Актуальность данной проблематики обусловлена тем, что с появлением интернета и социальных сетей общественность переходит от пассивного принятия отфильтрованной информации новостных организаций к активному самостоятельному сбору информации [10]. Исследователи сходятся во мнении, что некоторые ключевые особенности социальных сетей отличают их от традиционных средств массовой информации. Они предлагают информацию в большем объёме, а также в различных форматах. Важной особенностью следует обозначить высокий уровень интерактивности, благодаря которому скорость обмена информацией в большинстве своём совершенно иная, нежели при коммуникации в реальности.
Иностранные социальные сети находятся вне юрисдикции законодательства России, отчего они де-факто могут использоваться для совершения противоправных действий. Например, эффективная пропаганда, как правило, включает в себя сообщения со следующими особенностями: сообщение легко понять и запомнить, оно является конкретным, адаптированным к целевой аудитории, эмоциональным и обязательно должно включать в себя запоминающуюся историю [11].
Нужно понимать такой момент, что, когда потенциальные участники, готовые к противоправным действиям, могут встречаться в режиме онлайн – это проблема самого интернета; тот факт, что социальная сеть посредством алгоритмов и других технических возможностей может рекомендовать подписаться на такие паблики или группы – это проблема самой платформы [8]. Например, после того как вы найдёте тематическое видео на YouTube, вы начнёте получать рекомендации для аналогичного контента, получая push-уведомления на своём смартфоне в течение нескольких недель, либо следующее видео на автозапуске будет связано с выбранной тематикой [12].
Важной закономерностью является то обстоятельство, что у каждой отдельно взятой современной революции был свой конкретный интернет-ресурс для координации беспорядков. В Украине 2014 года это был Twitter, а в Беларуси в 2020 году протесты организовывали через Telegram. Подоплёкой такого положения вещей является отсутствие контроля со стороны государства на момент событий. Здесь можно проследить наличие такого феномена, как цифровая миграция. Из-за подчинения властями той или иной социальной сети, в результате масштабных блокировок или создания базы данных с идентификаторами по теме экстремизма, терроризма и тому подобное, людям приходится искать новые площадки для коммуникации, потому что старые либо забанены, либо исчезли [2].
Перейдём к более подробному анализу социальных сетей. TikTok появился в открытом доступе в 2016 году и сразу стал первой в течение продолжительного времени новейшей социальной сетью. Помимо того, что она сразу оказалась на вершине скачиваемых приложений, на эту площадку вскоре пришли крупные бренды и знаменитости, появились собственные мемы, тренды и челленджы, а целевой аудиторией в большинстве своём стала несовершеннолетняя молодёжь. Политические организации и государственные органы власти долгое время не видели перспективы в этой социальной сети для аудитории взрослых, а потому и не заостряли на ней своего внимания, благодаря чему TikTok оставался практически единственным социальным сервисом на территории России, где не было преследований за слова. Несмотря на то, что официально администрация TikTok не одобряет видеоролики с политической подоплёкой, позиционируя себя как социальная сеть вне политики, при этом собственными силами блокируя и удаляя их, в русскоязычном сегменте социальной сети у хештега #политика более 407 миллионов просмотров – это на порядок выше, чем у таких хештегов, как #котята или #танцытикток. Если взглянуть на ситуацию в США, то там хештег #politics собирает 3 миллиарда просмотров, а #dance – 198 миллиардов [7]. То есть получается, что TikTok не стал исключением из общей тенденции и аналогично другим социальным сетям превратился в политическую площадку для выражения мнения молодёжью. Причём ещё в более быстром темпе - если в том же Twitter или Facebook приходилось тратить значительно большее количество времени на написание грамотного текста с точки зрения смысла и грамматики, то в TikTok достаточно снять короткий видеоролик.
В ленту рекомендаций попадают видеоролики, которые отбираются посредством специального алгоритма выборки контента, а также которые дольше посмотрели, благодаря чему возрастает шанс того, что именно этот видеоролик порекомендуют посмотреть другим пользователям. Сама лента рекомендаций образуется на основании заданных интересов и понравившихся ранее видеороликов, но немаловажную роль играют такие особенности TikTok как разнообразие, постоянные напоминания о себе через уведомления, «намеренный хаос» и глубинная вовлечённость пользователей. Главной особенностью TikTok является то, что он не зациклен на демонстрации контента пользователей, которые постоянно над ним работают, расширяют свою аудиторию (в том числе с использованием рекламы). В TikTok востребованность может прийти совершенно стихийно и случайно.
Мы рассмотрим кейс применения TikTok с целью агитации во время голосования по поправкам в конституцию России. Юридически агитация голосовать «за» или «против» была запрещена, называя информацию, которую преподносили на официальных источниках, чисто «информационной». Тогда пользователи TikTok разделились на две группы - первая призывала голосовать за поправки, используя при этом такие средства, как рекламные щиты, листовки и телевидение, говоря о народном единстве, защите русского языка, сохранении института семьи и других тезисах. С другой стороны, вторая группа с помощью флешмобов, мемов, артов и масок призывали голосовать против. По сути, социальные сети стали единственной площадкой, где имелась возможность проводить агитацию против поправок, говорить о спорных моментах в поправках и шутить над призывами голосовать за. Конечно, другие социальные сети тоже не остались в стороне, но именно TikTok стал предсказуемо ценным в этом отношении для политических сил из-за того, что его целевая аудитория – это, по большей мере, молодёжь. Видеоролики по хештегу #поправки набирали более 22 миллионов просмотров, где большинство авторов этих роликов агитировали голосовать против поправок. Важным замечанием является тот факт, что политические видеоролики, попавшие в ленту рекомендаций, были выложены недавно зарегистрированными пользователями с одним размещённым видео [4]. Эффект создания массовости был сформирован благодаря огромного числу ботов, использованию фейковых видеороликов и подставных лиц. Множество пользователей обратили внимание на необычайно высокую протестную активность в российском сегменте социальной сети на тот момент. Представители власти высказывались о возросшем количестве недостоверных вбросов, основной площадкой которых стал TikTok. Именно на этой платформе было выявлено более 1 500 фейков.
Следующей социальной сетью, которую мы рассмотрим, будет Telegram. Её обычно воспринимают как мессенджер «для оппозиции», «для свободных разговоров о политике». Фактическая невозможность контроля со стороны провластных структур, свободное выражение своего мнения и обмена контентом – это и привлекает оппозиционных фигур переходить с более контролируемых площадок, таких как WhatsApp и Facebook, в Telegram [3]. В отличие от других соцсетей, в Telegram отсутствуют боты, способные создать иллюзию того или иного общественного мнения, здесь только предоставление контента. Отсюда следует, что количество подписчиков на канал близко к настоящему. Но при этом, из-за наличия анонимности, контент может быть недостоверным. В большинстве стран, включая Россию, телеграм-каналы смогли потеснить государственные средства массовой информации и стали если не основным, то одним из главных источников альтернативного контента, а также средством коммуникации. Российские власти не один раз пытались заблокировать Telegram, однако, безрезультатно [5].
Telegram известен также как соцсеть, в которой люди помогают друг другу во время протестов или митингов. Одним из ярких кейсов в подтверждение данного тезиса стали протесты в Беларуси в 2020 году. Несмотря на полное отключение интернета властями в стране после выборов президента республики, Telegram оказался единственным, по сути, интернет-ресурсом, продолжившим свою работу. Создатель Telegram Павел Дуров тогда написал в своём Twitter, что на территории Беларуси в мессенджере были активированы «инструменты антицензуры», благодаря чему он будет оставаться доступным для большинства белорусских пользователей. Также известно, что мессенджер высказал свою неформальную поддержку белорусам, вышедшим на улицы, отменив официальный флаг Беларуси, который был заменён на белое полотно с красной полосой в центре. При отправке в чате эмодзи белорусского флага сервис будет предлагать перевести его в анимированное изображение альтернативного флага.
Протесты в Беларуси – беспрецедентно первое крупное политическое событие, которое полностью было освещено в Telegram. Именно оттуда брали сюжеты российские и белорусские официальные телеканалы, но по факту конечная версия видеомонтажа не всегда соответствовала первоисточнику. Основным интернет-ресурсом, где можно было получить хоть какую-то информацию по протестам, стали белорусские телеграм-каналы NEXTA и NEXTA Live, последний из которых набрал более 1 миллиона подписчиков. Интересный факт, что до начала митингов он насчитывал порядка 300 тысяч подписчиков.
Чем же был вызван такой стремительный рост подписчиков? Причин несколько - техническая возможность оперативно донести информацию до масс на момент событий, блокировка белорусскими властями большинства сайтов независимых медиа и всего интернета в принципе [6]. Зарубежные средства массовой информации также оказались в режиме ожидания каких-либо актуальных новостей, поскольку представители силовых структур в первые дни митингов арестовали большинство журналистов, в том числе и российских, а потому средства массовой информации никаким образом не могли предоставить объективную визуальную информацию по митингам в стране, предоставив тем самым информационную монополию в республике телеграм-каналам. В результате чего крупные и авторитетные издания делали ссылки на посты из телеграм-каналов [1].
При подробном рассмотрении телеграм-каналов следует обратить внимание на то обстоятельство, что текстовый или визуальный контент чаще всего присылают сами подписчики, администраторы лишь подписывают видео. То есть нет каких-то конкретных политических сил или конкретных активистов, которые оказывали бы влияние на общественное мнение, в отличие от протестов в Украине в 2014 году. Целыми днями и ночами в чате появлялись свежие эксклюзивные видеоролики или фотокарточки прямо из эпицентра митингов со скоростью несколько сообщений в минуту. Однако нельзя не упомянуть о публикации ряда фейков – к примеру, был вброс информации о появлении на улицах Минска «российского спецназа», позднее эти сообщения были удалены вследствие проверки и доказательства их недостоверности.
Telegram смог стать главным инструментом мобилизации быстрого вовлечения масс, вне зависимости от локации, гендера, возраста или социального класса, а также тактического координирования людей во время митингов. Кейс протестов в Беларуси наглядно продемонстрировал наличие лидерства у социальных сетей. Они смогли сформулировать мотивы для выхода на улицы людей – сначала это были множественные подтверждения масштабной фальсификации результатов голосования на выборах. Следующим мотивом после выхода людей на митинги стала жестокость представителей силовых структур по отношению к митингующим. Визуальные доказательства насилия приобрели статус символа протестов.
Следующей особенностью протестов в Беларуси стало возникновение множества точек очагов протестов, вследствие чего властям было намного сложнее совладать с ними. Это и стало причиной преодоления субъективного ощущения опасности от участия в акциях, которое сменилось готовностью присоединиться к митингующим, отчего и возник мобилизационный эффект снежного кома и массового участия благодаря социальным сетям, где продолжалось распространение визуального контента и демонстрировалась победа митингующих над сотрудниками силовых структур. Люди поняли, что если они выйдут на улицу - они не будут одиноки.
Безусловно, что Telegram, в частности телеграм-канал Nexta Live смог реализовать полностью свой мобилизационный потенциал в организации протестного движения. Однако у этих протестов не оказалось персонифицированного лидера. Ни создатели телеграм-каналов, ни кандидат в президенты Беларуси Светлана Тихановская, которая обозначила себя «не лидером, а символом». Это наглядно показывает, что у протестов не было цели сменить власть как таковую, так как не было конкретно обозначенного лидера протестного движения – в будущем претендента на пост главы республики. Да, социальные сети поспособствовали быстрому и масштабному выходу на улицы людей, даже без лидеров и без политических организаций, но тем не менее такого формата митинги в будущем будет практически нереально модернизировать в плоскость серьёзных политических перемен. Если в классических митингах политические организации имеют место быть, которые способны на долгосрочную политическую деятельность, митинги через социальные сети без явных лидеров не имеют серьёзных результатов, просто возникая также быстро, как и угасая. Тем не менее этот кейс показал, что люди способны самостоятельно организовать коллективные действия, без участия организаций или движений.
Социальные сети в действительности обладают мобилизационным потенциалом в кейсах, связанных, в частности, с протестными митингами. Отмечается, что привлекательность этих площадок связана с тем, что они анонимны, бесплатны, обеспечивают глобальный охват и оказываются трудными для мониторинга или контроля. Интернет и социальные сети предлагают точку сбора или виртуальный форум для единомышленников с общими взглядами, жалобами и, возможно, некоторой основой для общей идентичности, они также способны удовлетворить глубокую психологическую потребность в общности или идентичности. Они позволяют людям, которые изолированы и отчуждены, как физически, так и психологически, чувствовать, что они связаны, наделены полномочиями и являются членами того или иного движения.
В то же время, что касается экстремизма и терроризма, социальные сети являются не только частью проблемы, но и частью решения. Социальная сеть сама по себе не является рычагом радикализации, однако новые медиа-площадки будут по-прежнему представлять собой вызовы для демократических обществ, когда они будут использоваться в целях поощрения насильственных действий и причинения вреда гражданскому обществу [9, р. 21].
