Чарльз Дарвин появился на свет 12 февраля 1809 года в небольшом английском городке Шрусбери. Семейство Дарвинов отличалось давними и прочными культурными традициями. Дед Чарльза, Эразм Дарвин, был известным естествоиспытателем и врачом. Слава его являлась настолько значительной, что его даже пригласили лейб-медиком к королю Георгу III. Однако, не желая потерять свободу, став придворным, Эразм от этой чести отказался. Отец Дарвина, Роберт, также опытный медик, отличался тонким знанием психологии. Можно сказать, что этот человек стал психиатром в те времена, когда врачей данной специальности еще не существовало.
Мать будущего великого ученого происходила из почтенного семейства Веджвудов, владельцев известной фарфоровой фабрики. Она умерла, когда Чарльзу было всего 8 лет. Воспитанием мальчика занимались отец и две старшие сестры. Чарльз обожал собак, охоту на бекасов, с самых ранних лет глубоко чувствовал прелесть живой природы, был одержим страстью собирать всякую всячину – от монет и печаток до жуков и тритонов. В самой дорогой частной школе Шрусбери юный Дарвин проучился 7 лет. В школе преподавали только жалкие крохи географии, древней истории и другие, не очень интересовавшие подростка предметы, поэтому он ничем среди других учеников не выделялся. Сам Дарвин всегда считал школьные годы потерянными, т.к. они ничего не дали для развития его ума. К счастью, отец разрешил ему уйти из школы, и в 16 лет он поступил на медицинский факультет Эдинбургского университета. Однако к медицине у юноши не было никакого призвания. Болезненно впечатлительный, он не мог заставить себя присутствовать на операциях. Отчаявшись увидеть сына врачом, отец посоветовал ему поступить в Кембридж и посвятить себя духовной карьере. Увы, богословие интересовало Чарльза не больше, чем медицина. Он скучал на лекциях и мучился на экзаменах, душу по-прежнему отводил на любимой им охоте. Относился он к этому занятию вполне серьезно, очень метко стрелял.
Зимними вечерами у молодого богослова собирались друзья, их становилось все больше и больше. Эту завидную способность иметь много друзей Дарвин сохранил до конца жизни. Они играли в карты, выпивали, громко пели. В 1831 г. Чарльз получил степень бакалавра. Правда, о посвящении в сан ни он, ни отец больше не заикались. Дело в том, что Чарльз прочел «Путешествие» выдающегося натуралиста Александра фон Гумбольдта и мечтал о тропических лесах, о поездке хотя бы на Канарские острова. Теперь, помимо охоты на бекасов, его стали интересовать ботаника, геология и энтомология (недаром еще мальчишкой он любил гоняться за жуками). Чарльз познакомился с рядом ученых, которые поощряли его занятия естествознанием. И надо же было случиться, что как раз в это время Английское Адмиралтейство снаряжало десятипушечный бриг «Бигль», переоборудовав его для научных целей. Участникам экспедиции предстояло исследовать и нанести на карту восточные и западные берега Южной Америки, посетить малые острова Тихого океана и вернуться домой, обогнув Африку. Чарльза, по рекомендации крупного английского биолога Томаса Гексли, зачислили натуралистом экспедиции [1, c.122]. Задачей его был сбор естественно-научных коллекций. Жалованья ему не полагалось.
«Бигль» вышел из Плимута в конце декабря 1831 года. Путешествие должно было занять 2 года, но на самом деле продолжалось целых 5 лет. В «нештатных ситуациях» Чарльз неоднократно удивлял бывалых моряков своей решительностью и отвагой. Как-то во время очередной высадки на берег вдруг поднялась высокая волна от рухнувшей в воду ледяной глыбы и едва не унесла их баркас. Чарльз совершил поистине героический поступок, кинувшись первым спасать баркас. Капитан «Бигля» Роберт Фицрой по достоинству оценил его подвиг. Когда на следующий день они вошли в широкий пролив, пока еще безымянный и не нанесенный на карту, капитан решил назвать его именем Дарвина. Так это имя впервые появилось на карте мира [3, c.21].
Перед Дарвином, во многом еще наивным полунатуралистом, полусвященником, отправившимся в путь с малым научным багажом, но с великой жаждой знаний, открывался новый, еще совершенно непонятный, огромный и сложный мир. Пока моряки занимались составлением карт, Дарвин совершал настоящие научные экспедиции в глубь материка. Они продолжались неделями, а то и месяцами. Он собирал минералы, ловил змей, аккуратно записывал результаты наблюдений за погодой. Во время одной из стоянок в заливе Байя-Бланка в Бразилии Чарльз познакомился с местными пастухами гаучос, и они взяли его на охоту за страусами. «У гаучос наглое, надменное выражение лица, – записал в своем дневнике Дарвин, – но они вежливы. Вид у них, однако, такой, точно они способны перерезать вам горло и при этом отвесить вам поклон». Ни одного страуса Чарльзу добыть так и не удалось, но он возвращался радостный и гордый. Поездка наградила его куда более редкостной и ценной добычей. Он вез на корабль кости кого-то ископаемого животного, которые обнаружил на склоне холма, размытого недавним ливнем. Он сам с изумлением замечал, как изменились его интересы. Страсть к охоте потускнела перед новыми увлечениями. Разве можно было ее сравнить с находкой «превосходных костей ископаемых, которые почти что человеческим языком повествуют о минувшем» [3, c.22].
С каждой оказией он отправлял на родину собранные коллекции и подробные описания своих наблюдений. Рассказывая о растениях и животных, которых видел, он становился поэтом. Обогнув южноамериканский континент, «Бигль» вновь поднялся в тропические широты. Дарвин познакомился с Кордильерами, испытал землетрясение, видел извержение вулканов, любовался водопадами и глетчерами (ледниками). Затем «Бигль» направился к Галапагосским островам, где среди скал бродили гигантские черепахи и чудовищные ящерицы, далее – к островам Полинезии, восхитившим Чарльза своей райской природой. Он побывал в Австралии, посетил острова Килинг, послужившие главным объектом для создания знаменитой теории происхождения коралловых рифов, развитой Дарвином впоследствии, заглянул на острова Маврикий, Святой Елены, Вознесения и через Азорские острова в октябре 1836 г. вернулся в Англию.
Дарвин даже не представлял, сколько научных материалов он переправил домой в толстых пакетах и аккуратных посылках. 5 лет он был занят только наблюдениями и сбором коллекций. Теперь предстояло понять и осмыслить все, что он увидел и узнал во время плаванья. По мнению специалистов, коллекции, привезенные Дарвином, были бесценны. Чарльза избрали членом нескольких королевских научных обществ, пригласили в эксклюзивный лондонский клуб «Атенеум», основанной сэром Вальтером Скоттом, куда допускались только известные деятели литературы, науки и искусства [3, c.23].
В конце 1838 года друзья Чарльза узнали ошеломившую их новость – оказывается, ничто человеческое не было чуждо их ученому другу – Чарльз решил жениться. Этому предшествовали обильные размышления по поводу преимуществ, которые имела семейная жизнь перед холостым существованием – прежде всего, ласковая жена. дети, семейный уют. Разумеется, имелись и отрицательные моменты, среди которых едва ли не главным была «ужасающая потеря времени», но положительные все-таки явно преобладали. Самым любопытным было то, что в тот момент на горизонте Чарльза особы, подходящей на роль супруги, пока еще не наблюдалось. Впрочем, это не особо смущало его. Уже давно стало традицией, что Дарвины брали себе жен или мужей только из семейства Веджвудов, из которого происходила его мать. Оставался всего один вопрос: какая из подходящих ему по возрасту барышень Веджвуд свободна. К счастью, свободна была всего лишь одна – Эмма, 30 лет от роду и, стало быть, на год старше Чарльза. Эмма была довольно хороша собой, прекрасно воспитана, неплохо образована. Молодые люди понравились друг другу. В ноябре 1838 г. Чарльз сделал девушке предложение, и уже в конце января 1839 года состоялось венчание. Эмма даже не делала вид, что ее интересует работа Чарльза, зато в остальном между ними царило полное взаимопонимание и гармония. Поначалу молодые жили в Лондоне, но городская суета была им не по душе, они тосковали по загородному покою. В конце концов Чарльз нашел в кентской деревушке Даун вместительный трехэтажные дом. До Лондона было всего каких-нибудь 16 миль, но местность вокруг отличалась чудным разнообразием ландшафта. В эту деревушку они и переселились весной 1842 года. Дарвины довольно редко выезжали отсюда, все путешествия Чарльза отныне совершались лишь в область познания. В 1839 г. появился на свет их первенец – сын Вильям Эразм. Семья быстро росла. В общей сложности Эмма подарила мужу 10 детей. Правда, двое умерли в младенчестве, а дочка Энн – в возрасте 10 лет. Без преувеличения можно сказать, что Чарльз был кумиром своих детей. Он читал им книжки, объяснял устройство паровых машин, внушал страсть к собиранию редких жуков и почтовых марок, разделял их веселые забавы и в то же время стремился привить им зрелый взгляд на окружающий мир. Сам он работал упорно и необычайно плодотворно. В 1839 г. вышли в свет его «Дневники», а затем еще два труда – «Коралловые рифы» и «Геологические наблюдения на вулканических островах». Обе работы были приняты восторженно, а дарвиновское толкование проблемы коралловых рифов по сей день считается самым верным.
В 1837 г. Дарвин начал первую тетрадь записей по проблеме изменчивости видов. С этого момента он приступил к работе над одной из самых главных книг XIX века. Бежали годы. Росли кипы материала. Чарльз старался работать как можно быстрее. Нечто не заставляло его так торопиться, как страх умереть, не завершив работы. И в то же время имелось обстоятельство, которое побуждало его оттягивать публикацию результатов исследования. Чарльз боялся оскорбить религиозные чувства горячо любимой жены. Эмма была женщиной искренне верующей. В начале супружеской жизни она с огорчением узнала, что Чарльз не разделяет ее убеждений, а с годами стала понимать, что муж зашел слишком далеко и, возможно, оспаривает само существование Бога. Как-то она сама прямо спросила его об этом «Я лишь хочу сказать, – мягко ответил Чарльз, – что Он в самом начале создал определенные законы и потом устранился от дел, предоставив этим законам делать за себя всю работу».
Возможно, это разъяснение не вполне убедило Эмму, однако, по здравому размышлению, она пришла к выводу – ее Чарльз ведет столь праведную жизнь, что, по всей видимости, носит образ Божий в себе. Это немного успокоило ее. Сам Дарвин отлично понимал, что опасения Эммы вызваны ее глубокой любовью к нему. Преданная подруга опасалась, что врата небесные окажутся закрытыми для ее супруга, и его уделом станут вечные муки. Скорее всего, самого Чарльза эта перспектива не очень пугала, но не считаться с чувствами Эммы он не мог и невольно откладывал обнародование теории эволюции, которая, по его мнению, могла оскорбить религиозные чувства жены. Ну, и, разумеется, оттяжка публикации объяснялась добросовестностью истинного ученого, стремящегося заранее предусмотреть все возможные возражения оппонентов. В то же время он понимал, что его в любой момент могут опередить, и страшно боялся этого. Поэтому впечатление разорвавшейся бомбы произвело на него письмо от молодого английского биолога Альфреда Рассела Уоллеса. Оно содержало статью об эволюции и естественном отборе. В ней Уоллес, по существу, повторял последние выводы Дарвина, к которым пришел самостоятельно. Но ведь Дарвин сформулировал основные положение этой теории еще двадцатью годами ранее. Об этом свидетельствовали его записи, да и некоторые друзья, коллеги могли подтвердить это. Впрочем, Уоллес и не претендовал на роль основоположника теории эволюции и безоговорочно признал приоритет Дарвина. Тем не менее, Чарльз понимал, что дальше тянуть с публичным представлением своих взглядов невозможно. Книга под заглавием «Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение благоприятственных пород в борьбе за жизнь» увидела свет 24 ноября 1859 года. Весь тираж – 1250 экземпляров – был распродан за один день. В своем труде Дарвин показал, что существующие в настоящее время на Земле различные виды растений и животных возникли путем непрерывных изменений, продолжавшихся миллионы лет. Из первичных простейших сгустков живой материи постепенно образовались все более сложные и высокоорганизованные формы. В природе непрерывно идет борьба между различными видами, а также внутривидовая борьба отдельных индивидов за место на земле. Эту ожесточенную борьбу за жизнь выдерживают только те, кто лучше других приспособлен к условиям внешней среды. Победители передают благоприятные свойства своему потомству. Таким образом, через многие поколения изменения образуют новый вид [2, c.419].
Книга Дарвина имела огромный успех. Многие ученые объявили себя сторонниками новой теории. Свое одобрение высказывали даже некоторые епископы. Слава Дарвина быстро разлетелась по свету, в то же время рамки его частной жизни неуклонно сужались. Дело в том, что из своего кругосветного плавания Чарльз вернулся больным, хотя уезжал в экспедицию совершенно здоровым. Его отец полагал, что у Чарльза было хроническое инфекционное заболевание, которое он подхватил в тропиках. Это мнение подтверждается и дневниковыми записями самого Дарвина, где он говорил о нападении на него в пампасах крупных черных насекомых бенчуков, которым позволил жалить себя, наблюдая за ними. Современная наука установила, что бенчуки являются одними из переносчиков возбудителя южноамериканского трипаносомоза, или болезни Чагаса, которую вызывает паразит, относящийся к типу простейших, Trypanosoma cruzi. У взрослых болезнь Чагаса (или Шагаса) обычно сразу принимает хроническое течение, одним из проявлений ее может быть миокардит, осложняющийся нарушениями ритма сердца. По свидетельству известного екатеринбургского аритмолога В.Ф, Антюфьева (1950-2009 гг.), Чарльз Дарвин много лет страдал пароксизмальной мерцательной аритмией, причем пароксизмы эти он переносил стойко, как истинный джентльмен: садился на качель в саду и спокойно ожидал окончания приступа. Мерцательная аритмия сама по себе не очень тревожила Дарвина, но все его системное заболевание, поразившее не только сердечно-сосудистую, но и нервную систему, с неуклонно растущей требовательностью подчиняло себе вкусы и привычки ученого. Бывать на людях стало для него почти непереносимо. Он уклонялся от присутствия на любых официальных собраниях, виделся только с близкими родственниками да старинными друзьями. Поболтать полчаса с каким-нибудь гостем значило не спать потом всю ночь. При этом ученый упорно продолжал работать над новой книгой. Чарльз знал, что его почерк ужасен, порой он и сам не мог прочитать то, что написал. Знал он и то, что иногда делал ошибки в орфографии и пунктуации, но это его не тревожило. Перед ним стояла одна задача – изложить свои взгляды доступным и ясным языком, и он отдавал этому все силы. В своем предыдущем труде «Происхождение видов» Дарвин не касался вопроса, в какой мере его теория распространяется на человека. Ответ на этот вопрос он намеревался дать в своей новой книге. Она вышла в свет в 1871 г. и называлась «Происхождение человека и половой отбор». В ней Дарвин выдвигает теорию происхождения человека от общего с обезьяной предка – древних вымерших человекообразных обезьян. Впрочем, он хотел проследить происхождение человека куда дальше пресловутой обезьяны, ставший для противников дарвинизма притчей во языцех. В частности, он писал: «Наш предок был животным, которое дышало в воде, имело плавательный пузырь, большой хвостовой плавник … и, несомненно, было двуполым». И не без юмора Дарвин заключал: «Вот забавная генеалогия для человечества». Дарвин пришел к выводу, что превосходство человека над животными объясняется не одним каким-то свойством, наподобие речи, а многими: тем, что он ходит прямо и на двух ногах, выполняет тонкие операции руками, пользуется орудиями труда, членораздельной речью, главное же, наделен умственными способностями, которые делают возможным появление орудий и речи. Широкий читатель принял книгу весьма благосклонно. Правда, какой-то вспыльчивый господин из Уэльса направил-таки Дарвину письмо, в котором обозвал его «старой обезьяной с мохнатой харей и тупой башкой» [3, c.28].
Дарвин пользовался теперь всемирной славой. Он являлся почетным членом 75 зарубежных академий и университетов. Пожалуй, больше почестей, чем он, заслужил только сэр Исаак Ньютон. В отличие от него, Дарвин так и не получил рыцарского титула, что очень уязвляло Эмму. Чарльз стал более чем состоятельным человеком. Он всегда был бережлив и думал о будущем детей. После смерти отца он получил очень приличное наследство, которые со временем увеличивалось.
Последние годы Дарвина были отмечены тихим счастьем в кругу семьи. Он был бесконечно благодарен Эмме за ее постоянные заботы о нем. Его уже взрослые дети стали уважаемыми в обществе людьми. Росли внуки. Он выпустил в свет еще несколько великолепных трудов по ботанике. Однако работать становилось все труднее. Его мучили приступы стенокардии, он очень ослаб.
Начался новый 1882 год. В апреле Дарвину иногда становилось утомительно даже смотреть в окно. И все-таки он не желал лежать в постели, и, как только ему становилось лучше, опять брался за работу. 17 апреля боли в сердце усилились настолько, что он даже потерял сознание. Когда его, наконец, с большим трудом привели в чувство, он повернулся к Эмме и сказал: «Я совсем не боюсь умереть. Помни, ты была мне хорошей женой. И всем детям скажи: пусть помнят, они были хорошие дети.» В 3 часа утра 19 апреля 1882 года его не стало.
Хоронили Дарвина в Вестминстерском аббатстве. Он так и не был возведен в рыцарское достоинство, но его гроб, кроме друзей, несли два герцога и граф. Первыми в траурной процессии шли члены королевской семьи. Похоронили Чарльза Дарвина рядом с могилой сэра Исаака Ньютона. Было произнесено немало прекрасных речей. И все же, наверное, трудно представить себе лучшую эпитафию великому ученому, чем слова его верной подруги Эммы, сказанные одной из дочерей: «Отец, вероятно, не верил в Бога, но Бог верил в него. Там, куда он ушел, он будет покоиться в мире.»
В своих трудах Чарльз Дарвин последовательно решил проблему детерминации органической эволюции в целом, объяснил целесообразность строения живых организмов как результат естественного отбора, а не как результат их стремления к самосовершенствованию. Также он показал, что целесообразность строения носит всегда относительный характер, т.к. любое приспособление оказывается полезным только в конкретных условиях существования. Этим он нанес серьезный удар по идеям телеологизма в естествознании. Дарвин всегда подчеркивал, что элементарной единицей эволюции является не отдельная особь, как у Ламарка, а группа особей – вид. Иными словами, под действие естественного отбора могут подпасть как отдельные особи, так и целые группы. Тогда отбор сохраняет признаки и свойства, невыгодные для отдельной особи, но полезные для группы особей или вида в целом. Примером такого приспособления служит жало пчелы: ужалившая пчела оставляет жало в теле врага и погибает, но гибель особи способствует сохранению пчелиной семьи. Такой подход привел к появлению популяционного мышления в биологии, являющегося основой современных представлений об эволюции [4, c.288].
Рассматривая основные факторы эволюции, нетрудно убедиться, что исходные идеи теории Дарвина в дальнейшем подверглись значительным уточнениям, дополнениям и исправлениям. Особую роль в становлении новых представлений о развитии сыграла генетика, которая составила основу неодарвинизма – теории органической эволюции путем естественного отбора признаков, детерминированных генетически. Другое общепринятое название неодарвинизма – синтетическая (основанная на данных многих областей естествознания), или общая, теория эволюции. Синтетическая теория эволюции (СТЭ) представляет собой синтез основных эволюционных идей Дарвина, и, прежде всего, естественного отбора с новыми результатами исследований в области наследственности и изменчивости.
Началом разработки СТЭ принято считать работы русского генетика С.С. Четверикова по популяционной генетике, затем к этой работе подключились около 50 ученых из 8 стран. В их работах было показано, что отбору подвергаются не отдельные признаки или особи, а генотип всей популяции, однако осуществляется он через фенотипические признаки отдельных особей. Это приводит к распространению полезных изменений во всей популяции. Полезность изменчивости будет определяться естественным отбором группы особей, наиболее приспособленных к жизни в определенных условиях. Таким образом, элементарной единицей эволюции считается уже не особь (как думал Ламарк), не вид (как считал Дарвин), а совокупность особей одного вида, способных скрещиваться между собой, т.е. популяция. Мутировавший ген создает у особи новый признак, который в случае полезности для популяции закрепляется в ней. Эффективность процесса определяется частотой возникновения в популяции признака и состоянием особей в популяции [4, c.302].
Таким образом, эволюционная теория Чарльза Дарвина продолжает развиваться и углубляться, а сам он остается для нас образцом ученого и гражданина, кристально честного и добросовестного, безгранично преданного к своей семье, Родине, науке.
