К анализу такой категории, как «процессуальная форма», относящейся к числу основных категорий уголовно-процессуальной науки, в том или ином аспекте обращался практически каждый ученый, исследующий проблемы доказательственного права. На страницах научных изданий не прекращаются дискуссии по поводу тех правовых понятий, через которые должно даваться определение уголовно-процессуальной форме. Так, несколько упрощенным и потому явно недостаточным представляется одно из первых определений процессуальной формы, данное М.А. Чельцовым, в котором автором практически отождествляется процессуальная форма и предусмотренный законом порядок производства отдельных (либо их совокупности) процессуальных действий [13, с. 33]. С такой же краткостью дано определение рассматриваемой категории Ю.И. Стецовским, раскрывающим ее содержание через совокупность условий, установленных законом для осуществления процессуальных действий [10, с. 107].
В свою очередь, М.Л. Якуб, также используя в дефиниции понятие «производство процессуальных действий», полагал, что речь необходимо вести не только о них, но также об условиях принятия уголовно-процессуальных решений [3, с. 9], что представляется правомерным.
С этой позиции можно критически оценить даваемые в научной литературе определения уголовно-процессуальной формы, в содержание которых, помимо указанных, включены иные элементы. В частности, по мнению Л.Б. Алексеевой, уголовно-процессуальную форму следует определять через «регламентированные уголовно-процессуальным правом систему и структуру уголовно-процессуальных институтов и правил, процедуру и последовательность стадий уголовного процесса, условия, способы и сроки совершения процессуальных действий, непосредственно или косвенно связанных с собиранием и исследовании доказательств на предварительном следствии и в судебном разбирательстве, их закреплением в правовых актах, а также порядок принятия и оформления решений по отдельным вопросам и по делу в целом» [5, с. 121].
Во-первых, обращает на себя внимание явная терминологическая перегруженность определения. Во-вторых, вызывает возражение суждение о том, что процессуальная форма регламентируется уголовно-процессуальным правом, поскольку свойством регламентации обладает закон, но не право, обладающее скорее регулирующей, чем регламентирующей функцией. В-третьих, не вполне ясно, что понимается автором под «процедурой стадий уголовного процесса». И, наконец, вызывает возражение ограничение автором процессуальных действий лишь теми из них, которые имеют познавательную цель, тогда как, законом строго регламентирован порядок принятия решений и производство иных, не связанных с доказыванием, процессуальных действий, например, избрание меры пресечения, заключение досудебного соглашения о сотрудничестве и др. Для любой деятельности в сфере уголовного судопроизводства законом установлена соответствующая процессуальная форма. Поэтому вся уголовно-процессуальная деятельность регламентируется процессуальными нормами, упорядочивая ее и делая проверяемой, чем обеспечивается законность производства по уголовному делу [3, с. 9].
Заметим, что стадийность уголовного процесса многие ученые включают в совокупность элементов процессуальной формы. Более того, относят этот элемент к одному из важнейших [7, с. 228]. Нами разделяется точка зрения по этому поводу Е.В. Мищенко, которая считает более логичным рассматривать стадийное построение процесса относительно структуры уголовного судопроизводства [8, с. 141]. Правомерность такой точки зрения подтверждается, на наш взгляд, и тем, что в учебной литературе стадийность уголовного судопроизводства обычно связывается не с понятием «уголовно-процессуальная форма», а с понятием «процесс», которое в переводе с латинского («procedere», «processus») означает «последовательную смену состояний», «движение вперед» [11, с. 21].
Как представляется, для раскрытия содержания понятия «процессуальная форма», прежде всего, необходимо исходить из общефилософского значения самой категории «форма», являющейся одной из важнейших категорий гносеологии. Под формой, согласно справочным источникам, понимается структура, внутреннее строение чего-либо, а также порядок протекания процесса, который является определенным и определяющим [12, с. 489]. В свою очередь, порядок – целесообразное единство многообразного, ясно определенная и четкая организация какой-либо сферы действительности [12, с. 356]. По Далю, последовательность в деле вообще, заранее обдуманный ход и действия [2, с. 510].
Кроме этого, многие авторы считают необходимым отражение в определении процессуальной формы указания не только на порядок (совокупность предусмотренных законом условий) производства процессуальных действий, но и на их последовательность, что представляется излишним, поскольку содержание самого понятия «порядок», как уже отмечалось, уже предполагает «последовательность в деле вообще». Между тем, определение понятий должно быть не только логичным, но еще и лаконичным, поэтому в определяющее понятие должно содержать только существенные признаки определяемого понятия – необходимые и достаточные для раскрытия его содержания [4, с. 31].
Уголовно-процессуальная форма, прежде всего – это способ внешней связи элементов уголовно-процессуальной деятельности. Рассматривая указанную категорию, М.С. Строгович писал, что это «всегда форма совершения предусмотренных законом действий и принятия предусмотренных этим законом решений» [9, с. 17]. Тем не менее, как представляется, не должно вызвать возражений суждение о том, что основными элементами уголовно-процессуальной деятельности, как и любой сознательной деятельности, являются, во-первых, принятие решений и, во-вторых, реализация этих решений в конкретной деятельности. Именно в такой последовательности – каждому конкретному действию (совокупности действий) предшествует вынесение соответствующего решения. Как справедливо отмечал в этой связи С.С. Алексеев, по своей социальной природе правоприменительная деятельность, направленная на реализацию юридических норм для решения юридического дела, представляет собой разновидность «управленческого решения», поэтому в данном случае, как и для любого управленческого процесса, главным, определяющим звеном правоприменительной деятельности является принятие решения [1, с. 278]. При этом ни одно решение в уголовном судопроизводстве не может быть вынесено вне того порядка, который предусмотрен для него законом, без учета законодательно установленного порядка (оснований и условий) его принятия. Точно также реализация решения возможна лишь в тех формах деятельности, которые отражены в законе. В частности, собирание доказательств в ходе уголовно-процессуального познания возможно лишь в предусмотренных законом формах – посредством проведения следственных действий (осмотра, обыска, допроса и т.д.). Информация, полученная вне этих форм, не будет иметь доказательственного значения. Разрешение уголовного дела также невозможно, минуя предусмотренную законом форму (процедуру), – судебное разбирательство.
Уголовно-процессуальный закон, по мнению П.А. Лупинской, представляет собой программу принятия решения. Именно закон, определяя цель деятельности и устанавливая средства ее достижения, одновременно предписывает и строго определенные правила самой деятельности. Другими словами, именно закон «организует» уголовно-процессуальную деятельность, поэтому, как отмечает указанный автор, успешность регулирования и организации уголовно-процессуальной деятельности определяется тем, насколько точно по существу и по форме составлена ее «программа» [6, с. 43].
Исходя из этого, уголовно-процессуальная форма, на наш взгляд, представляет собой установленный уголовно-процессуальным законом порядок (совокупность условий и процедур), в соответствии с которым осуществляется принятие уголовно-процессуальных решений и их реализация в уголовно-процессуальной деятельности, а также определяется их взаимообусловленность. При этом необходимость строгого соответствия деятельности процессуальной форме распространяется не только на властных субъектов, но и на всех иных участников уголовного судопроизводства.
