Аналитическое направление в юридической мысли, которое с рубежа XVIII–XIX вв. стало прочно ассоциироваться со специфической английской школой юриспруденции, довольно рано нашло себе отклик в исследованиях русских ученых-правоведов, в частности трудах В.Д. Каткова [1, 2, 3, 4]. Причем, признавая привлекательность аналитического подхода классических английских юристов прежнего времени, он обратился к фундаментальной разработке лингво-аналитического подхода к праву, опередив, по сути, не только классиков лингвистической философии в части их внимания к языковым проблемам, но и существенно опередив, почти на семьдесят лет, будущую неопозитивистскую лингво-аналитическую концепцию права, предложенную Г. Хартом.
В отечественной юридической науки по истории правовой мысли, а также в современных философско-правовых исследованиях пока не уделяется должного внимания исследования правовых взглядов В. Д. Каткова. Сегодня практически отсутствуют разработки его объемлющей и фундаментальной по проблематики содержания и охвату вопросу концепции понимания права на основе концептуального лингвистического анализа его основных понятий и структур. Отчасти это можно объяснить тем, что его основная работа по данной проблематике не содержит прямых формулировок новой концепции, а предлагает детально разобраться в лингвистической природе правового языка и правовой реальности.
Важной характеристикой подхода В. Д. Каткова является ориентация на анализ обыденного языка и народной речи как источника правовых представлений [2, с. 36-37]. Ученый критикует узкий профессионализм и искусственную терминологию, заимствованную из западной (в особенности немецкой) юриспруденции, которая, по его мнению, затемняет истинный смысл правовых понятий [2, с. 31]. В противовес этому В. Д. Катков призывает вернуться к родному языку, который, по его убеждению, хранит в себе глубокую и верную «философию законодательства» [2, с. 41-42]. Подобный акцент на народном языке и его роли в формировании правосознания сближает его позицию с лингво-аналитическими подходами, где анализ языковых практик рассматривается как ключ к пониманию социальных и правовых институтов [5, c. 145].
Кроме того, В. Д. Катков раскрывает задачи науки о праве, видя их в критическом анализе основных юридических понятий, их очищении от наслоений ложных теорий и возвращении к первоначальному, ясному смыслу, заложенному в языке [2, с. 37]. Он настаивает на необходимости сравнительного изучения языков и культур, позволяющего выявить универсальные и специфические элементы правопонимания [2, с. 26-27]. Данная методология перекликается с лингво-аналитической традицией, где тщательное исследование языковых выражений и их контекстов служит для прояснения понятий и устранения концептуальных путаниц.
Подход В. Д. Каткова демонстрирует глубокую близость к лингво-аналитическим концепциям права [2, с. 31-32]. Ученый рассматривает язык как основу правового мышления, призывает к анализу языковых практик для прояснения юридических понятий и подчеркивает важность учета культурно-языкового контекста в юриспруденции [2, с. 41]. Его работа представляет собой своеобразный синтез философско-лингвистического и юридического анализа, направленный на преодоление схоластических наслоений и возвращение к ясности и простоте в понимании права [2, с. 47].
Ключевым сюжетом всей его концепции является критика традиционного для континентальной юриспруденции подхода, который исходит из существования некоего самостоятельного явления «права», якобы стоящего за соответствующим словом. В. Д. Катков показывает, что такое представление – это иллюзия, порожденная искусственной терминологией, оторванной от народного языка. Он доказывает, что слово «право» в русском языке (как и его аналоги в других языках) не обозначает никакой особой материальной сущности или «общественного явления», а является формальным, относительным понятием, выражающим дозволенность или возможность действия по отношению к норме (закону). Это понятие обретает смысл только в конкретном контексте, внутри предложения или фразы. Как отмечает В. Д. Катков, «слово всегда употребляется в связи, и эта связь необходимо изменяет характер сопутствующей идеи... Можно сказать, что не существует ничего подобного постоянной или фиксированной общей идее, а только такая, которая колеблется внутри известных границ сообразно связи мыслей» [2, с. 113].
Важной характеристикой подхода В. Д. Каткова является его опора на сравнительное языкознание. Он утверждает, что юрист должен быть в определенной степени филологом, поскольку основные понятия юриспруденции заимствованы из общего фонда народного языка и отличаются изменчивостью и абстрактностью. Широкое сравнение языков, включая языки «примитивных» народов, позволяет, по его мнению, обнаружить, что одни и те же правовые отношения и идеи (например, об обязанностях, запретах, дозволениях) могут выражаться совершенно разными языковыми средствами, и отсутствие в языке абстрактного термина, подобного «праву», не означает отсутствия самих этих отношений. Это доказывает, что «право» – не универсальная сущность, а лишь один из способов выражения мысли об отношениях между людьми и нормами. В. Д. Катков приводит характерные примеры: «Есть, напр., языки с названием для каждого животного, известного племени, но не считавшие никогда нужным иметь слово для обозначения «животного» вообще. Или, есть названия для каждого растения или дерева, но нельзя говорить вообще о растении или дереве. То же по отношению к птицам, рыбам, листьям, камням. Или, нет слова хвост, но есть специальные слова, означающие: хвост воробья, хвост мыши, хвост зайца...» [2, с. 110].
С методологической точки зрения В. Д. Катков настаивает на том, что единицей мысли является не изолированное слово, а целое предложение (фраза). Слово получает значение только внутри высказывания, будучи его фрагментом. Этот закон языка, открытый сравнительным языкознанием, идет вразрез с «атомистическим» взглядом на речь, прививаемым школьной грамматикой, согласно которому речь составляется из готовых слов. На самом деле, исторически и логически предложение предшествует слову, которое выделяется из него в результате анализа. Следовательно, пытаться понять значение термина «право» в отрыве от контекста – бессмысленно. В. Д. Катков цитирует Вундта: «так как вообще слово является первоначально только как составная часть предложения, то нельзя и думать о действительном развитии понятий и значений вне связи с целой речью, в которую входит отдельное слово» [2, с. 112].
С точки зрения В. Д. Каткова, эта задача науки о праве заключается не в поиске мифической сущности «права», а в точном уяснении смысла законов (норм), из которых уже выводятся конкретные права и обязанности. Трудности возникают не из-за сложности понятий «право» или «обязанность», которые суть простые формальные понятия отношения (подобно «правому» и «левому» берегу реки), а из-за общей и не всегда ясной формы, в которой выражены сами законы.
Подход В. Д. Каткова чрезвычайно близок лингво-аналитическим концепциям права, которые получили развитие позднее, в XX веке. Его работа предвосхищает идеи о том, что многие философские и юридические проблемы являются псевдопроблемами, порожденными неправильным использованием языка. Он выступает как ранний представитель аналитической традиции в русской юриспруденции, переносящий акцент с онтологических поисков сущности права на анализ языка, на котором говорят о правовых явлениях. Его призыв к очищению юридической терминологии от искусственных наслоений и возвращению к смыслам, заложенным в живом народном языке, а также его внимание к контекстуальному значению слов, делают его метод прямым предшественником последующего лингвистического «поворота» в правовой науке.
.png&w=640&q=75)
