Элиминация бесконечности Вселенной в современной космологии

До Фридмана, основополагающей парадигмой космологии была идея бесконечной (инфинитной) Вселенной. Даже Эйнштейн, приступая к разработке Общей теории относительности исходил из парадигмы бесконечной стационарной Вселенной.

В 1922 г. он публикует свое возражение на идею Фридмана:

«Результаты относительно нестационарного мира, содержащиеся в упомянутой работе, представляются мне подозрительными. В действительности оказывается, что указанное в ней решение не удовлетворяет уравнениям поля» [10, c. 68].

Фридман написал Эйнштейну письмо с разъяснениями свой позиции по обсуждаемому вопросу:

«В случае, если Вы сочтете правильными изложенные в моем письме расчеты, я прошу Вас не отказать мне в том, чтобы известить об этом редакцию «Физического журнала»; быть может, в этом случае Вы поместите в печати поправку к вашему высказыванию или предоставите возможность для перепечатки отрывка из этого моего письма».

Письмо было получено Эйнштейном, и сохранилось в его архивах, но, по-видимому, он не прочел его или не обратил внимание, будучи уверен в своей правоте.

В мае 1923 года, председатель физического отделения Русского физико-химического общества, Ю. А. Крутков встретился с Эйнштейном в Лейдене в доме известного голландского физика П. Эренфеста и в неоднократных беседах доказал ему правоту выводов своего коллеги Фридмана. В своём дневнике 18 мая 1923 года он записал: «Победил Эйнштейна в споре о Фридмане. Честь Петрограда спасена!». Так Советская Россия приняла участие в папском проекте Большого взрыва.

Сразу после бесед с Ю. Крутковым, Эйнштейн направил в «Физический журнал» заметку, в которой отказался от своей прошлогодней позиции в отношении расширяющейся Вселенной Фридмана:

«В предыдущей заметке я подверг критике названную выше работу. Однако моя критика, как я убедился из письма Фридмана, сообщенного мне г-ном Прутковым, основывалась на ошибке в вычислениях. Я считаю результаты Фридмана правильными и проливающими новый свет. Оказывается, что уравнения поля допускают наряду со статическими также я динамические (т. е. переменные относительно времени) центрально-симметричные решения для структуры пространства» [10, c. 69].

Но несмотря на то, что Эйнштейн вынужден был согласиться с идей Фридмана, он её не принял и продолжал работать над обоснованием стационарной Вселенной.

В 2014 году в архивах Еврейского университета в Иерусалиме была обнаружена ранее не известная в научном обороте рукопись Эйнштейна о стационарной Вселенной, которая была написана им около 1931 года во время поездки в Калифорнию.

Суть изложенной в рукописи идеи: у Вселенной нет начала и конца, она не расширяется, а материя постоянно множится. Каждое мгновение спонтанно возникают новые элементарные частицы, из которых потом образуются звёзды и галактики. Плотность Вселенной остаётся постоянной, потому что она бесконечна в пространстве и во времени.

Однако позже Эйнштейн приходит к выводу о том, что эта идея ошибочна – на рукописи видно, как мысль о стационарной Вселенной перечеркнута ручкой другого цвета. Очевидно, к этому времени он уже окончательно отказался от идеи стационарной Вселенной и принял теорию Большого взрыва, которая до настоящего времени является основополагающей в современной космологии, и поддерживается всей мощью академического авторитета на всех уровнях. Основное направление из которых: это безусловное доказательство невозможности бесконечной Вселенной.

В качестве примера можно сослаться на статью профессора, доктора философских наук Андрея Николаевича Павленко (с 2000 года ведущий научный сотрудник ИФ РАН), «Принцип «наблюдаемости»: почему нереализуема теория бесконечной Вселенной?» [8] /1/.

Предваряя своё исследование А. Н. Павленко, отмечает:

«В настоящей работе мы ставим перед собой задачу продемонстрировать эпистемологическую нереализуемость теории бесконечной Вселенной».

То есть, вопрос не стоит о научно обоснованном сравнении двух антагонистических парадигм конечной и бесконечной Вселенной, а в основу исследование изначально закладывается утверждение не реализуемости теории бесконечной Вселенной, не зависимо от того, что теория конечной Вселенной (ТБВ) может быть ошибочной и не отражать никакой реальности, кроме виртуальной математической модели.

Хотя в 2009 г. принцип эвристического минимализма ещё не был сформулирован [1], всё же, уже было известно утверждение Лейбница:

««Гипотеза тем лучше, чем проще»; и тот, объясняя причины явлений, поступает наилучшим образом, кто как можно меньше выдвигает необязательных предположений» [6, с. 90].

Сегодня уже не для кого ни секрет, что теория расширяющейся Вселенной обрастает все новыми и новыми аргументами, чтобы хоть как-то залатать, разваливающуюся на глазах искусственную парадигму. Поэтому установка на дискредитацию альтернативной парадигмы выглядит, как нарушение базового научного принципа непредвзятости проводимого исследования. Это было бы в конце концов оправдано, если бы исследование завершилось убедительным доказательством исходного утверждения того, что теория бесконечной Вселенной является как минимум не доказуемой, на что ссылаются большинство исследователей этого вопроса. Но, фактически, этого не произошло.

Свое исследование А. Н. Павленко начинает с весьма сомнительного утверждения:

«С развитием механики, теории гравитации, оптики и других разделов физики, и математики формируется так называемая ньютоновская космологическая парадигма, которая господствовала начиная с 17 столетия вплоть до конца XIX в.

В основании такого объяснения лежали несколько представлений, которые подразумевались, но в явном виде не формулировались. Что это за представления? Назовем их:

1) Вселенная бесконечна, следовательно, она не может быть чем-то целым;

2) любые изменения в бесконечной Вселенной имеют локальный характер;

3) Вселенная, рассмотренная как всё существующее (Универсум), неизменна».

Термин «ньютоновская космологическая парадигма» введён в научный оборот А. Н. Павленко. Насколько это обосновано, это дискуссионный вопрос, но вот утверждения «Вселенная бесконечна» у Ньютона нет, и самое главное не могло быть.

В своих воззрениях на строение космоса Ньютон мог опираться исключительно на своих предшественников. Основным из которых в этом вопросе безусловно был Николай Коперник, который ни разу не высказался о бесконечности Вселенной. На это, в частности, указывает историк науки и философии Александр Койре:

«Однако нигде Коперник не говорит нам, что видимый мир, мир неподвижных звезд бесконечен. Он лишь указывает, что мир этот не поддается измерению (immensum), т. е. он настолько обширен, что не только Земля в сравнении с небесами представляется «подобной точке» (на что, кстати говоря, указывал уже Птолемей), но ей подобен и весь круг, который наша планета ежегодно описывает вокруг Солнца. Коперник признает только, что мы не знаем и не в состоянии знать пределы и размеры этого мира» [5, с. 24].

Впервые о бесконечности Вселенной однозначно высказался Джордано Бруно, за что и был публично сожжён на костре, а Галилей хотя и не высказывался столь крамольно, но, утверждал, что Земля имеет собственное вращение, за что и был отправлен в пожизненную ссылку. Остаток жизни он провёл под домашним арестом и под постоянным надзором инквизиции. Режим содержания Галилея немного чем отличался от тюремного, и ему постоянно угрожали переводом в тюрьму за малейшее нарушение установленного для него режима.

Кеплер, доказавший правоту Коперника, тем не менее не разделял ни энтузиазм Бруно, вызванный бесконечностью Вселенной, ни даже горячее желание Гилберта усилить бесконечное могущество Бога. Совсем наоборот, он чувствует, что сама эта мысль заключает в себе какой-то тайный, скрытый ужас: и вправду оказываешься заблудившимся в этой безмерности, в которой нет ни пределов, ни центра и в которой, тем самым, невозможно никакое определенное место [5, с. 51].

Несмотря на то, что Кеплер был против концепта бесконечного пространства, тем не менее, как научный стоик, не мог не отметить, философские предпосылки для этого:

«То же самое может быть сказано относительно пространства, которое, в глазах подобного путешественника, будет постоянно возрастать всякий раз, когда он будет переходить от звезды одного порядка к следующей, поднимая их все выше. Можно сказать, что он будет строить раковину улитки, которая будет становиться тем больше, чем ближе она к внешнему миру.

В самом деле, вы не можете развести звезды (двигая их) вниз; теория параллаксов не позволяет этого, ибо ставит некий предел сближению; вы не можете развести их в стороны, так как они уже обладают местом, определенным нашим зрением; остается возможность развести звезды, двигая их вверх, но в этом случае окружающее нас пространство, в котором мы, за исключением восьми малых шаровидных тел, помещенных в центр этой пустоты, звезд не находим, будет также увеличиваться» [5, c. 58].

Но примат эмпиризма не позволил Кеплеру сделать этот последний, революционный, шаг в астрономии:

«Однако нельзя ли предположить, что область неподвижных звезд не имеет границ и что вслед за одними звездами следуют другие, притом, что некоторые из них, и даже - большинство, столь далеки от нас, что мы их просто не видим? Разумеется, можем. Но подобное предположение было бы вполне произвольным. Оно не опиралось бы на опытные данные, т. е. на наблюдения. Эти невидимые звезды не являются объектами астрономии и их существование никак не может быть доказано» [5, с. 59].

Но, не только эмпиризм удерживал Кеплера, от перехода «запретной черты», но и невозможность осознания физической бесконечности Пространства:

«В конце концов, даже если вы расширите место, незаполненное звездами, до бесконечности, останется несомненным, что, куда бы вы ни поместили в нем звезду, вы получите, определенные звездой, конечный размер и конечную окружность; тем самым, те, кто говорят, что сфера неподвижных звезд бесконечна впадают в contradictio in adjecto (внутреннее противоречие). По существу, бесконечное тело не может быть мыслимо. Что же касается понятий разума о бесконечности, то они касаются либо значения термина «бесконечный», либо чего-то, что превышает всякое мыслимое измерение, числовое, зрительное или осязательное: т. е. чего-то, что не является бесконечным in actu (актуально), ибо бесконечная величина вовсе не может быть мыслима» [5, c. 61].

То есть, фактически Кеплер своим авторитетом утвердил демаркацию, между инфинитизмом Бруно и финитизмом религиозного догмата конечности Творения, в астрономии, которая до настоящего времени является «красной линией» современной космологии.

Возникает естественный вопрос, а мог ли Ньютон, после такой сентенции астрономического мэтра, публично признать бесконечность Пространства, не считая себя астрономом? Ответ – его полное молчание по этому вопросу. Так что не было никогда ньютоновской космологии, так как Ньютон никогда не выходил за рамки известного ему эмпиризма, а бесконечность Пространства в XVII веке, не имела никаких эмпирических подтверждений.

Таким образом, А. Н. Павленко производит подмену естественнонаучного концепта, основанного на ньютоновской физике вымышленной ньютоновской космологической парадигмой, что по сути своей совершенно разные вещи. Если ньютоновский естественнонаучный концепт, это отражение реальности, то ньютоновская космологическая парадигма, это виртуальный термин, не имеющий к реальности никакого отношения. И эта подмена происходит в основании работы выполненной по грату АН, что, собственно, и отражает её ангажированность и предвзятость, так как рецензенты не обратили на это внимание, и пропустили работу в этом виде к публикации.

Далее А. Н Павленко пишет:

«Однако уже в XIX веке были осуществлены две теоретические попытки уточнить объект космологии – экстраполировать ньютоновскую космологическую картину мира на бесконечную Вселенную. И обе привели к космологическим парадоксам – фотометрическому и гравитационному.

Фотометрический парадокс Г. Ольберса (1826) состоял в следующем. Допустим, что идея Ньютона о бесконечной вселенной верна… (тогда) ночное небо должно быть таким же ярким, как наше Солнце! Возникал парадокс (противоречие) между данными наблюдаемого ночного неба и выводом Ольберса, опирающегося на допущение о достоверности ньютоновских представлений о Вселенной.

Необходимо отметить, что уже сам Ольберс пытался спасти положение с помощью допущения существования в пространстве Вселенной «поглощающей среды» – газа. Но критики этого аргумента справедливо указывали, что поглощающий газ должен был бы нагреваться до высокой температуры и излучать почти такое же количество энергии» /2/.

Физическую причину обсуждаемого парадокса А. Н. Павленко не рассматривает, кроме нелепого предположения о газе.

Несостоятельность выводов Шезо и Ольберса в 1848 году доказал английский астроном Джон Гершель (1792–1871), обосновывая это тем, что вещество не может поглощать энергию бесконечно и, достигнув своего равновесного состояния, процессы поглощения и отдачи энергии будут равны между собой. Иными словами, сколько энергии поглотит межзвёздная среда, столько же она и вернёт обратно.

Этот вывод был подтверждён в 1937 году академиком В. Г. Фесенковым (1889–1972), который доказал, что, поглотив свет звёзд газопылевые туманности в таком же объёме переизлучают поглощенную ими световую энергию [9] /3/.

Чтобы понять, почему в бесконечной Вселенной с бесконечным количеством звёзд небосвод над нами остаётся черным необходимо более внимательно присмотреться к звездному небу над головой.

Для примера, обратим свой взор на всем известное для наших широт созвездие Большой Медведицы в виде ковша из семи звёзд, занимающее весьма внушительный сектор небосвода (35,77º), что более чем в 70 раз превышает угловой диаметр Солнца (0,5º).

Из всех известных звёзд этого созвездия, а их несколько десятков, невооруженным взглядом можно рассмотреть только семь (в скобках указано расстояние до звезды в св. годах и светимость относительно Солнца в %):

• Мицар (78 св. лет, 679%);
• Мерак (79 св. лет, 620%);
• Алиот (81 св. год, 2893%);
• Мегрец (81 св. год, 378%);
• Фекда (84 св. года, 586%);
• Бенетнаш (101 св. год, 888%);
• Дубхе (124 св. года, 2754%).

Во-первых, обращает на себя внимание то, что яркость рассматриваемых звезд не зависит от расстояния до них, следовательно, можно сделать вывод о том, что она является индивидуальной характеристикой звезды, а не межзвёздного пространства. Звезд яркостью меньше Мицара мы на небосклоне не наблюдаем, это говорит о том, что свет от этих звёзд доходит до нас в столь мизерном количестве, что без соответствующего инструмента их увидеть просто невозможно, следовательно, и их вклад в яркость наблюдаемого сектора небосвода ничтожен, чтобы в целом изменить его светимость. К слову сказать, что звезду с яркостью нашего Солнца в этом созвездии увидит далеко не всякий телескоп.

Во-вторых, обращает на себя внимание плотность распределения видимых невооружённым взглядом звезд по условным плоскостям протяжённостью 1 диаметр Солнечной системы (3 св. года):

• 78–80 св. лет – 2 звезды;
• 81–83 св. год – 2 звезды;
• 84–86 св. года – 1 звезда;
• 87–99 св. лет (6 срезов) – 0 звёзд;
• 99–101 св. год – 1 звезда;
• 102–122 св. лет (10 срезов) – 0 звёзд;
• 123–125 св. лет – 1 звезда;
• 126 и более св. лет – 0 звёзд.

То есть, на срезе в 48 св. лет в секторе (35,77º) мы наблюдаем всего семь звёзд. При такой плотности распределения звёзд в пространстве, их совокупной светимости ни при каких обстоятельствах не хватит, чтобы хоть как-то изменить освещенность наблюдаемого сектора. Такой же анализ, с тем же результатом можно провести для любого созвездия.

В связи с этим, наиболее верно причину наблюдаемого фотометрического парадокса определили Кеплер и Галлей, которые объясняли его недостаточностью общего числа звезд, которые могут донести до нас свой свет, с одной стороны (Кеплер), и их недостаточной яркостью с другой (Галлей).

Таким образом, тезис А. Н. Павленко о том, что незначительная светимость небосвода может указывать на отсутствие бесконечности Вселенной, является по сути своей ложным, так как он не учитывает ни плотность распределения звёзд в Пространстве, не снижение энергетического уровня фотонов во время преодоления космических расстояний от источника до наблюдателя.

В настоящее время, установлено, что феномены «красного смещения» и «реликтового излучения» объясняются квантовой теорией Планка и дискретностью самого Пространства [2, с. 6-18; 3, с. 7-17; 4, с. 85-94].

Тезис о фотометрическом парадоксе имел значение до работ В. Г. Фесенкова в XX веке, но использование его в ХXI веке, указывает на ангажированность проведённого исследования.

Далее А. Н. Павленко обращается к гравитационному парадоксу Неймана – Зелигера (1895):

«Вывод заключается в том, что если верна гипотеза о бесконечной Вселенной и верно допущение о том, что она в среднем равномерно заполнена веществом, то материя во Вселенной давно должна была бы под действием силы притяжения, по закону Ньютона, собраться в центре, где плотность была бы огромной, и, наоборот, при удалении в бесконечность плотность материи приближалась бы к нулю».

Удивительно, что эту фразу написал профессор философии. Как он определил центр бесконечности? Иными словами, рассуждение о гравитационном парадоксе строится на абсурдном посыле о центре бесконечности. То есть, влияние финитивного концепта Большого взрыва, не позволяет учёным осознать, объективного отсутствие центра Вселенной. Но если нет центра, превосходящего по своей массе наблюдаемые в пространстве объекты, то самый максимальный ожидаемый результат гравитационного взаимодействия по Ньютону - образование локальных гравитационных центров /4/. Это при условии, что описанный Ньютоном закон гравитационного притяжения распространяется на всю бесконечную Вселенную. Что сегодня вызывает обоснованное сомнение.

Во-первых, если подтвердится постоянство орбитальных галактических скоростей, то это будет указывать на то, что в одном и том же пространстве законы гравитационного взаимодействия различны. Внутри Солнечной системы гравитационный импульс обратно пропорционален квадрату расстояния между гравитационными центрами, в то время как при взаимодействии Солнца с центром Галактики гравитационный импульс всего лишь обратно пропорционально расстоянию. Следствием этого является постоянство орбитальных галактических скоростей. Разный характер проявления одних и тех же физических законов в одном и том же Пространстве мы можем наблюдать и в движении макро- и микрообъектов в Солнечной системе. Макрообъекты при потере энергии теряют скорость, но при этом их масса остаётся неизменной, в то время как микрообъекты во время движения теряют массу, но при этом сохраняют скорость движения постоянной [3, с. 7-17].

Если эналлизм гравитационного взаимодействия подтвердится, то уравнение Ньютона, надо рассматривать всего лишь как частный случай общего (универсального) закона гравитационного взаимодействия во Вселенной. Но уже сегодня есть все основания считать, что с увеличением космических расстояний оно дискретно уменьшается. Следовательно, в масштабах бесконечности оно стремится к нулю. Но в этом случае никакого гравитационного парадокса просто не существует. Это фантазия от недостатка знаний о реальности.

Так, если будет доказано движение сверхскоплений Галактик, то это будет означать, что наблюдаемая нами часть Вселенной с бесконечным разнообразием Галактик, является микроскопической проекцией аналогичного строения Метагалактики, а та в свою очередь такая же микроскопическая проекция Гиперметагалактики и т. д. до бесконечности. Причем и Метагалактики, и Гиперметагалактики, и последующие более крупные образования, вероятней всего не являются аналогом «матрёшек», а существуют параллельно и одновременно с аналогичными космическими структурами, поэтому между этими структурами, как между Галактиками находятся гигантские пустые пространства. В этом смысле речь о плотности вещества во Вселенной может относиться исключительно к тому или иному фрагменту бесконечного Пространства, так как совокупная плотность бесконечной Вселенной бесконечно приближается к нулю, но никогда его не достигает. Иными словами, бесконечная Вселенная не может обладать, как сверхплотностью, так и её полным отсутствием. Поэтому модель бесконечной Вселенной является антиподом модели Большого взрыва, которого в бесконечном Пространстве не может быть по определению /5/.

Далее А. Н. Павленко переходит к релятивистскому концепту Общей теории относительности:

«Для преодоления (описанных выше) парадоксов, как мы знаем уже сегодня, потребовалось создание совершенно новой теоретической основы, в роли которой выступила новая теория гравитации (1915–1917 гг.). Согласно этой теории, вводились новые представления о свойствах пространства, времени и материи. Характеристики мира описывались космологическим уравнением Эйнштейна…»

Итак, виртуальные парадоксы потребовали не менее виртуальной теории, для своего объяснения. И этот революционный шаг взял на себя Альберт Эйнштейн. Основной посыл этого шага: уйти от классических законов физики в область математических абстракций.

Так, в 1915 г. обобщая свои работы над Общей теорией относительности Эйнштейн пишет:

«Однако заново проведенный анализ показал, что, следуя по предложенному пути, совершенно невозможно ничего доказать; то, что это казалось все же сделанным, было основано на заблуждении.

По этим причинам я полностью потерял доверие к полученным мной уравнениям поля и стал искать путь, который бы ограничивал возможности естественным образом. Так я вернулся к требованию более общей ковариантности уравнений поля, от которой я отказался с тяжелым сердцем, когда работал вместе с моим другом Гроссманом. Мы подошли тогда фактически очень близко к излагаемому ниже решению задачи» [10, с. 425].

Далее, в работе «К общей теории относительности», он устраняет отмеченные заблуждения в предшествующих исследованиях. В связи с этим он пишет:

«Уравнение (22а) в первом приближении дает…

Это еще не определяет координатную систему: для ее определения необходимо еще задать 4 уравнения. Поэтому мы можем в первом приближении положить произвольно… (22б)

Далее, для упрощения изложения введем мнимое время в качестве четвертой переменной. Тогда уравнения поля (16а) в первом приближении принимают вид…(16б)

Отсюда нетрудно видеть, что они содержат в качестве приближения закон тяготения Ньютона» [10, c. 433].

Итак, чтобы уйти от физической реальности и устранить виртуальные космологические противоречия Эйнштейну потребовалось сделать математический кульбит Минковского.

21 сентября 1908 г. Герман Минковский на 80-м собрании немецких естествоиспытателей и врачей в Кельне прочитал доклад «Пространство и время», где, в частности, отмечал:

«Сначала я намерен показать, как можно, исходя из ныне принятой механики, пожалуй при помощи чисто математического рассуждения, прийти к новым идеям относительно пространства и времени.

По Лоренцу каждое движущееся тело должно сократиться в направлении движения.

Тем самым, и прежде всего время, как понятие, однозначно определяемое событиями, было отвергнуто.

Так как смысл постулата сводится к тому, что в явлениях нам дается только четырехмерный в пространстве и времени мир, но что проекции этого мира на пространство и на время могут быть взяты с некоторым произволом, мне хотелось бы этому утверждению скорее дать название: постулат абсолютного мира (или коротко: мировой постулат).

Благодаря мировому постулату становится возможным равноправное оперирование с четырьмя величинами х, у, z, t. От этого, как будет показано ниже, выигрывает в ясности внешний вид, в котором проявляются физические законы. Прежде всего понятие об ускорении приобретает весьма резко очерченный характер.

Отныне время само по себе и пространство само по себе становятся пустой фикцией, и только единение их сохраняет шанс на реальность» [7].

Так, благодаря Минковскому и Эйнштейну, произошла подмена реальных законов физики их математической абстракцией четырехмерного пространства-времени, основанном на мнимом времени. О какой реальности в этом случае вообще можно рассуждать при совершенно фантастических предпосылках. Результат этой виртуальной физики не замедлил себя ждать. Физику накрыла лавина моделей многомерности, криволинейности и пульсации Пространства. Если в исходном посыле оказалось мнимое время, то полёт фантазии в этом случае уже ничем не ограничивается.

То, что профессор философии А. Н. Павленко использовал виртуальную теорию для обоснования необходимости элиминировать бесконечную Вселенную из современной космологической парадигмы указывает на то, что у современной философии отсутствует представление о демаркации между реальностью и её виртуальным отражением. Именно этот научный провал явился основой того, что математическая абстракция полностью вытеснила из физики и космологии реальные представления об онтологических закономерностях. К сожалению, современная философия не смогла ничего противопоставить этому разрушающему науку процессу её деградации.

В заключении А. Н. Павленко делает следующий вывод о том, почему необходимо элиминировать бесконечную Вселенною из современной космологической парадигмы:

«Поэтому ответ, который можно дать на вопрос, сформулированный в заглавии: «Почему не может быть реализована теория бесконечной Вселенной?», будет следующим: «потому, что введение в космологическую теорию Вселенной бесконечных значений физических и космологических величин объективно приводит к дезавуированию космологии как естественной науки.

Другими словами, все шаги космологии на пути утверждения её статуса как естественной науки обратно пропорциональны её же шагам по введению бесконечных значений космологических величин: чем решительнее космология элиминировала бесконечные значения, тем увереннее она становилась полноценной естественной наукой (впервые мы наблюдаем это в релятивистской космологии), и, наоборот, чем больше бесконечных значений допускали космологические теории, тем непреодолимее космология покидала область «естественной науки».

Методологически этот процесс проявлялся двояко. Во-первых, с формальной стороны, введение бесконечных значений физических величин приводит теорию к внутренним противоречиям (как в случае с парадоксами ньютоновской теории).

Во-вторых, с содержательной стороны, бесконечные значения, вводимые в космологическую теорию, навсегда закрывают для неё путь опытного (наблюдательного) подтверждения (как в случае введения множества экспоненциально растущих и убывающих доменов в хаотическом сценарии)».

Таким образом, основной аргумент невозможности существования бесконечной Вселенной сводится А. Н. Павленко к невозможности экспериментальной проверке самого представления о бесконечности Пространства: «навсегда закрывают для неё путь опытного (наблюдательного) подтверждения».

Рассмотрим, насколько это утверждение обосновано на уровне современных эмпирических знаний.

В настоящее время хорошо исследованы и не подлежат сомнению феномены «красного смещения» и «реликтового излучения». Не касаясь вопроса обоснованности современной интерпретации этих эмпирических наблюдений, рассмотрим их возможное объяснения на основе анализа постоянной Планка и теории дискретного Пространства.

Как показано в работе «Постоянная Планка» [3, с. 7-17] движение фотонов в Пространстве связано с потерей их энергии, за счет её поглощения дискретным Пространством, подробно рассмотренным в работе «Космологическая теория бесконечного Пространства» [4, с. 85-94]. На основе квантовой теории Планка и дискретной теории Пространства удалось найти зависимость уровня поглощения энергии фотонов в Пространстве за время их преодоление расстояний космических масштабов [2, с. 6-18]. Это открытие позволило определять время нахождения фотонов в пути, исчисленное в миллиардах лет (Арвиумах).

Таким образом, все доступные на сегодня для анализа данные уровней «красного смещения» позволяют распределить наблюдаемые космические объекты в интервале от 0,0001 до 300 Арвиумов, что отодвигает экспериментально наблюдаемую границу Вселенной по уровню «красного смещения» на временную глубину 0,3 триллиона св. лет, вместо 0,0138 триллиона св. лет по теории Большого взрыва. Но это не предел наших наблюдательных возможностей. Эта же шкала космического времени позволяет определить расстояние до объектов, которые мы наблюдаем в области «реликтового излучения», которые находятся на временной глубине от 7000 до 10000 Арвиумов. То есть они удалены от нас на 10 триллионов св. лет, что дальше относительно установленной сегодня границы Вселенной в 724,6 раз. Эмпирических данных об объектах находящихся за пределами 10000 Арвиумов у нас на сегодня нет, но метод вычисления этого расстояния есть, и он позволяет определять это расстояние до бесконечности.

Сегодня вопрос заключается в другом. Все современные методы наблюдения за космическими объектами базируется на исследовании фотонов разной мощности от длинноволнового радиоизлучения до жёсткого гамма-излучения. При этом исследователи исходят из постулата предельности скорости света. Анализ квантовой теории Планка, позволяет сегодня в этом усомниться.

Так, в настоящее время очень активно развивается направление исследования элементарных частиц в магнитных ускорителях, где уже на сегодня получены мощности их столкновения на уровне 6,5 ТэВ, в то время как внутренняя энергия протониц (протонов) не превышает 0,00094 ТэВ. Для того чтобы сообщить протонице (протону) энергию в 3,25 ТэВ её необходимо разогнать до скорости 50,854 c, то есть более чем в 50 раз больше скорости света. Таким образом, современная экспериментальная база утверждает, что предела скорости движения электромагнитных квантов не существует. Она лишь ограничена объёмом элементарной частицы. Так, фотоны могут двигаться со скоростью света исключительно до уровня энергии 88 МэВ. Если полученная ими энергия при формировании импульса движения превышает это значение, то фотон двигается в Пространстве со скоростями, превышающими скорость света. Таким образом, имея возможность измерять высокомощные излучения мы можем определять по уровню его ослабления расстояние которой это излучение преодолело от источника до наблюдателя. В этом свете интерес представляют два уникальных наблюдения мощности зафиксированного излучения 244 ЭэВ (1991 г.) и 320 ЭэВ (2021 г.).

Для того чтобы понять, что за частицы могли иметь такую гигантскую мощность, наблюдаемый результат надо сравнить с предельно возможными энергиями для протониц (протонов) и электронов. Для протониц (протонов) она не превышает 0,1146 ЭэВ, для электронов 210,49 ЭэВ [3]. Это указывает на то, что наблюдаемую энергию не могли иметь ни протоницы (протоны), ни электроны. Иными словами, это были частицы предшествующего эволюционного класса материи. О них сегодня мало что известно, но предположительно они должны обладать начальной энергией около 8*10⁹⁸ эВ (0,08 гугол эВ). Снижение этой энергии до значения 244 ЭэВ указывает на то, что по нашим представлениям они находились в пути вечно.

Итак, мы видим экспериментальное подтверждение бесконечности Пространства.

Таким образом, сегодня вопрос об экспериментальном доказательстве бесконечности Вселенной снят, сегодня основной вопрос стоит в согласовании обширного экспериментального материала с Космологической теорией бесконечной Вселенной.

Подводя итог проведённому исследованию, можно сделать следующие выводы.

Сегодня современная философия не сформулировала фундаментальное понятие демаркации между реальностью и её виртуальным отражением, что послужило причиной более чем векового застоя в космологии. Поэтому, это направление на ближайшее будущее должно рассматриваться в философии как приоритетное, чтобы в будущем не повторять темные века средневековья.

Сегодня уже совершенно ясно, что современные знания о физических законах Вселенной далеки от реальности, и те постулаты, которые формировались математиками начала прошлого века, не только не привнесли что-то новое, а наоборот существенно затормозили развитие физики, поэтому необходима реформа физики, утонувшей в математике. Но проблема здесь ещё более сложная, чем в философии, так как исходный фундамент современной физики формировался с ошибками. Если философская демаркация реальность-виртуальность будет формироваться практически с нуля, то физику придется практически с нуля реконструировать, а это кратно труднее, чем создавать с нуля. Почему так необходима реформа физики? Потому, что мы видим ошибки в её базовом фундаменте.

При этом перед неоклассической физикой стоят такие глобальные проблемы, как освоение абсолютно новых для физики реалий, таких как дискретное Пространство и пространственный эналлизм, что требует полного и глубокого переосмысления всех накопленных к сегодняшнему дню физических знаний во всех отраслях физики без исключения.

Надо быть по-детски наивным, чтобы сегодня в это поверить, и я, конечно, в это не верю, но чем дольше будет откладываться эта реформа, тем больше противоречий будет накапливаться в современном естествознании, уровень которых и сегодня уже превышает здравый смысл, тем сложнее и дольше будет проходить сама реформа.

Примечания

/1/. Важно отметить, что эта работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ*: проект № 09-03-00125а (2009), то есть, результат исследования обязан был соответствовать конкурсному заданию: научному обоснованию невозможности реализации бесконечной Вселенной, как противоречащей единственно верной парадигме современной космологии теории Большого взрыва. Причём проведённое исследование осуществлялось под патронажем института философии РАН. Иными словами, результат этого исследования фактически есть отражение официальной позиции по рассматриваемому вопросу Российской академии наук, высшего научного учреждения в стране.

* Российский гуманитарный научный фонд, ликвидирован Распоряжением Правительства РФ от 29 февраля 2016 года № 325-р в форме присоединения к федеральному государственному бюджетному учреждению «Российский фонд фундаментальных исследований».

/2/. В 1744 году швейцарский астроном Жан-Филлип де Шезо (1718–1751) опубликовал работу, в которой описал свои наблюдения за кометой С/1743 Х1. Во втором из восьми приложении этой книги Шезо разместил очерк «О силе света, его прохождении через эфир и расстоянии до неподвижных звёзд», в которой, следуя рассуждениям Диггеса* и других своих предшественников, пришёл к выводу о том, что на фоне бесчисленных звезд, мы должны были бы видеть Солнце и Луну в виде темных пятен. В своих расчетах он оценил яркость небесной полусферы в 91850 раз ярче Солнца.

В своей оценке Шезо использовал подход Томаса Диггеса в эквивалентности проекции солнечного диска на площадь небесной полусферы.

Восемьдесят лет спустя, в 1823 году немецкий астроном, врач Генрих Вильгельм Маттиас Ольберс (1758–1840) в своей работе «О прозрачности пространства» пришел к такому же выводу, что и Шезо. Он так же считал, что фотометрический парадокс связан с поглощением света в межзвёздном пространстве.

Несмотря на то, что в библиотеке Ольберса была обнаружена книга Шезо 1744 года, где тот описывает фотометрический парадокс, в своей работе «О прозрачности пространства» он ни разу её не упомянул, хотя в его конспектах обнаружены выписки из этой книги Шезо относительно обнаруженных им комет.

* Т.Диггес (1546–1595) отмечал: «Сфера неподвижных звёзд простирается бесконечно вверх и поэтому лишена движения» [5, c. 28] Представление о бесконечности Вселенной позволило Диггесу впервые сформулировать прообраз фотометрического парадокса. Решение этой загадки он видел в том, что далёкие звёзды не видны в силу своей удалённости.

/3/. Здесь важно отметить, что несмотря на то, что к середине 30-х г. А. Эйнштейн уже полностью отказывает от идеи бесконечной Вселенной, академик (1935) Фесенков В. Г. в 1937 г. всё ещё работает над обоснованием бесконечной Вселенной.

/4/. Именно к этому выводу пришёл Ньютон в письме к епископу Бентли (1692):

«Что же касается Вашего первого вопроса, то мне представляется, что если бы материя нашего Солнца и планет, да и вся материя Вселенной, была бы равномерно рассеяна по всему небу и каждая частица обладала бы внутренне присущим ей тяготением ко всему остальному, а все пространство, по которому была бы рассеяна эта материя, было бы не только конечным, то вне этого пространства материя под действием своего тяготения стремилась бы ко всей материи внутри него и, следовательно, падала бы на центр всего пространства и образовала бы тем одну большую сферическую массу. Но ежели материя была бы равномерно распределена по бесконечному пространству, то она никогда не смогла бы собраться в одну массу, а часть ее собралась бы в одну массу, часть – в другую, образуя бесконечно много больших масс, рассеянных на больших расстояниях друг от друга по всему бесконечному пространству».

Таким образом, в этом рассуждении Ньютон, во-первых, предположил возможность существования бесконечной Вселенной, а во-вторых, ответил на вопрос о гравитационном парадоксе, который сформулировал Бентли за двести лет до того, как его сформулировали Нейман и Зелигер. Очень сомнительно, что об этом не знал А. Н. Павленко, тем не менее, он на это не указал, потому что этот парадокс выдуман космологическим центризмом христианской космологии, ставшего основой концепта Большого взрыва.

/5/. Карл Нейман (1832–1925) рассматривал гравитационный парадокс в рамках математического исследования теории потенциалов, как одно из возможных её приложений.

Гуго фон Зелигер (1849–1924) исследуя закон гравитационного взаимодействия Ньютона, пришёл к выводу о том, что если массы взаимодействующих тел будут расти бесконечно от планетарных систем к Галактикам и далее, и при этом расстояние между ними будет также стремится к бесконечности, то уравнение Ньютона приходит к неопределённости ∞/∞, которое не имеет математического решения для этого уравнения.

В связи с невозможностью раскрыть неопределенность гравитационного уравнения Ньютона Зелигер пришёл к выводу, что с ростом масштаба во Вселенной средняя плотность вещества должна быстро убывать и в пределе стремиться к нулю. Этот вывод противоречил традиционным представлениям о бесконечности и однородности Вселенной и порождал сомнение в том, пригодна ли ньютоновская теория для исследования космологических проблем. Так этот парадокс стал отправной точкой в обосновании Общей теории относительности Эйнштейна.

В 1917 году в работе «Вопросы космологии и общая теория относительности» Эйнштейн ссылается на гравитационный парадокс как доказательство неприменимости ньютоновской теории в космологии, и заключает: «Эти трудности, по-видимому, нельзя преодолеть, оставаясь в рамках теории Ньютона». В результате на свет появляется пространство-время, в котором исчезает неопределённость гравитационного уравнения Ньютона для бесконечности.