Проблемы доказывания по спорам о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности в деле о несостоятельности (банкротстве)

В современной экономике банкротство компаний становится все более частым явным признаком. Этот процесс затрагивает множество сторон: тех, кому должны, тех, кто должен, тех, кто управляет, и государство. Особое внимание уделяется привлечению к ответственности лиц, контролировавших должника (КДЛ), что требует глубокого понимания законов и их применения.

Увеличение числа таких дел показывает, что кредиторы активно ищут способы защитить свои права в условиях финансовых трудностей должников. Важно, чтобы ответственность справедливо распределялась между самой компанией и ее руководителями, чтобы сохранить порядок и доверие к финансовой системе. Это подчеркивает необходимость совершенствования механизма привлечения к субсидиарной ответственности.

Однако привлечение КДЛ к ответственности часто сталкивается с трудностями, особенно из-за недостаточной доказательной базы. Высокий процент отказов в таких исках говорит о том, что правоприменительная практика нуждается в улучшении, а также в выработке единого подхода к оценке ответственности в сложных случаях. Неопределенность и разрозненность в судебных решениях создают пробелы в законах, которые должны защищать всех участников.

Постоянные изменения в законодательстве требуют от юристов постоянного обучения и быстрой адаптации. Многие новые законы и правила нуждаются в более четком толковании и применении, что делает эту проблему еще более актуальной. Кроме того, проблемы в судебной практике по делам о КДЛ стимулируют научные исследования для выявления и устранения неясностей в законодательстве.

В условиях быстро меняющегося законодательства возникает потребность не только в осмыслении действующих правовых предписаний, но и в создании новых правовых ориентиров, которые станут фундаментом для будущих судебных решений. Данное исследование уделяет внимание как теоретическим аспектам, так и практическому применению правовых норм, что делает его особенно значимым для специалистов в данной области.

Действующие правовые нормы, определяющие ответственность лиц, контролирующих должника, играют ключевую роль в процедурах банкротства. В частности, статья 61.10 Закона о несостоятельности (банкротстве) [3] четко устанавливает критерии для привлечения КДЛ к ответственности. Эта норма содержит ряд условий, при которых контролирующее лицо может быть признано виновным в причинении ущерба кредиторам. Важно подчеркнуть, что для практического применения этих положений требуется тщательный анализ доказательств, подтверждающих основания для такой ответственности.

Основная сложность в установлении ответственности КДЛ заключается в необходимости точного определения их статуса. Согласно законодательству, статус КДЛ предполагает наличие реального воздействия на деятельность должника, что зачастую трудно доказать. Судебная практика демонстрирует случаи, когда недостаток убедительных доказательств препятствует установлению причинно-следственной связи между действиями контролирующего лица и убытками кредиторов, что усложняет разрешение споров.

Процесс доказывания в контексте статьи 61.10 включает в себя ряд специфических моментов, таких как наличие умышленных действий со стороны КДЛ или невыполнение ими своих обязанностей, что должно быть подтверждено документально. Анализ судебной практики показывает, что для признания ответственности необходимы доказательства, демонстрирующие не только влияние КДЛ на финансовое положение должника, но и факты недобросовестного поведения, что является более сложной задачей для установления.

Привлечение к субсидиарной ответственности сопряжено со значительными трудностями, главная из которых – установление причинно-следственной связи между действиями конкретных лиц и банкротством должника. Эта задача усложняется в случае сложных корпоративных структур, таких как холдинги, где реальные владельцы и взаимосвязи между компаниями могут быть замаскированы. Нередко наблюдается, что под видом отдельных юридических лиц функционирует единая экономическая система, однако ответственность распределяется неравномерно, создавая обособленные «центры прибыли» и «центры убытков», не имеющие явной аффилированности. В связи с этим возникает и второй важный вопрос: как справедливо распределить бремя доказывания вины между истцом и лицом, фактически управлявшим должником.

Согласно пункту 1 статьи 61.10 закона о несостоятельности [3], под лицом, контролирующим должника, понимается любое физическое или юридическое лицо, которое имело реальную возможность влиять на действия должника, включая принятие решений о заключении сделок и определение их условий. Такое влияние могло осуществляться в период, предшествующий возникновению признаков банкротства (не более чем за три года до этого) и продолжаться до момента подачи заявления о признании должника банкротом в арбитражный суд.

В настоящее время законодательство устанавливает три презумпции, которые позволяют признать лицо контролирующим должника. Таким образом, лицо считается контролирующим, если оно:

• Руководило должником или его управляющей организацией, входило в исполнительный орган должника, являлось ликвидатором или членом ликвидационной комиссии.
• Владело более чем 50% голосующих акций (для акционерных обществ), более чем половиной долей в уставном капитале (для обществ с ограниченной или дополнительной ответственностью) или более чем половиной голосов на общем собрании участников, либо имело право назначать руководителя организации.
• Получало материальную или иную выгоду от противоправных или недобросовестных действий лиц, подпадающих под определение пункта 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации [1].

Существует два основных способа доказать, что лицо является контролирующим должника.

Первый – это формально-юридический подход, который заключается в анализе документов должника и связанных с ним структур для выявления круга таких лиц.

Второй способ, который представляет собой значительно большую сложность, состоит в доказательстве фактической возможности отдавать должнику обязательные к исполнению распоряжения. Это затруднительно, поскольку реальные бенефициары стремятся оставаться в тени, их господство над должником скрыто, а документация подконтрольных компаний служит своего рода "щитом", обеспечивающим недобросовестную защиту.

В судебной практике факт того, что одно лицо может влиять на должника и давать ему обязательные указания, устанавливается путем анализа поведения самого должника и его предполагаемого контролирующего лица (субсидиарного ответчика). Существуют определенные индикаторы, свидетельствующие о такой зависимости:

• Необоснованное совпадение действий: Когда должник и субсидиарный ответчик действуют синхронно без видимых экономических причин, это может указывать на контроль.
• Действия в ущерб должнику, но в пользу контролирующего лица: Если действия должника явно противоречат его собственным экономическим интересам, но приносят значительную выгоду субсидиарному ответчику, это является сильным признаком подчиненности.
• Единственное логичное объяснение – подчинение: В случаях, когда единственным разумным объяснением наблюдаемых действий является подчиненное положение одного лица по отношению к другому, это также свидетельствует о контроле.

Основная трудность в установлении лица, фактически контролирующего должника, заключается в законодательном пробеле Российской Федерации: компании не обязаны вести и раскрывать информацию о своих конечных бенефициарах. Исключение составляет банковский сектор, где данные о владельцах доступны на сайтах банков. Хотя выписка из ЕГРЮЛ может содержать сведения о контролирующих лицах в обществах с ограниченной ответственностью, она зачастую не отражает реальную картину.

В сложившейся ситуации для выявления связи между должником и лицами, которые фактически извлекают выгоду из его деятельности, требуется анализ банковских операций и бухгалтерской отчетности. Однако, на этапе подготовки иска кредиторы, как правило, не имеют доступа к этим документам. Получить их теоретически возможно только в ходе судебного разбирательства по делу о привлечении к ответственности, путем подачи соответствующего ходатайства. Но даже в этом случае объем предоставленной информации может оказаться недостаточным. Кроме того, арбитражные управляющие не всегда готовы к сотрудничеству с кредиторами и уполномоченными органами, предоставляя доступ к документации должника.

Таким образом, на стадии подготовки заявления о привлечении контролирующего должника лица к ответственности, кредиторам приходится доказывать вину только тех лиц, чьи имена фигурируют в выписке из ЕГРЮЛ.

Для преодоления этих трудностей мы предлагаем два основных направления:

• Создание и публикация реестра бенефициаров: Необходимо разработать и сделать общедоступным полный реестр конечных бенефициаров всех компаний.
• Улучшение доступа к учредительным документам: Следует расширить доступ к учредительным документам компаний. В идеале, такой доступ должен быть предоставлен всем заинтересованным сторонам, но как минимум – лицам, участвующим в делах о банкротстве.

В качестве конкретного законодательного шага можно рассмотреть внесение изменений в закон о несостоятельности, которые обяжут арбитражных управляющих создавать электронные архивы всех документов должника и предоставлять к ним доступ заинтересованным сторонам через суд по запросу.

Ключевой аспект в делах о привлечении к ответственности контролирующих должника лиц – доказательство их вины. Закон возлагает бремя доказывания этой вины на сторону, инициирующую процесс.

Примером такой ситуации может служить дело № А40-166456/2018, где ставился вопрос о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, контролировавших должника. Ответчиками по этому делу выступали: реальный руководитель компании, три формальных директора, основное юридическое лицо – учредитель должника, а также руководители этого учредителя.

Суть дела заключалась в том, что должник был создан как структура, генерирующая убытки, но при этом выполнял контракты учредителя, которые тот передавал ему со значительными скидками.

В ходе разбирательства выяснилось, что должник фактически не имел самостоятельности в распоряжении своими финансовыми средствами и имуществом. Все его действия требовали согласования с учредителем. Бухгалтерский учет велся на стороне учредителя, который также определял, с кем из контрагентов должника проводить расчеты. Однако, несмотря на эти факты, все представленные доказательства носили косвенный характер.

Первая инстанция отказала в удовлетворении требований о привлечении всех ответчиков к субсидиарной ответственности. Однако апелляционный суд пересмотрел дело, отменил первоначальное решение и привлек к ответственности учредителя (юридическое лицо) и номинальных директоров. Кассационный суд поддержал решение апелляции.

Не согласившись с таким исходом, привлеченные к ответственности лица обратились в Верховный суд РФ. Определением от 2 февраля 2024 года № 305-ЭС19-27802[5] Верховный суд отменил предыдущие судебные акты и направил дело на новое рассмотрение. При этом из числа ответчиков были исключены все физические лица, за исключением одного номинального директора, действовавшего непосредственно перед подачей заявления о банкротстве.

Причиной отмены решений о привлечении к ответственности стало то, что собранные косвенные доказательства фактического контроля учредителя над должником не были в полной мере исследованы. Суд указал на необходимость их пересмотра с учетом реальной рыночной ситуации, в которой находился должник. Основным аргументом ответчика в данном случае было то, что деятельность должника носит циклический характер, и предприятие может длительное время работать в убыточном режиме.

По нашему мнению, Верховный суд в данном случае направил дело на новое рассмотрение по формальным основаниям. Причина в том, что косвенные улики указывали на преднамеренное банкротство: учредитель, по сути, превратил должника в источник убытков, контролировал его операции, имущество и инвестиции. В итоге учредитель получил прибыль, тогда как должник понес колоссальные убытки. Примечательно, что долг, послуживший основанием для банкротства, мог быть погашен задолго до подачи заявления, но учредитель, распоряжаясь средствами, этого не сделал. Это свидетельствует о намеренном доведении до банкротства. Однако суд счел нужным пересмотреть эти факты с учетом рыночных условий.

В этом деле суд возложил на заявителей обязанность доказать вину лиц, контролировавших должника.

Учитывая представленные косвенные доказательства вины контролирующих должника лиц, мы считаем, что бремя опровержения этих доказательств должно лежать на ответчиках. Если ответчики не представят активных возражений, опровергающих эти косвенные улики, или займут пассивную позицию, включая неуместные возражения, это должно трактоваться как доказательство их вины.

Правоприменительная практика Верховного Суда РФ, основанная на решениях Конституционного Суда, установила четкий порядок привлечения к ответственности лиц, руководивших компаниями, исключенными из реестра. Основная идея – сделать процесс доказывания максимально реальным для обеих сторон. Кредитору достаточно доказать факт долга, исключение компании из ЕГРЮЛ как недействующей, а также причастность ответчиков к управлению. Если же контролирующие лица не участвуют активно в судебном процессе (не предоставляют отзывов, не являются на заседания, дают неполные ответы), это будет расценено как их недобросовестность. В таком случае они сами должны будут доказать, что действовали разумно, предприняли все возможные меры для выполнения обязательств и что невозможность расчетов вызвана объективными причинами, а не их действиями или бездействием. Предлагается распространить этот подход и на случаи, когда речь идет об ответственности контролирующих лиц по обязательствам действующих компаний. Для этого необходимо внести изменения в закон о несостоятельности, которые обяжут ответчиков доказывать свою невиновность при наличии косвенных доказательств от заявителей, при этом судам следует проявлять осторожность при оценке таких доказательств.