Таким образом, устойчивость макросоциальной стабильности указывает на формирование баланса интересов в обществе, наличие эффективного правительства и «функционирование» системы национальных ментальных ценностей. Во избежание заблуждений считаем необходимым отметить, что понятие макросоциальной стабильности не означает неподвижности, неизменности. Макросоциальная сфера – это макропроцесс, который всегда находится в движении, всегда в динамике. Проще говоря, динамизм не оказывает негативного влияния на сложившийся в обществе баланс. Напротив, конкретная ситуация, о которой мы говорим, всегда открыта для качественных изменений на любом уровне и в любой степени благодаря органической связи между участниками системы внутренних отношений, и эти изменения играют чрезвычайно важную роль в обеспечении долговечной стабильности. Однако следует признать, что ситуация, которую мы описываем, является «идеальной» ситуацией. То есть это теоретическое обобщение того, что действительно существует, или «теоретическая ситуация». Ни в одной другой стране мира (независимо от ее уровня развития или размера) нет такой «идеальной» ситуации, и не ожидается, что так будет в будущем.
Другими словами, нет страны, которая может полностью учитывать интересы каждого члена и структуры национального общества. С этой точки зрения аксиоматическим значением является то, что макростабильность в основной сфере (социальной сфере), обслуживаемой национальной экономикой, конечна, преходяща, изменчива. Например, недавние события во Франции показали, что существование высокого уровня жизни непостоянно. Мероприятие стало острым проявлением проблемы устойчивости в национальной экономике, несмотря на высокий уровень развития.
С другой стороны, как видно из схематической иллюстрации на рисунке, неформальные (формально-этические отношения) ценности устанавливаются спонтанно, когда формальное применение и регулирование формальных правил в национальной экономике эффективно (сознательно, целенаправленно). То есть наносится не в определенной картинке и не по форме. Верно, что формальные правила, по сути, содержат или должны содержать неформальные ценности (национального содержания). Однако история развития стран мира показывает, что этот момент часто упускается из виду. Как отмечалось ранее, формальные правила «импортируются» из развитых стран, особенно в подавляющем большинстве стран с переходной экономикой и развивающихся стран. Этот аспект, конечно, затмевает "национальное" качество национальной экономики в долгосрочной перспективе. Однако на чисто практическом уровне возможность оценить, к чему это приводит (в смысле негативных последствий) ни с точки зрения количества, ни качества, по-прежнему отсутствует.
Таким образом, выход национальной экономики на нормальную траекторию развития напрямую зависит от характера формируемых в обществе и в глобальном масштабе «правил игры» и степени адаптации к ним. Адаптация к «правилам игры» - объективная необходимость. В этом случае сужается объем неопределенности, как в отношении хода, так и направления экономических процессов, достигается структура отношений и расширяются возможности прогнозирования будущего. В национальном обществе «правила игры» основаны на «созданных» двумя институтами:
- Формальные институты: правовая база, правовое регулирование экономических процессов и отношений, словом, создание правовой базы;
- Неформальные институты: система национальных ценностей, традиций, этических норм поведения, религиозные и психологические факторы.
Между этими учреждениями есть принципиальные различия:
– Формальные институты могут быть обновлены, улучшены, а некоторые элементы могут быть устранены с точки зрения изменений в социально-экономической системе.
Во многих случаях происходит массовый «импорт» формальных институтов в страны с аналогичными системами, а также в страны, которые планируют встать на путь исторического развития развитых стран. Все эти институциональные изменения могут быть реализованы в короткие сроки.
– Неформальные институты – это система ментальных ценностей, сформировавшаяся на протяжении многих веков исторической эволюции того или иного общества.
Понятно, что о массовом «ввозе» этих заведений речи не идет. Взаимное «обогащение» на самом деле не реально. Ценность «продуктов» формальных институтов должна исходить от неформальных (на национальном уровне) институтов. Однако во многих случаях этот важный аспект упускается из виду.
Рис. Систематический обзор системы внутренних отношений национальной экономики
Таким образом, в институциональном обеспечении национального развития существуют как объективные, так и субъективные проблемы. Эти проблемы также применимы к большинству стран (за исключением традиционных обществ), независимо от места страны в мировой экономической системе или в международном разделении труда, экономической мощи, обеспеченности ресурсами и уровня развития:
- «Формальный» характер отношений между формальными и неформальными институтами; удаленность от качества членства; Механический характер этой связи является ключевым фактором чрезвычайной изменчивости макросоциальной стабильности. Неформальные институты, играющие важную роль в существовании национального общества, по сути, «бесхозяйны». Их хозяин – сама нация. И нет субъекта нации, который мог бы реализовать соблюдение этой сферы или собственной системы ценностей. Другими словами, система ценностей вышла из-под контроля. Механический характер меж институциональных связей превратил стороны в «вещи в себе». Единственный выход из этой ситуации – увеличить членский состав этой ассоциации.
- В общем, макросоциальная стабильность – это «продукт» стабильности национальной экономики, а также общества в целом. В этом смысле существует прямая, прямо пропорциональная зависимость между продолжительностью устойчивости и временными рамками макросоциальной стабильности. То есть стабильность → является логическим результатом устойчивости. В то же время существует тождество устойчивого развития = справедливого развития (как для современных и будущих поколений, так и для природы). Ценностная емкость этой идентичности больше, чем ценностная «нагрузка» экономических процессов. Например, одна группа общества занимается расточительным потреблением, в то время как проблема основного питания другой группы усугубляется. Многие решения по ликвидации отходов «спрятаны» не в законе, а в системе неформальных ценностей. То есть решение проблемы расточительства связано с моралью, либо растрата – это совершенно иррациональное «творение» морального характера. И, как мы упоминали ранее, отсутствие субъекта, который «управляет» набором ценностей, является ключевым фактором, делающим проблему неразрешимой. В заключение хотелось бы отметить, что нет смысла говорить об устойчивом развитии с вполне реальным содержанием, поскольку эта проблема существует.
- С точки зрения социально-экономической эффективности политика, проводимая исключительно на основе экономической эффективности, ведет к углублению неравенства в обществе в целом, не к устойчивому развитию, а к долгосрочной рецессии. Этот вывод основан на результатах наших эмпирических исследований во многих странах. Другими словами, этот вывод основан не на теоретических и логических соображениях, а на реальной действительности. Таким образом, экономический рост «любой ценой» ведет к структурному кризису, а не к экономическому развитию. Говоря более конкретно, экономический рост без социального эффекта не имеет другого смысла, кроме создания ложного впечатления о развитии.
Процесс масштабного воспроизводства в рамках национальной экономики создает образ специфичности со своей спецификой, целостностью (в определенных границах), пограничностью. Основные симптомы:
- Национальная целостность, систематичность, специфичность, целенаправленность векторов действий и тесное взаимодействие воспроизводственного процесса с другими сферами;
- Отсутствие свободного вмешательства в процесс и направление роста;
- Функциональная зависимость процесса принятия решения от большого количества факторов и условий;
- Ориентация страны на текущие и стратегические цели развития;
- Системный и комплексный характер управления и регулирования.
Короче говоря, национальная экономика – это, по сути, теоретическая конструкция, предполагающая воспроизводство социально-экономической «жизни» общества. В этом смысле главное условие – процесс масштабного воспроизводства (как внутреннего, так и внешнего) требует качества национальной целостности.
Акцент на «национальном» аспекте экономики не следует понимать как отход от мирового сообщества, то есть отрицание универсальности. Такой подход был однозначно изолирован в рамках доминирующего типа индустриальной экономики до 1980-х годов. Поэтому в интересах любого протекционизма или определенной группы монополистов система ограничений, такая как «защита внутреннего рынка», довольно широко распространена и до сих пор используется в качестве инструмента политики многими странами мира. На самом деле, достаточно более глубоко и систематически взглянуть на реалии современности, чтобы ясно увидеть, что вышесказанное не привело ни к чему, кроме эффекта «бумеранга». Защита «национальности» не может быть достигнута путем сегрегации. Единственный способ защитить себя - обеспечить плавный переход на траекторию прогресса при сохранении ценностной целостности воспроизводства экономической жизни общества. Другими словами, в современном мире необходимо проводить наступательную стратегию, а не оборону, и обеспечить систематизацию эффективной деятельности за счет коммуникативного транзита в геоэкономических пространствах, регулируемых различными «правилами игры». Только в этом случае возможно достижение действительно интеграционной связи, которая важнее глобализации и не нарушает «национальную» целостность (с точки зрения стоимости) национальной экономики. При этом глобальная интеграция зависит не только от сужения масштабов все более глобальных проблем, реализации совместных превентивных мер против наиболее вероятных глобальных экономических кризисов, но и от формирования национальной экономической устойчивости и, в конечном итоге, долголетие макросоциальной стабильности способно сыграть чрезвычайно важную роль в поселении. Мы считаем, что подход с точки зрения вышеизложенного к теме «границы», особенно концепции «экономической границы» с точки зрения вызовов новой эпохи, пришел в то время, когда пришлось отказаться от традиционного взгляда. В этом смысле совпадает ли государственная граница = экономическая граница страны? То есть они перекрываются? на вопрос нужно ответить логически. Вопрос на самом деле риторический. Утверждение, что только то, что имеет свои собственные границы, есть он сам (Гегель) [3, с. 230], не означает, что граница проходит через внешние точки «я». Также существует «граница» между разными областями и сферами общества. То есть в социально-экономическом смысле «граница» выходит не за пределы существования, а изнутри. То есть, есть не одна, а набор границ. Именно этот момент лежит в основе необходимости трансформации социально-экономического пространства в многомерное коммуникативное пространство. Тот же подход можно применить к понятию «государственная граница» (конечно, если мы имеем в виду нацию, а не государство). Например, в соседней Исламской Республике Иран проживают 35 млн. азербайджанцев. Считаем, что объяснять это в какой-либо форме не нужно. Интересно, что А. Тойнби подчеркивает, что относительность является ключом к подходу к концепции границы: «...Символическая граница надежнее сплошной стены... Но непреодолимое препятствие – отрицание природы, которое также грозит человеку очень гневными последствиями» [3, с. 541]. Казалось, он предвидел, что возможности применения модернистской парадигмы конечны. К. Поппер выдвинул наиболее точный подход к понятию с точки зрения однозначности [2, с. 261].
Он отметил, что у государства не может быть естественных границ. И вообще граница – понятие условное. Действительно, реальные экономические границы стран с крупной экономикой сегодня можно определить только с помощью обычных процедур. При этом понятие границ связано не только с пространством, но и со временем. Таким образом, по крайней мере, с точки зрения хронологического порядка изменений, существуют «границы» между типами социального времени. В этом смысле наиболее сильное влияние на взаимосвязанность обществ, живущих в разное социальное время в геокультурном, геоэкономическом и геополитическом пространствах, оказывает существующая пограничная энергия.
Границы – это ресурс для развития. Поэтому подходить к нему следует не как к линии, разделяющей географические области, а как к энергетической зоне многомерного коммуникативного пространства [5, с.115].
С этой точки зрения главное условие - найти или создать гармонию между элементами, как пространства, так и социального времени, в котором живут общества (страны), живущие в этом пространстве. Вероятность определения траектории, которая приведет к интегративной связи в комплексе отношений, в которых структурная зависимость играет важную роль, зависит от органической природы этой гармонии. Без этого невозможно формирование пропорциональной совместимости в системе структурных (взаимоотношений). Это, в свою очередь, приводит к «колыбельному» удушению функциональной причинности. Неудивительно, что большинство региональных интеграционных групп не достигают желаемого уровня и в конечном итоге становятся реальностью, согласно которой «... согласование конфликтующих интересов отдельных стран очень сложно, а иногда и неразрешимо» [4, с. 49].
Таким образом, переход от классической концепции границ к концепции геоэкономических границ фактически не означает устранение государственных границ в политическом смысле. Он просто увеличивает эффективность использования ресурсов (включая окружающую среду), умножает синергетический эффект функциональных связей (за счет трансграничной энергии) за счет установления структурных пропорций и, в конечном итоге, формирует интегративную взаимозависимость между национальными экономиками. То есть этот процесс направленного обновления не вредит «национальному» качеству национальной экономики. В целом: «... дискурс об отмене границ относится только к «интегрированным», мирным и давно признанным государственным границам, которые также ... менее 5% от общей протяженности сухопутных национальных границ в мире». То есть, несмотря на интенсивность глобализации, невозможно принять сегодняшнюю «нормальную» мобильность в этой сфере [1, с. 55].
