Система призрения беженцев в г. Тула в 1915 году: по материалам отчета Тульского комитета всероссийского союза городов

Летом 1915 года город Тула, как и многие другие губернские центры Российской империи, столкнулся с лавинообразным наплывом беженцев. Ответом на этот вызов стало создание Тульского городского комитета, который в кратчайшие сроки превратился из стихийного штаба в сложный организм с разветвленной сетью комиссий и приютов. Изучение его деятельности позволяет не только восстановить историческую картину помощи беженцам в годы Первой мировой войны, но и оценить эффективность модели, основанной на консолидации общественных и государственных ресурсов.

Первая значительная партия беженцев появилась в Туле со второй половины июля 1915 года. Как отмечается в самом отчете, «движение их (беженцев) было для всех настолько неожиданным, что ни специальных питательных, ни распределительных пунктов, ни мало-мальски организованной помощи как в самой Туле, так и на близ лежащих станциях не было» [3, с. 5].

Необходимо отметить роль тульской полиции, прежде всего полицмейстера Сигизмунда Антоновича Толпыго, и Польского комитета помощи жертвам войны в организации приема и помощи первых беженцев. В период с 12 по 22 июля было устроено 156 человек беженцев [3, с. 5].

Масштабы беженского движения быстро нарастали. Основными транспортными артериями, по которым беженцы прибывали в Тульскую губернию, стали Московско-Курская и Сызрано-Вяземская железные дороги. Если в июле речь шла о первых сотнях прибывших, то к декабрю 1915 года их общее число достигло уже 280 тысяч человек. Национальный состав был чрезвычайно пёстрым: более половины составляли русские и поляки, значительную долю занимали литовцы, латыши, евреи, а также немцы, сербы и представители других народностей. Большинство прибывших находилось в отчаянном положении – семьи с детьми и стариками, лишённые крова, пищи и зачастую нуждались в медицинской помощи. Возникла острая необходимость в систематической организации их приёма, регистрации и оказания комплексной помощи [1, с. 63].

Однако, данных мер было недостаточно. В конце июля-августе складывалось ощущение, что вновь пребывающие в Тулу беженцы «разольются по Туле так же хаотично и стихийно, как они возникали и текли на местах». Данная проблема могла вылиться в распространение эпидемий, увеличению смертности, преступности.

В связи с этим потребовалась консолидация общественных ресурсов для противодействия надвигающимся угрозам. По инициативе Уполномоченного Всероссийского союза городов, городского головы Аркадия Алексеевича Смирнова, 22 июля 1915 г. состоялось первое собрание из представителей местного общества. На нем, помимо инициатора, присутствовали: председатель Польского Комитета Л. Л. Бохвиц, председатель тульского отдела Русского Общества охранения народного здравия Ф. Т. Лавров, члены Дамского Комитета Всероссийского Союза Городов, члены питательного пункта и пр. Целью данного собрания выступала организация помощи беженцам. Также, на данном собрании был создан Особый Комитет, состоящего из 6 человек: Л. Л. Бохвица и И. И. Андржиевского – от Польского Комитета, Ф. Т. Лаврова и Е. Г. Полосатовой от общества охранения народного здравия и Е. А. Рудановской и М. И. Лутковской – от Дамского Комитета [3, с. 5-6].

Данное собрания стало первым собранием «Тульского Городского Комитета по призрению беженцев» в Тульской губернии [3, с. 6].

Финансирование деятельности Комитета было комплексным и опиралось на несколько источников. Основными источниками выступали:

• Регулярные субсидии от Всероссийского союза городов.
• Средства из казны, поступавшие через Особое совещание и Губернатора.
• Целевая помощь от Комитета Ея Императорского Высочества Великой Княжны Татьяны Николаевны.

Однако система столкнулась с серьезными трудностями. Осенью 1915 года разразился финансовый кризис. К ноябрю положение стало острым: не было денег на выдачу пайков и отопление приютов. Основной причиной были хронические задержки финансирования из центра. Для решения проблемы Комитет был вынужден отправить представителя в Москву для личного обращения непосредственно в Особое совещание.

Важную роль в пополнении бюджета и оказании прямой помощи играла частная благотворительность. Ярким примером стал кружечный и фургонный сбор, организованный 19–21 сентября 1915 года по инициативе С. Д. Тройницкой, при участии Дамских комитетов и Общества взаимного вспоможения торгово-промышленных служащих. Акция принесла блестящие результаты: было собрано 4105 рублей 50 копеек деньгами и 7551 предмет (вещи, одежда), что стало значительной поддержкой для беженцев [3, с. 12-13, 35-38].

Что касается вопроса субсидирования деятельности Комитета, то данным вопросом занимался Всероссийский Союз Городов (ещё в телеграмме Главного Комитета Союза Городов Городскому Комитету от 20 июля 1914 г. отмечалось, что «Бюро Союза Городов будет отчислять ежемесячно 1000 р и 5000 р авансом на помощь беженцам) [3, с. 50, Приложение № 1].

Уже на собрании Комитета от 25 июля 1915 г. было принято решение о необходимости ведения регистрации всех прибывающих в Тулу беженцев. Также, комитет принял пожелание о ведении особой книги предложения труда беженцев и спроса на труд. На этом же собрании было принято положение, по которому первоочередной задачей признается поиск для беженцев подходящих квартир-приютов.

Вскоре, на заседании Комитета 29 июля было постановлено о необходимости созвать организационное собрание, на котором бы присутствовали представители всех существующих в Туле общественных организаций. Это привело к увеличению состава Комитета и созданию отраслевых комиссий. На заседании Правления от 31 июля было принято решение о создании следующих комиссий:

1. Вокзальной или железодорожной,
2. Квартирной,
3. Продовольственной,
4. Хозяйственной,
5. Трудовой,
6. Санитарной,
7. Юридической,
8. Детской,
9. Комиссии по сбору номерствований (пожертвований).

В дальнейшем к перечисленным выше комиссиям были добавлены учебная, строительная, санитарно-врачебная и освободительная комиссии. К 17 августа 1915 г. их насчитывалось шестнадцать [3, с. 7]. Если говорить об увеличении состава Комитета, то к 17 августа в числе членов Правления Комитета было уже 19 человек, попечительниц приютов – 18 человек, представителей различных общественных организаций г. Тулы – 12 чел. Всего же в состав Комитета на 17 августа входило 102 человека [3, с. 8]. Необходимо отметить, что в состав Правления вошли представители рабочих Оружейного завода, польского Комитета помощи жертвам войны и еврейского комитета.

Также, стоит отметить, что к 4 августа 1915 г. число приютов для беженцев выросло с 4 до 17, в связи с чем возникла необходимость создания координирующего органа, который бы объединил деятельность. И уже 19 августа состоялось первое организационное собрание Совета Попечительниц под председательством Н. Н. Рогожина, где были выработаны, затем приняты положения, определявшие деятельность данного органа [3, с. 8].

Столь быстрый рост числа приютов, комиссий и сотрудников настоятельно требовал упорядочивания самой структуры Комитета. Первоначальная организация, сложившаяся стихийно в июле-августе, к сентябрю 1915 года перестала отвечать масштабам задач. «Обнаружилась необходимость существования в Комитете такого органа, которому, как объединяющему центру, принадлежало бы право всякой полезной инициативы и на котором лежала бы обязанность проведения её в жизнь» [3, с. 10].

В результате, на заседании 5 сентября 1915 года была проведена ключевая реорганизация. Комитет был разделен на два основных органа: Общее собрание (представительный форум, куда входили председатели комиссий, попечительницы приютов и представители общественных организаций) и Президиум Правления (компактный исполнительный орган из 9 человек, включая председателя, его товарища, казначея и секретаря). Это разделение позволило четко разграничить обсуждение и оперативное управление.

Одновременно для усиления контроля были созданы две ключевые комиссии: Ревизионная, которая разработала строгие правила ведения денежной отчетности для всего Комитета и приютов, и Контрольная, в чьи обязанности входила проверка нуждаемости беженцев и лишение пайка в случае необоснованного отказа от работы. Эти меры заложили основы финансовой дисциплины и адресности помощи, без которых была невозможна дальнейшая масштабная деятельность [3, с. 10-11].

На собрании Комитета от 4 августа 1915 г. был установлен размер пайка для находящихся в приютах беженцев (по указанию Союза Городов): 20 коп. на взрослого человека в день и 10 коп. на ребенка до десятилетнего возраста [3, с. 8]. Но помимо беженцев, находящихся в приютах, были и те, которые жили на частных квартирах. И 23 сентября была избрана особая комиссия в составе 4 человек, в обязанность которой входила выработка правил раздачи пособий данной категории беженцев. Установленных размер пайка состоял из двух частей: 20 копеек – паек на питание, 5 копеек – «квартирные» деньги для оплаты жилья. Данные нормы денежных пайков были официально закреплены Правлением Городского Комитета на заседании 11 ноября 1915 г. [3, с. 18, 45-47].

Детальную информацию о реальных условиях жизни беженцев содержат статистические обследования. Например, Тульское литовское общество собрало данные о литовцах-беженцах, включая бюджетные обследования семей, существовавших на комитетский паёк и дополнительный заработок в 15 рублей в месяц, что наглядно демонстрирует их крайне стеснённое материальное положение [2, с. 117].

В рамках материальной помощи, помимо денежных пайков, беженцам оказывалась помощь «натурой», то есть в форме выдачи теплой одежды и обуви, а также выдаче пищи, которая в некоторых приютах могла заменять денежные пайки. Так, например, на сумму, отпущенную Комитетом Её Императорского Высочества Великой Княжны Татьяны Николаевны, была приобретена теплая обувь (валенки) в количестве 1980 штук, чем получилось удовлетворить нужду беженцев в теплой одежде [3, с. 16].

Еще одним видом материальной помощи, указанной в отчете, является право на бесплатную баню. По нему все беженцы, находящиеся на попечении и содержании Комитета, имели право на получение особых «билетов в баню», которые выдавались бесплатно [3, с. 18].

Стоит также отметить, что в некоторых случаях (тяжелая болезнь, рождение или смерть) могли выдаваться единовременные пособия. Размер данных пособий строго не фиксировался и мог составлять от 50 коп. до 10 руб. Для его получения беженцам было необходимо предоставить определенные доказательства (удостоверение комитетского врача, метрическую выпись о рождении или о смерти).

Материальная помощь в виде пайков и поддержки натурой предоставлялась беженцам на строго регламентированных условиях. В течение первого месяца по прибытии в Тулу паёк выдавался всем нуждающимся. В дальнейшем его получение ставилось в зависимость от трудового статуса: помощь полностью прекращалась для тех, кто без уважительной причины отказывался от подходящей и справедливо оплачиваемой работы. Для семей критерием был совокупный доход: если заработок главы семьи в полтора раза превышал размер полагающегося им пайка, семья лишалась поддержки; если же он был ниже этого порога, паёк сохранялся за семьёй, но отменялся лично для работающего главы.

Другим видом помощи, которую беженцам оказывал Комитет, была «нематериальная», включающая в себя медицинскую, трудовую, юридическую, справочную и школьную виды помощи.

Если говорить о медицинской помощи беженцам, то в данном случае необходимо указать, что уже в сентябре, в рамках собраний санитарно-медицинской комиссии Комитета, было принято решение о необходимости открытия особой больницы для беженцев, куда можно было бы принимать неинфекционных больных. Проект Феодосьевской больницы на 90–100 коек был принят на заседании от 18 сентября Городской думой [3, с. 10]. Причем, обязанности по содержанию данной больницы брал на себя Всероссийский Союз Городов.

К октябрю 1915 года Правление Комитета, осознавая недостаточность работы коллективной санитарно-медицинской комиссии, перешло к созданию централизованной системы медицинского обслуживания. Было принято следующее решение: город разделили на четыре района, в каждом из которых работу с беженцами вели оплачиваемые врач и два фельдшера [3, с. 13]. Эта мера, как констатируется в отчете, быстро дала положительные результаты: количество больных в приютах пошло на убыль, а жалобы на отсутствие медицинской помощи прекратились.

Важным направлением работы Комитета с первых дней его существования была организация трудовой помощи беженцам. Первым шагом стало создание собственного Бюро Труда, которое за неполные четыре месяца деятельности – к 1 ноября 1915 года – смогло трудоустроить 1165 человек [3, с. 15]. Осенью 1915 года эта работа была систематизирована на основе принципа разделения труда с Бюро Труда при Губернском Земском Комитете. С этого момента сложилась комплексная система: Бюро Труда сосредоточилось на посредничестве и подыскании работ путем учета спроса и предложения на рынке, а Городской Комитет сконцентрировался на создании собственных рабочих мест. Его деятельность в этой сфере выражалась в конкретных форматах: устройстве мастерских, прачечных, организации трудовых артелей, посредничестве и раздаче работ на дом.

 Важным элементом системы поддержки была юридическая помощь. Её оказание взяла на себя специальная Юридическая комиссия Комитета, которая функционировала при Окружном суде и состояла из представителей местной адвокатуры [3, с. 19]. Беженцы могли получать бесплатные консультации, а также поручить комиссии ведение своих дел, в частности, сложных вопросов, связанных с оплатой реквизиционных квитанций и иным возмещением ущерба, понесенного во время бегства. Это направление работы помогало защищать имущественные и гражданские права беженцев в новых для них обстоятельствах.

Существенную роль в налаживании быта беженцев играла справочная помощь. Эту функцию выполнял специальный Справочный стол, созданный при Комитете по предложению Всероссийского Союза Городов. В его ключевые обязанности входили розыск родственников, отставших во время вынужденного переселения, а также помощь в поиске утерянного багажа [3, с. 16]. Эта работа помогала восстанавливать разрушенные войной социальные связи и хоть отчасти компенсировать потерю имущества, предоставляя беженцам необходимую информацию и поддержку.

Значительные усилия Комитета были направлены на организацию школьной помощи, которую осуществляла специально созданная Учебная комиссия. В сферу её ответственности входило не только обучение детей беженцев, но и трудоустройство самих беженцев-учителей. Благодаря её деятельности к началу 1916 года в Туле действовала сеть из 6 школ, в которых получали образование 458 детей [3, с. 33].

Планомерной заботой о самом уязвимом контингенте – детях – занималась Детская комиссия, сформированная 17 августа 1915 года. Её деятельность была сфокусирована на детях в возрасте от 3 до 9 лет, особое внимание уделялось сиротам и детям, оказавшимся в крайне бедственном положении. Главным практическим достижением комиссии стало открытие двух специализированных приютов на Гоголевской и Александро-Невской улицах. В них был установлен гигиеничный обиход жизни, организовано усиленное питание и ежедневный медицинский уход, что позволило выходить ослабленных и больных детей, прибывших из Москвы и из неблагополучных тульских приютов. К концу 1915 года в двух приютах комиссии проживало 94 ребенка [3, с. 21-25].

Несмотря на создание разветвленной организационной структуры и развертывание масштабной деятельности по призрению беженцев, Тульский городской комитет на протяжении всего отчетного периода сталкивался с рядом глубоких системных проблем, которые существенно ограничивали эффективность его работы. Одной из самых острых и хронических была тотальная нехватка ресурсов. Финансовый кризис, достигший пика в ноябре 1915 года, неоднократно ставил Комитет на грань коллапса: в кассе не оставалось средств не только на выдачу пайков, но и на отопление приютов, что вынуждало руководство прибегать к экстраординарным мерам, вплоть до командировки в Москву для личных переговоров в центральных учреждениях. Параллельно с денежным голодом ощущалась и физическая нехватка топлива – дров, которые практически отсутствовали на рынке, а их доставка к местам назначения была сопряжена с огромными трудностями, ставя под угрозу саму возможность пережить зиму в неотапливаемых помещениях. Постоянной головной болью оставался и квартирный вопрос: поиск и аренда подходящих зданий под приюты, отвечавших хотя бы минимальным требованиям, были крайне затруднены, что усугубляло, пожалуй, самую болезненную проблему – скученность и антисанитарию.

Существенные сложности возникали и в сфере организации обучения детей беженцев. Помимо общей нехватки мест в учебных заведениях, решать которую пытались введением второй смены, остро стояла проблема нехватки педагогических кадров, особенно для создания национальных (польских и литовских) школ. Накануне войны в губернии таких учебных заведений не существовало, а продолжавшийся призыв учителей в действующую армию усугублял кадровый дефицит. Помимо учителей, ощущалась острая нехватка учебно-методической литературы на родных языках беженцев [4, с. 59].

Обследование приютов, проведенное 5 ноября, вскрыло картину, поразившую современников «ужасающей убедительности цифрами» [3, с. 15]. Помещения, предназначенные для проживания ограниченного числа людей, были до чрезвычайности перегружены, что создавало прямую угрозу для здоровья и жизни их обитателей и полностью нивелировало усилия санитарно-медицинской комиссии. При этом вопрос «разгрузки приютов» так и не был решен до конца года по причинам, лежавшим вне компетенции Комитета, что демонстрирует ограниченность возможностей местной общественной инициативы в условиях глобального кризиса.

Еще одним структурным вызовом стала объективно возникшая дифференциация помощи. Сформировался своеобразный «двухскоростной» режим поддержки. С одной стороны, беженцы, размещенные в комитетских приютах, находились под постоянным и системным контролем: они были зарегистрированы, обеспечены кровом и регулярным пайком, их нужды оперативно доносились Попечительницами до Правления. С другой стороны, значительная масса беженцев, расселившихся по частным квартирам, из-за отсутствия первоначального учета и представительства их интересов долгое время оставалась «в тени». Их отчаянное положение, усугублявшееся с истощением скудных сбережений, было осознано Комитетом в полной мере лишь к концу сентября, когда накопилось около 300 прошений о помощи, что заставило в срочном порядке создавать специальные процедуры для охвата и этой категории нуждающихся [3, с. 11-12]. Таким образом, развернутая система призрения, при всех ее несомненных достижениях, функционировала в условиях перманентного дефицита и вынуждена была постоянно преодолевать фундаментальные ограничения, что позволяет говорить о ее работе не только как об истории успеха, но и как о примере упорного сопротивления обстоятельствам чрезвычайной сложности.

На основании материалов отчета Тульского городского комитета можно сделать следующие выводы ряды выводов. Деятельность Комитета по призрению беженцев в 1915 году эволюционировала от стихийной помощи к созданию стройной организационной структуры с четким разделением функций между Общим собранием и Президиумом Правления, а также 16 профильными комиссиями. Система финансирования комбинировала государственные субсидии, средства Всероссийского союза городов и частную благотворительность.

Помощь беженцам осуществлялась по двум основным направлениям: материальная (денежные пайки, помощь натурой) и нематериальная (медицинская, трудовая, юридическая, учебная). Ключевым принципом стала адресность и зависимость поддержки от трудового статуса беженцев.

Несмотря на организационные успехи, Комитет столкнулся с системными проблемами: хронический дефицит финансирования, нехватка помещений и топлива, скученность в приютах, а также неравенство в помощи между беженцами в приютах и на частных квартирах.

Таким образом, Тульский комитет продемонстрировал значительный потенциал местной общественной инициативы, но также выявил ее зависимость от системной поддержки и ресурсного обеспечения из центра.