Проблемы применения субсидиарной ответственности к фактическому руководителю

Институт субсидиарной ответственности лиц, виноватых в несостоятельности организации, с старых времен занимает важное место в системе гражданского права, характеризуется все наименьшей стабильностью по мере усиления необходимости в совершенствовании устройств действия на возможных желающих извлечь наивысшую выгоду за счет банкротства организации, равно как и методов усовершенствования формирование конкурсной массы [1, с. 471]. За прошедшие 7 лет нормы, которые регулируют основания и порядок возложения ответственности по обязанностям признанного банкротом должника, не один раз подвергались так масштабным и иногда неоднозначным изменениям, что научный интерес к содержанию правонарушения, лежащего в базе субсидиарной ответственности, усиливается по мере постановки новых вопросов, которые порождаются недостаточной определенностью и последовательностью работающих законодательных нормативных предписаний.

Необходимо обратить внимание, что причинение ущерба подлежит предварительному доказыванию факт наличия причинной связи между совершением (одобрением) сделки и причинением ущерба правам кредиторов. При этом круг ответственных по обозначенному основанию лиц выглядит следующим образом: 1) контролирующее лицо, которое совершило сделку от имени должника (это может быть руководитель должника или же лицо, которое в силу полномочия, по доверенности, нормативном правовом акте, специального полномочия могло совершать сделки от имени должника; 2) лицо, в пользу которого должником была осуществлена сделка, при всем этом, как и раньше владеющее статусом контролирующего; 3) контролирующее лицо либо лица, которые одобрили сделку (при буквальном толковании – официально одобрившие в силу обладания полномочиями) [2, с. 154-155] .

При всем этом сама правовая конструкция контролирующего лица охватывает лиц, которые имеют возможность в силу нахождения с должником в отношениях родства или либо характеристики, должностного положения или другим образом определять деяния должника, также путем принуждения руководителя либо членов органов управления должника или оказания определяющего воздействия на руководителя или членов органов управления должника другим образом. Стоит обратить внимание, что собирательное понятие "контролирующее лицо" изначально и создано для задач обеспечения возможности привлекать к ответственности конкретно этих лиц. Но мы имеем возможность удостовериться, что из приведенного списка к ответственности в случае использования фактических возможностей влиять на сделки и иные решения, принимаемые должником, допустимо руководствоваться презумпцией наличия причинной связи лишь в случае, если контролирующее лицо являлось фактическим выгодоприобретателем по сделке.

При изучении судебной практики практически не выявляет использования такого инструмента, как привлечение к субсидиарной ответственности в отношении «фактически» контролирующего лица. Ориентировочно 90% требований заявляется в отношении бывших руководителей должника, изредка - в отношении учредителей (как правило, это единственный учредитель [3], который либо одобрил сделку, или принял документацию от уволившегося руководителя) [4]. Таким образом, на сегодняшний момент мы можем следить в целом за слабым развитием применения норм о субсидиарной ответственности к той категории контролирующих лиц, для целей выявления которых было создано данное понятие (так, акционер может фактически «одобрить» действия выдвинутого им директора, но официально, в смысле закона, одобрить совершаемую сделку за приделами общего собрания он не уполномочен).

В Постановлении от 12.12.2013 по делу N А56-45296/2010 суд кассационной инстанции отметил, что на момент введения в отношении общества с ограниченной ответственностью процедуры наблюдения, а также на момент признания его банкротом гражданин К. не являлся руководителем должника, в связи с чем основания для привлечения его к субсидиарной ответственности отсутствуют. Аргументы кассационной жалобы о том, что после назначения гражданина И. на должность генерального директора его полномочия фактически осуществлял К., отклонен судом кассационной инстанции как основанный на догадках.

Весьма актуальна в судебной практике проблема, например, так именуемых номинальных директоров, которые при предъявлении к ним заявления о привлечении к субсидиарной ответственности ссылаются на то, что полномочия руководителя фактически исполняет другое лицо.

В отношении номинальных руководителей, то есть тех, кто не осуществлял фактическое управление должником (например, полностью передоверив управление другому лицу на основании доверенности или принимая ключевые решения по указанию или же с согласия третьего лица, не имеющего формальных на то полномочий), Верховный Суд РФ указывает, что они не теряют статус контролирующих лиц и будут нести субсидиарную ответственность солидарно с фактическими руководителями (абз. 1 и 2 п. 6 Постановления N 53). При этом размер ответственности номинального директора может быть уменьшен, если он раскроет недоступную третьим лицам данные о фактическом директоре и о сокрытом имуществе должника или фактического директора (абз. 3 п. 6 Постановления N 53). В одном из рассмотренных дел ФАС СЗО отклонил подобный довод жалобы, указав, собственно, что законодательством Российской Федерации не предусмотрено номинальное руководство юридическим лицом и освобождение от ответственности при таком руководстве. Лицо несет прямые обязанности единоличного исполнительного органа юридического лица с такого этапа, как назначения на должность.

Конкурсный управляющий приобщил к материалам дела выписку из Единого государственного реестра юридических лиц (далее - ЕГРЮЛ), которая подтверждает факт назначения гражданина Г. на должность генерального директора общества с ограниченной ответственностью.

Данная запись в ЕГРЮЛ не признана недействительной, гражданином Г. не была оспорена. Сам по себе факт отсутствия в его трудовой книжке записи, назначаемой на должность руководителя общества, не влечет недействительности записи в ЕГРЮЛ. При таковых обстоятельствах конкретное лицо, привлекаемое к ответственности, должно было представить доказательства, свидетельствующие о недействительности записи в ЕГРЮЛ (Постановление ФАС СЗО от 15.04.2013 по делу N А56-14611/2011).

Отслеживается проблема привлечения к ответственности номинального директора в следующем деле: конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении гражданки П. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления, но суд апелляционной инстанции отменил данное определение и в последующем удовлетворил заявление конкурсного управляющего. Суд кассационной инстанции отменил как определение суда первой инстанции, так и постановление апелляционного суда, указав на то, что основанием для отказа в удовлетворении требований по заявлению конкурсного управляющего о привлечении П. к субсидиарной ответственности послужил довод суда первой инстанции о том, что П. 05.04.2012 была освобождена от должности генерального директора общества-должника и по акту от 06.04.2012 передала всю документацию гражданину Ш. Впрочем Ш., допрошенный в судебном заседании в статусе свидетеля, дал пояснения суду о том, что он дал согласия номинально исполнять обязанности директора должника, но фактически руководство деятельностью должника не осуществлял, документы должника от предыдущих руководителей не принимал, заработную плату не получал, практически никакая деятельность должником в этот момент не проводилась, кредиторская или дебиторская задолженность не формировалась. Суд апелляционной инстанции посчитал доказанным, что назначение Ш. на должность генерального директора и предоставления ему прав единственного участника должника совершены П. только для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия. Таким образом, суды приняли решения о правах Ш., однако конкурсный управляющий не заявлял требования о привлечении его к субсидиарной ответственности, в связи с чем Ш. не принял участие в рассмотрении обособленного спора.

Судебные акты отменены как принятые о правах и обязанностях лица, не привлеченного к участию в деле (пункт 4 части 4 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации; далее – АПК РФ) (Постановление АС СЗО от 05.03.2015 по делу N А56-33863/2013).

Таким образом, сходя из этого Постановления можно сделать следующий вывод. В случае, когда существуют основания полагать, что лицо, указанное в качестве единоличного исполнительного органа в ЕГРЮЛ, считается номинальным директором, суду необходимо применить меры для того, чтобы выяснить, кто фактически исполнял прямые обязанности единоличного исполнительного органа и выступал в таком качестве в отношениях с третьими лицами, у кого находились или могли бы находится документы бухгалтерского учета и отчетности. Так в соответствии с вышеизложенным судом необходимо определить лицо, ответственное за отсутствие бухгалтерских документов, наличие в них неполных или искаженных сведений. Для этого суд вправе предложить конкурсному управляющему привлечь к участию в деле соответчика.

В связи с этим для привлечения к субсидиарной ответственности по необходимо установить противоправность действий лица, отрицательные последствия таких действий, причинно-следственную связь между действиями (бездействием) и наступившими негативными результатами, а также вину.

Это в свою очередь должно выступить конкретным стимулом для руководителей осуществлять управленческую деятельность в рамках действующего законодательства с целью добросовестного выполнения юридическим лицом всех обязанностей и обязательств, возникающих в хозяйственном процессе.