Отражение языковой прагматики в глаголах звучания русского и лезгинского языков

Языковым средством достижения выражения прагматики является связь слова с другими словами на синтагматическом и парадигматическом уровнях. Достаточно убедительно это можно показать на примере слов естественного языка, называющих предметы и явления окружающей человека действительности.

Интересный материал для наблюдения дают глаголы звучания. Рассмотрим их по группам «Человек», «Птицы», «Животные». Обратимся в первую очередь к группе «Человек». Люди способны подражать животным или птицам. 1) Нина, склонившись над чашкой, весело подмурлыкивала что-то, улыбалась (Шишков. Угрюм-река). 2) Капитон Аверьяныч замурлыкал себе под нос тот напев, который обозначал тоскливое и недоумевающее настроение его духа (Эртель. Гарденины).

В толковом словаре Мурлыкать – перен. Еле слышно, невнятно напевать или говорить мягким вкрадчивым голосом [1, с.496].

В русском языке при переносном употреблении глагол «мурлыкать» выражает умиротворенное состояние человека. Скрытая метафора с кошкой, которая находится в таком состоянии. Поэтому прагматическое значение здесь будет положительным. Во втором примере благодаря контексту семная структура значения глагола «мурлыкать» приобретает дополнительный эмоциональный компонент. Здесь трудно однозначно утверждать о мелиоративной оценке.

Дедушка Сираж начал мурлыкать себе в усы. (Гаджиев. Вот камень, вот весы). «Сираж бубади вичин спелрикай са вуч ятIани мурмур ийиз башламишна».

Мурмур ийиз башламишна – сложновербальная форма выражения глагола «мурлыкать» – мурмур авун. Мур-мур – звукоподражание ворчанию, бормотанию, мурмур авун «ворчать, бормотать».

Если в русском языке семантическая структура значения глагола «мурлыкать» содержит эмоциональный компонент, и оценка в подавляющем большинстве случаев – положительная, (напевать, говорить мягким голосом), то лезгинское «мурмур авун» предполагает уже отрицательную оценку. Таким образом в переносном употреблении лезгинский глагол ближе к другому русскому глаголу «урчать», который в прямом своем значении передает звуки, издаваемые кошкой; при переносном употреблении «урчать» – говорить, произносить что-либо хриплым голосом, ворчливым тоном.

Против Гаврилы за другим столом сидел пьяный человек в Матросском костюме… Он урчал, попутно икая (Горький. Челкаш).

Звуки, издаваемые животными и приписываемые человеку, содержат в себе чаще всего отрицательный эмоционально-оценочный компонент.

Бабы громко выли, мужики изредка утирали слезы кулаком (А.Пушкин. Дубровский). Глагол «выть» при обозначении звуков, произносимых человеком, выражает отрицательную прагматику и указывает на определенное состояние (горе, боль, отчаяние). В лезгинском языке русской лексеме выть при переносном употреблении соответствует сочетание кIевиз шехьун, ав ацалтна «громкий протяжный плач, вопль»: Папари кIевиз къув язавай, итимри кIериз (тек-бир)гъутаралди накъвар лихьзавай. В лезгинском языке эмоционально-оценочный компонент у этих слов также отрицательный.

А ты скулил всю жизнь, как пес, за воротами (Шукшин. Осенью). «На уьмуьрлух варарихъ кицIи хьиз цIур язавай».

Скулить – перен. Докучать жалобами, ныть, плакаться на что-нибудь [2, с. 724].

В самом толковании слова выражена прагматика со значением «плохо».

В Русско-лезгинском словаре дается аналогичное толкование глагола скулить – перен. «шел-хвал авун, айхь-уйхь авун», докучать кому-либо жалобами; плакаться [4, с. 305]. Эмоционально-оценочный компонент отрицательный. Однако перевод русского глагола несколько неточен в словаре. Вернее, цIур ягъун, уицI ягъун.

Крикнул Васька и, припадая к маленькому неподвижному телу, завыл долгим и тягучим волчьим воем (Шолохов. Кривая стежка). Используется сравнительный оборот: человек воет, как волк. Более того, определения долгий, тягучий раскрывают значение этого слова. Вой – это именно такой крик. Прагматика отсутствует в случае имитации: Он [Вася] приложил ко рту сложенные рупором ладони и, закинув голову, удивительно точно начал подражать волчьему вою (Соколов-Микитов. На глухом болоте).

Ленька, забыв про меня, жевал пряник, мычал, осторожно открывая коробки (М. Горький. Страсти-мордасти).

Мычать – перен. невнятно говорить, издавать нечленораздельные звуки [2, с. 370].

И в этом случае эмоционально-оценочный компонент будет отрицательным, хотя он не очень сильно выражен. Семантическая структура глагола «мычать» в прямом значении содержит субъектную сему – животное. Это в первую очередь может быть корова. При таком употреблении прагматический компонент отсутствует. При изменении источника звучания – медведь или другое животное, появляется мелиоративная оценка. В лезгинском языке сочетание «мычит медведь» не уместно. Это связано с идиоэтническими особенностями лезгинского языка.

Билбил хьитин рахада вун, Кьили жуна алай суна,

«Как соловей щебечешь, Красавица, носящая вуаль на голове» (Х. Тагир. Селминаз).

Буквально в переводе с лезгинского рахада вун «говорить». Глагол рахун «говорить» – в лезгинском языке является многозначным и может быть переведен на русский язык «щебетать, петь»: Багъда билбил рахазава. «В саду поет соловей». Однако в языке существует и другой глагол для выражения щебетания. Щебетать «чIив-чIив авун, цIив-цIив авун». ЧIив-чIив «звукоподражание чириканию, щебету», чIив-чIив авун «чирикать, щебетать». ЦIив-цIив «звукоподражание писку, щебетанию»; цIив авун «а) пищать; б) щебетать». НуькIвери цIив-цIив ийзизва «Птицы щебечут».

Хотя в лезгинском языке употребляется выражение Билбилди чIивчIив ийизва «Соловей щебечет». Однако в приведенном стихотворном отрывке используется сравнение, как соловей поешь, щебечешь.

Рассмотрев примеры, можно прийти к выводу, что человек способен воспроизводить звуки, издаваемые животными и птицами. Почти всегда эти звуки заключают в себе отрицательный эмоционально-оценочный компонент, так как, при сравнении человека с животными и птицами, мы тем самым снижаем его. Это явление находит отражение в лексикографических источниках в виде специальных помет: прост., разг., неодобрит.

Следующая группа «Птицы» не столь богата разнообразием. За исключением пересмешников, каждая из них имеет свой, присущий только ей голос. Подражают птицы редко.

Мяуканье – один из звуков, характерных для кошек. Переносного значения у этого глагола нет, тем не менее, можно встретить случаи употребления глагола мяукать или отглагольного существительного мяуканье в сочетании с лексемами «скворец и иволга». Скворец относится к птицам-пересмешникам. Он способен подражать и имитировать звуки других животных, а также человеческого голоса. Очевидно, при произнесении этих звуков скворец вряд ли вкладывает какие-либо чувства, поэтому эти звуки будут лишены оценки.

Тут и кусочки соловьиных трелей, и резкое мяукание иволги, и сладкий голос малиновки, и музыкальное лепетание пеночки, и тонкий свист синички (Куприн. Скворцы).

Одна из ворон, взъерошив перья, наклоняет голову и близко подлетев к другой, протяжно воркует: «Кр-р-р-ау!». (Сетон Томпсон. Серебряное пятнышко). Здесь эмоционально-оценочный компонент может быть только положительным. В данном примере – скрытое сравнение, можно легко исчислить объект сравнения. Воркует голубь. Воркует как голубь.

Напротив, если речь идет о звуках, наиболее характерных для вороны и употребленных по отношению к человеку, прагматика отрицательная. Карканье – довольно неприятные звуки, мрачное, зловещее предсказание, и сама ворона считается птицей, которая предвещает что-либо неприятное.

– Баху, Меседу! Кривоногая и гнилозубая ворона! Все каркает, каркает! – крикнула тетя (Ф. Алиева. Свой почерк).

Третья группа «Животные» дает материал для наблюдения непосредственно внутри себя. Звуки животных способны издавать человек и птицы. Если обозначение связано только с восприятием звуков, произносимых животными, то в таком слове прагматика отсутствует. Например, лексема «кошка» может употребляться с глаголами определенной семантики: мяукать, мурлыкать, фыркать, рычать, выть, шипеть, визжать. Об этом свидетельствуют примеры из художественной литературы. Причем основными отличительными звуками кошки являются мяуканье и мурлыканье. Поэтому если мы встречаем предложение: Вдруг она услышала жалобное мяуканье, то первая ассоциация у нас, что это должна была быть кошка, хотя мяукать могут и другие звери и даже птицы.

В лезгинском языке мяу авун «мяукать, также «мяу» – звук, издаваемый кошкой. Мы услышали мяуканье кошки. «Чаз кацин мяудин ван атана».

И так неожиданно попавшая в мамы старая кошка вдруг замурлыкала (Бианки. Перемент).

Эмоционально-оценочный компонент в этом слове положительный. Мурлычет кошка, когда спокойна, довольна. И не случайно ученые различают даже: громкое мурлыканье – просьба, тихое – выражение удовольствия.

Для данных слов нет необходимости в контексте, они понятны и так.

Но кошка также и воет. Кот смотрел на нас дикими глазами и грозно выл (Паустовский. Кот ворюга).

Для рядового носителя русского литературного языка почти все звуки, издаваемые кошкой, напоминают «мяу», может быть, где-то более протяжное, как здесь. Для этих слов нужен контекст.

И вот маленькая мать (кошка), выгнув спинку, выпустив когти, подняв хвост и вообще сделав все нужные приготовления, прошипела медведице свой приказ: «Стой!». (Сладков. Неслух).

Шипеть – издавать глухие звуки, напоминающие протяжное произнесение звука «ш» [2, с.893]. Змея шипит, шипят и фыркают рассерженные кошки.

В нашем примере кошка шипит, защищая себя и котят. В этой конструкции скрыто сравнение, которое можно легко вербально выразить. Причем, можно исчислить объект, с которым сравнивается.

В качестве объекта сравнения писатели используют самые разнообразные предметы и явления окружающей действительности, слова, их обозначающие, обязательно содержат семантические признаки, согласующиеся со смыслом метафорического глагола и усиливающие его образный смысл.

Наблюдаются определенные особенности в сочетаемости глагола-метафоры и слов в позиции объекта сравнения. Глаголы физиологического состояния сочетаются со словами, которые обозначают животный мир.

Таким образом, мы видим, что метафорическое значение появляется у глаголов звучания в русском языке и в результате сочетания последних с необычными источниками звучания (кот рычит, визжит, ворона воркует).

В лезгинском языке подобное явление наблюдается очень редко, что можно объяснить тем, что глаголы звучания передают звуки, издаваемые конкретными животными (мяукает кошка, лает собака). Однако: кицIи цIур язава, кицIи гъургъ ийизва, кицIи уицI ийизва, кицIи цIугъ ийизва «Собака воет, рычит, визжит».

В метафорических и сравнительных синтаксических конструкциях при наименовании лица нередко употребляются такие глаголы, которые обозначают обычно звуки, издаваемые предметами и животными. Глаголы звучания оказываются близки к глаголам речи, слабо отражают эту дифференциацию. В наибольшей мере она выражена в глаголах, обозначающих звуки, издаваемые человеком, особенно в глаголах пения: спеть песню, убаюкивать «каузировать пением засыпать», в наименьшей мере – в глаголах, обозначающих звучание предметов, например: мысленное и эмоциональное содержание выражают глаголы гулить (о ребенке) «выражать звуками удовольствие, эмоциональную оценку – глаголы освистывать, аплодировать. «Метафорический перенос обычно совершается на основании не абстрактного семантического компонента, а коннотативного признака, воспринимаемого чувственно» [3, с. 66]

При употреблении в переносном значении глаголы звучания перекрещиваются с глаголами других семантических групп: прежде всего, с глаголами речи, движения, действия. Анфиса проскрипела по комнате (Шишков. Угрюм-река).

В пределах собственной ЛСГ глаголы звучания тоже нередко употребляются метафорически (внутренняя метафоризация), например, глаголы, обозначающие звучание неживых предметов, употребляются в функции глаголов, которые обозначают живых существ (звенеть, греметь, щелкать) и наоборот (стрекотать, жужжать, выть), глаголы, обозначающие звуки животных, используются для характеристики звуков человека (реветь, мычать, ржать). Для выражения прагматики глаголов звучания писатели используют сравнительные обороты и метафоры. Это лучше видно из примеров в русском языке.

Глаголы звучания имеются в любом языке, что свидетельствует об их универсальном характере, и в то же время каждый язык испытывает на себе влияние национальной культуры.