потерпевшего, такие действия подпадают под квалификацию разбоя.

Проанализировав судебную практику, можно отметить существенные различия в оценке насильственных действий, применяемых при завладении чужим имуществом, которые демонстрируют неоднородность подходов судов к квалификации подобных деяний. В ряде случаев суды различают степень интенсивности и характер насилия, а также его последствия для потерпевшего, что оказывает непосредственное влияние на отнесение деяния к определенному составу преступления – насильственном грабежу или разбою.

Конкретные признаки, позволяющие дифференцировать виды насилия, закреплены в п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» (далее – постановление) [9, с. 8]. 

Под насилием, не опасным для жизни или здоровья, следует понимать «побои или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы», а под насилием, опасным для жизни или здоровья, следует понимать «такое насилие, которое повлекло причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности». 

Данное постановление классифицирует насилие с учетом его опасности для жизни и здоровья потерпевшего, подчеркивая, что именно этот критерий является ключевым при определении юридической квалификации действий виновного. В нем детально разъясняется, что степень угрозы, создаваемой насильственными действиями, влияет на то, к какому составу преступлений следует отнести деяние – к грабежу или разбою.

Особенное внимание уделяется необходимости всесторонней оценки объема и интенсивности насильственных действий, примененных виновным в процессе совершения преступного посягательства. 

Насилие, применяемое при грабеже, не способно повлечь ни кратковременного расстройства здоровья, ни незначительную стойкую утрату общей трудоспособности, то есть причиненные грабителем телесные повреждения имеют незначительные скоропреходящие последствия, длящиеся не более шести дней.

Побои характеризуются нанесением многократных ударов. Побои на теле потерпевшего могут оставить видимые повреждения, а в некоторых случаях их может и не быть. К иным насильственным действиям относятся причинение мучений (действия, причиняющие страдания путем длительного лишения питья или тепла, либо помещение или оставление жертвы во вредных для здоровья условиях и других сходных действиях), истязаний (деяния, связанные с многократным или длительным причинением боли – щипание, сечение, причинение множественных, но небольших повреждений тупым или остро колющими предметами, воздействие термических факторов и иные аналогичные действия).

Насильственный грабеж отличается от разбоя не только по характеру применяемого насилия, но и по его направленности и ближайшим целям. При разбое насилие, опасное для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия направлены, в первую очередь, на самого потерпевшего, на его волю, и основная цель применения насилия – подавить волю потерпевшего, преодолеть его реальное или потенциальное сопротивление изъятию чужого имущества. Именно поэтому насилие при разбое гораздо интенсивнее и опаснее, чем при насильственном грабеже.

Совершая разбойное нападение, виновный использует насилие как основной способ достижения преступной цели, при этом согласно 
ст. 162 УК РФ, такое насилие всегда считается опасным для жизни и здоровья потерпевшего. Оно способно причинить вред здоровью любого уровня тяжести – легкий, средний или тяжкий.

При рассмотрении уголовных дел о разграничении грабежа и разбоя суды руководствуются ключевым критерием – степенью опасности, которая проявляется в наличии или отсутствии вреда для здоровья потерпевшего. Такой подход полностью соответствует рекомендациям Верховного Суда РФ, который в своих разъяснениях подчеркивает важность оценки последствий для здоровья потерпевшего как основополагающего критерия для дифференцировки видов насилия. 

В судебной практике неоднократно встречаются ситуации, когда завладение чужим имуществом сопровождается угрозами применения насилия, при этом такие угрозы зачастую характеризуются как неопределенные или размытые по своему содержанию. В таких случаях возникает вопрос: как определить, является ли это насилие опасным для потерпевшего или, наоборот, не представляющим серьезной угрозы?

Для разграничения опасного и неопасного насилия Л. Д. Гаухман предлагал ориентироваться: на субъективное восприятие потерпевшего и виновного; он также считает, что если содеянное не дает возможности определить степень опасности насилия, то его необходимо оценивать как неопасное, исходя из ч. 3 ст. 49 Конституции Российской Федерации [10], в соответствии с которой неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого [11, с. 39-42].

Положения принципа презумпции невиновности применяются к ситуации определения виновности или невиновности лица в совершении преступления. В свою очередь, при разграничении видов насилия по степени опасности данный принцип не может являться прямым признаком или критерием. Следовательно, степень опасности применения насилия не является признаком, который можно напрямую связать с презумпцией невиновности. Она является характеристикой характера самого преступления и служит ориентиром для квалификации и оценки его тяжести. В этом смысле разграничение по опасности насилия – это объективная оценка обстоятельств дела, а не основание или признак, связанный с юридическим статусом лица по принципу презумпции невиновности.

Нецелесообразно опираться на субъективное восприятие угрозы потерпевшим, поскольку нередко потерпевшие склонны преувеличивать уровень реально существующей опасности. Их личные ощущения и интерпретации могут существенно отличаться от объективного характера и содержания угрозы, что связано с эмоциональным состоянием, стрессом или другими психологическими факторами, возникающими в момент преступного посягательства.

Расширение влияния потерпевшего на оценку действий виновного судом «приведет к нарушению хрупкого равновесия между частными и государственными интересами и поставит под сомнение публичный характер уголовно-правового регулирования» [12, с. 77].

Учитывая, что умысел виновного является элементом состава преступления, то за основу при определении степени опасности угрозы применения насилия, носившей неопределенный характер, логичным видится брать объективные обстоятельства в совокупности с субъективным отношением виновного к содеянному [13, с. 72-74].

Оценка объективных обстоятельств и последствий применения насилия не всегда отражает наличие у виновного умысла, соответствующего этим обстоятельствам или результатам. Например, случайные факторы, такие как промах при ударе или выстреле, могут привести к отсутствию реальных последствий, несмотря на наличие попытки применения насилия, которое объективно можно было бы квалифицировать как опасное. Таким образом, результативность насилия не всегда совпадает с намерениями преступника.

Кроме того, наличие или отсутствие вреда здоровью потерпевшего во многом зависит от индивидуальных анатомо-физиологических особенностей самого потерпевшего. Так, одни и те же удары при побоях могут по-разному восприниматься организмом в зависимости от возраста, состояния здоровья и физической крепости человека. Больной, пожилой или, наоборот, крепкий и здоровый потерпевший будут испытывать различную степень вреда при аналогичном насилии.

Все эти нюансы приводят к тому, что применение жестких и универсальных признаков для разграничения насилия по степени его опасности в каждом конкретном деле осложняется. Практика уголовного судопроизводства зачастую сталкивается с необходимостью учета множества факторов и отхода от строго формализованных критериев в пользу комплексной и более гибкой оценки каждого отдельного случая.

Нельзя приравнивать понятия «насилие», «причинение вреда здоровью» и «убийство», поскольку они отражают разные стороны преступного поведения и имеют различную юридическую значимость. Когда же в результате преступных действий наступают такие последствия, как причинение вреда здоровью различной степени тяжести или смерть, возникают сложности с правильной квалификацией деяний по тем или иным уголовно-правовым нормам вследствие неопределенности правовых понятий, связанных с насилием.

Отсутствие законодательного разграничения понятий «насилие, представляющее опасность для жизни или здоровья» и «насилие, не представляющее такой опасности» приводит к неоднозначному толкованию при применении норм, где данные характеристики играют решающую роль.

Считаем необходимым отказаться от дифференциации насилия по степени его опасности, поскольку это усложняет практическую деятельность. Более рационально во всех случаях конкретно указывать характер наступивших последствий – легкий, средней тяжести или тяжкий вред здоровью потерпевшего. Полагаем, что такой подход обеспечит более прозрачную и однозначную оценку, облегчая процесс квалификации преступлений.