Современная дипломатия в настоящее время переживает фундаментальные изменения с беспрецедентной скоростью, которые влияют на сам характер дипломатии, какой мы ее знаем. Эти изменения затрагивают также те аспекты внутренней и мировой политики, которые раньше не имели большого значения для дипломатии. Технические разработки, главным образом оцифровка, влияют на то, как понимается работа дипломата; общественность более чувствительна к вопросам внешней политики и стремится влиять на дипломатию через социальные сети и другие платформы; то, как развивается обмен между государствами, а также обмен между правительством и другими внутренними субъектами, влияет на способность дипломатии действовать законно и эффективно; и, наконец, сами дипломаты не обязательно нуждаются в тех же атрибутах, что и раньше.
Совершенствование современных коммуникационных технологий оказывает сложное воздействие на дипломатические действия. Корнелиу Бьола указывает в своей книге [1, c. 41], что цифровизация “скорее всего проникнет в глубинное ядро дипломатической ДНК”, что может способствовать творчеству, но также и может разрушить существующие структуры коммуникации и ее организацию. Эмили Де Кеуленаар и Ян Мелиссен утверждают, что существующая “аналоговая” дипломатия не просто накладывается на технологии, которые сейчас формируют среду, способствующую цифровым туземным практикам [2, c. 59]. Их анализ дает рекомендации для дипломатов-практиков, которые по-прежнему рассматривают новые технологии, в том числе социальные сети, как просто открытые и свободно доступные “услуги”. Среди всех “инструментов” дипломатии мы сосредоточимся именно на цифровизации, рассматривая три ключевых фактора: беспрецедентные временные ограничения для принятия решений; необходимость ответственно отбирать большой объем поступающей информации; и интеграция социальных сетей, а также рассмотрим проблему в контексте глобальной пандемии коронавируса.
Сроки реагирования на инцидент постоянно сокращаются из-за все более быстрой передачи информации между посольствами за рубежом и министерствами иностранных дел, а также между другими внешнеполитическими субъектами. Следовательно, эта быстрота накладывает все большую нагрузку на лиц, действующих на вершине иерархии и на должностях, где вырабатываются предложения для принятия решений. Это бремя может быть количественно определено как период времени, доступный для получения информации и последующей консультации по ней: чем меньше времени, тем больше давление на лицо, принимающее решение. Из-за ускорения передачи информации только ограниченный круг вопросов достигает уровня ответственных лиц, принимающих решения. Поэтому возникает напряженность между ожиданием быстрых действий на основе исчерпывающей информации, с одной стороны, и необходимостью действовать сознательно на основе обдуманной информации, с другой. Физические факторы, такие как длительные ночные конференции, путешествия через несколько часовых поясов и перегруженные графики, только усиливают напряжение. Несмотря на растущее число людей, ответственных за дистилляцию информации и тактику сокращения информации, которая должна быть принята во внимание, не было найдено никакого решения для снижения давления на процесс принятия решений [3, c. 286]. Поэтому существует больший риск того, что будут приняты неправильные решения не из-за неправильного понимания известных фактов (риск всегда под рукой, учитывая несовершенство и неполноту человеческого знания), а потому, что время ограничено для обработки и осмысления фактов и возможных вариантов действий.
Информация часто распространяется недипломатическими путями, например в социальных сетях. Это дает возможность таким субъектам, как крупные корпорации или организации гражданского общества, конкурирующие с правительствами в некоторых областях, действовать независимо и, возможно, раньше, чем правительство. Поэтому дипломатия должна не только собирать информацию, но и извлекать ее с пользой и компетентностью. Между прочим, дипломатия предполагает “предоставление знаний”. Однако сегодня дипломатия должна быть скорее дистилляцией знаний – и в реальном времени. Выход за пределы простой перегонки знаний-единственный способ переработки информации в обоснованно аргументированные предложения для действий для лиц, принимающих политические решения. Опасность заключается в том, что процесс принятия решений интегрируется в технологические процедуры без тщательного изучения, чтобы убедиться, что информация может быть быстро доступна и не быть поверхностной, что очень важно. Современная цифровая дипломатическая коммуникация стремится к тому, чтобы можно было реагировать на события в режиме реального времени. Однако цифровая связь должна уравновешивать повышение эффективности за счет увеличения скорости и повышение эффективности за счет вычисляемости. Этот баланс, если он будет успешно достигнут, укрепит доверие со стороны “потребителя” внешней политики. Следовательно, “культивирование доверия” также является подходящим описанием современной дипломатической деятельности.
В настоящее время действия правительства находятся под постоянным контролем общественности. Социальные сети не вызвали такого пристального внимания, но они передают его и соответствующие разговоры. Таким образом, социальные сети сами по себе являются инструментами дипломатических действий. Эти действия не являются, как в прошлом, монологической “работой по связям с общественностью”. Однако они стремятся содействовать диалогу с внутренней и международной общественностью. Поэтому современные дипломаты неизбежно вынуждены пользоваться социальными сетями. Это означает, что они доступны и открыты для публичной критики через цифровые платформы. Обмен социальными сетями с официальными партнерами по диалогу и заинтересованной общественностью создает обширную сеть связей с известными и неизвестными, влиятельными и бессильными акторами, наблюдателями и участниками. Одновременно этот обмен должен адаптироваться к языковому и формальному характеру новых медиа. Независимо от их реальной добавленной стоимости для работы дипломатии, социальные медиа воздействуют на всех этих акторов в целом – когда, например, злоба направлена на политика, – а также в конкретных случаях – когда их пользователи, например, спрашивают о некоторых внешнеполитических действиях. Благодаря своему влиянию на публику, которое может быть ускорено коммерциализированными или другими способами мотивированными сенсациями, искаженными репортажами или фальшивыми новостями (поэтому мало чем отличающимися от традиционных СМИ), социальные медиа даже имеют силу создавать псевдокризисы, некоторые из которых могут тратить значительные ресурсы.
Коронавирусная инфекция негативно повиляло на международные отношения. Границы закрываются, международные форумы отменяются, визиты и переговоры откладываются на неопределенный срок – это лишь несколько серьёзных пунктов, которые затронула коронавирусная инфекция. Конечно же, серьёзно ограничены любые контакты между людьми, включая гуманитарные, образовательные, научные, туристические обмены. «К большому сожалению, сужена возможность дипломатических усилий», – сказал Лавров в ходе онлайн-лекции для студентов МГИМО. Будут изменения в большинстве наших профессий, в том числе и в профессии дипломата. Борьба между традиционной и современной дипломатией закончится безоговорочной победой последней.
На сегодняшний день работа большинства дипломатических миссий ограничивается мониторингом информации о распространении вируса и оказанием помощи в возвращении граждан на Родину, застрявших в зарубежных странах [4, c. 19]. Дипломатам необходимо научиться использовать технологические преимущества своих стран для достижения политических и экономических целей. Информационные технологии уже давно стали частью современной дипломатии. С окончанием пандемии коронавируса эти атрибуты будут занимать центральное место в работе дипломата. Дипломатические протоколы становятся существенно более гибкими, и здесь цифровая эпоха принесла свои коррективы. Главы государств участвуя на международных форумах, которые проходят в онлайн-формате, подписывают документы “за океаном”, что является нетрадиционным для протокола, но это изменение уже широко используется на практике, например на саммите АТЭС в 2020 году. Хотя в будущем дипломатия увидит много перемен, задача всех дипломатов будет по-прежнему заключаться в защите и отстаивании интересов своих стран. Но для того, чтобы успешно справиться с этой задачей после нынешней пандемии, дипломатам придется гораздо быстрее адаптироваться к меняющейся реальности.
Более глубокий риск использования социальных сетей дипломатами заключается в том, что они могут переориентироваться на общественное мнение по вопросам внешней политики. В настоящее время политика должна быть презентабельной и понятной для многих людей. Необходимость быстро и эффективно общаться с различными группами населения приводит к чрезмерно упрощенным объяснениям, которые не отражают истинной сложности рассматриваемых вопросов. Это чрезмерное упрощение в ущерб сложности, в свою очередь, рискует повлиять на реальную политику: решения могут приниматься только для того, чтобы их было легче понять, что приводит к сложным этическим вопросам. Кризисное управление, вероятно, наиболее подвержено этому риску, потому что именно там меры внешней политики затрагивают жизнь людей наиболее непосредственно. Тем не менее влияние социальных сетей наиболее сильно влияет на формулирование и концепцию дипломатии и внешней политики, где опасность для доверия общественности к лицам, принимающим решения, наиболее велика.
