В конце прошлого лета в российском праве появился институт наследственных договоров, ставший частью реформы наследственного права, в связи с вступившим в силу Федеральным законом от 19.07.2018 № 217-ФЗ [2]. Введение данной договорной конструкции предполагает расширение перечня оснований наследования по российскому гражданскому праву.
Впервые институт наследственного договора появилась в Германии и на сегодня он активно применяется еще в ряде стран, в том числе Швейцарии, Австрии, Венгрии, Латвии, Украине, Франции, США и т.д. [4, с. 185]
Наследственный договор выступает некой альтернативой завещанию и представляет собой соглашение наследника и наследодателя, которое содержит необходимые условия перехода к наследнику имущества наследодателя после его смерти, кроме того к нему применяются правила Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) [1] о завещании (п. 1 ст. 1118 ГК РФ).
По своей сути это договор, по которому наследник исполняет (или обязуется) распоряжения наследодателя в обмен на наследство, в случае его смерти. Права и обязанности, предусмотренные наследственным договором не отчуждаемы и непередаваемы. Наследодатель может заключить один или несколько наследственных договоров с одним или несколькими лицами, призывающимися к наследованию. Таким образом, условия наследственного договора, заключающиеся в его понятии, определяют круг наследников, «порядок перехода прав» на имущество наследодателя после его смерти к сторонам договора или третьим лицам. Именно эти условия считаются существенными для наследственного договора.
Посмертные распоряжения будущего наследодателя, которые содержатся в наследственном договоре, делают его конструкцию схожей с договором ренты на условиях пожизненного содержания с иждивением. Их сходство не раз отмечались и в научной литературе [5, с. 120]. Но, стоит отметить, что если по договору ренты с иждивением, действия плательщика ренты направлены строго на содержание и уход за получателем ренты (либо предоставляется определенная сумма денег, если речь идет об обычной ренте), то наследственный договор предполагает открытый перечень распоряжений. Проще говоря, потенциальные наследники по условиям договора обязаны выполнять любые действия, не противоречащие закону, а именно действия имущественного и неимущественного характера. При этом они могут совершаться в любое время: как до, так и после смерти наследодателя.
И, пожалуй, главным их отличием является то, что после подписания наследственного договора право собственности на имущество сохраняется за его владельцем, а не переходит к контрагенту по договору [7, с. 60].
Таким образом, наследодатель вправе совершать любые сделки со своим имуществом, вне зависимости от того, что его контрагент может остаться без обещанного ему по наследственному договору имущества. C позиций коммерческих отношений такое положение является парадоксальным и является существенным риском для потенциального наследника, который может и не получить желаемое наследство, даже вне зависимости от того исполнил ли он при жизни наследодателя все принятые на себя обязанности по договору.
Получается, наследник в этом договоре - лицо, абсолютно незащищенное. И каких-либо механизмов защиты интересов наследников от подобных, возможно недобросовестных, действий наследодателя законодатель не предусмотрел. Без защиты контрагента по наследственному договору вся его конструкция вызывает сомнение. Одним из выходов из данной ситуации в последующем возможно станет попытка законодателя ограничить свободу наследодателя по распоряжению своим имуществом из принципа добросовестности, но подобный подход требует серьезной законодательной работы в том числе и в области договорного права.
Кроме этого, закон предоставил возможность наследодателю в одностороннем порядке отказаться от наследственного договора, уведомив через нотариуса об этом все стороны. В связи с этим наследодатель обязан возместить им убытки, «которые возникли у них в связи с исполнением наследственного договора». Судя по данной формулировке «в связи с исполнением», предположительно идет указание лишь о реальном ущербе, но не об упущенной выгоде, связанной с возможностью наследования имущества. Положение об одностороннем отказе от договора существенно снижает ценность концепции наследственного договора для потенциальных контрагентов наследодателя. Это в частности связанно и с недостатками закрепленного понятия наследственного договора. Так, если исходить из легального толкования наследственного договора, получается, что наследодатель (умерший человек) заключает договор с наследниками по поводу наследования его имущества. Очевидно, что под наследодателем в данном случае понимается лицо, которое обладает определенным имуществом и которое хочет договориться с родственниками о том, каким образом будет распределено имущество после его смерти. На лицо некорректное употребление терминов «наследодатель» и «наследники». Ведь между ними вообще не может возникнуть никаких правовых отношений, ибо гражданин становится наследодателем только после своей смерти. Наследодатель здесь это юридическая фикция. С умершим человеком невозможно заключать какие-либо гражданско-правовые договоры, так как он не обладает правоспособностью [8, с. 13].
И, поскольку по логике вещей наследственный договор вступает в силу после смерти наследодателя и каким образом умерший должен возмещать убытки, которые возникли у других лиц при исполнении наследственного договора. В суд на умершего подать нельзя, а на живого человека тоже, поскольку гражданин вправе распоряжаться своим имуществом [6, с. 387]
Возникает существенный риск признания его ничтожным, поскольку наследодатель по факту не может быть субъектом правоотношений, поскольку он становится наследодателем только после своей смерти. И степень свободы наследодателя в отношении собственных распоряжений несет для потенциального наследника риск не получить наследственное имущество.
Поэтому в гражданском законодательстве необходимо предусмотреть возможность доказывания недобросовестного поведения наследодателя при заключении сделки по отчуждению имущества, являющегося предметом наследственного договора, и возложить это бремя на заинтересованную сторону, на потенциального наследника.
Кроме того, если считать, что наследственный договор является видом гражданско-правового договора, то тогда, как и любой гражданско-правовой договор, он должен устанавливать, изменять или прекращать гражданские права и обязанности. Но согласно формулировке, наследственный договор лишь «определяет круг наследников и порядок перехода прав на имущество наследодателя после его смерти к пережившим наследодателя сторонам договора или к пережившим третьим лицам, которые могут призываться к наследованию», а также может содержать условия о выполнении «завещательных отказов» и «завещательных возложений» [3, с. 1].
Еще одной проблемой, связанной с конструкцией нового наследственного договора, является перечень лиц, которые по закону имеют право требовать его исполнение. Исполнения обязанностей, предусмотренных наследственным договором, могут требовать как наследники, так и душеприказчик, и другие стороны договора, которые пережили наследодателя. Также такую возможность имеют третьи лица, а также нотариус, который ведет наследственное дело, в период исполнения им своих обязанностей по охране наследственного имущества и управлению таким имуществом до выдачи свидетельства о праве на наследство. Логично, что если лицо не пережило наследодателя, то потребовать исполнения оно физически не сможет. Получается, что если такое лицо умерло раньше наследодателя, то его права по договору прекращаются, то есть наследники этого лица по данному наследственному договору ничего не получат. И здесь наблюдается опять ограничение прав контрагента наследодателя. Представим ситуацию, если он будучи живым заплатил деньги за право получения дома после смерти собственника, несправедливо лишать его наследникам право требовать передачи им этой квартиры после смерти собственника.
Такие случаи пока неизвестны судебной практике, но, предполагая практические проблемы с данным положением в дальнейшем, есть смысл предусмотреть оговорку о правах наследников контрагента в сам текст наследственного договора, упоминая их в качестве третьих лиц, допуская тем самым замещение наследника (легатария), умершего до открытия наследства.
Исследовав конструкцию наследственного договора и его существенные условия, можно прийти к выводу, что на сегодняшний день, наблюдается явный перекос баланса прав сторон наследственных правоотношений в пользу наследодателя, и интересы другой стороны наследственного договора (наследника) не защищены и не гарантируются, что является важнейшим упущением законодателя.
Несовершенство института наследственного договора исследователи также связывают с его приоритетом, перед завещанием. Так, если у наследодателя уже было составлено завещание и он составит еще и наследственный договор, то в данном случае распределение наследства будет происходить в порядке, обусловленном наследственным договором. Таким образом, наследственный договор делает завещание ничтожным полностью или в определенной части. И с этой стороны, данный институт наделяет недобросовестных наследников дополнительным инструментом оспаривания неугодных завещаний, предполагая риск появления поддельных наследственных договоров.
Итак, игнорирование значения защиты интересов сторон наследственного договора, на сегодняшний день является главной проблемой его применения и исполнения, и требуют дальнейшего анализа основных положений гражданского законодательства о наследственном договоре.
.png&w=640&q=75)
