Лингвистический абсурд в английских загадках

Смысл является неотъемлемым аспектом языка и несет в себе определенный пласт информации. Не все задумываются о том, что полное или частичное отсутствие смысла высказывания или противоречие общепринятой норме иногда может передать не меньше информации. Многие элементы фольклорного творчества и художественной литературы основываются на искусстве абсурда.

Понятие абсурда имеет междисциплинарный характер, относящий его к философии, логике, лингвистике. Оно впервые возникло в философии и трактовалось как отсутствие смысла, а точнее как термин интеллектуальной традиции, обозначающий нелепость, бессмысленность феномена или явления [2, с. 7]. В логике – это противоречивое утверждение, которое одновременно и утверждается, и отрицается.

С лингвистической точки зрения этим явлением стали интересоваться во второй половине двадцатого века. В. Ю. Новикова в своей научной работе рассматривала абсурд, как алогичную языковую субстанцию, которую составляют единицы различных уровней языка, аномальные по отношению к языковой норме. Несмотря на это, автор подчеркивает, что четкого определения «абсурда» не существует и синонимический ряд его нечеток [5, с. 8].

О. В Кравченко же считает, что лингвистический абсурд представляет собой дискурсивную категорию, т. к. его функционирование становится возможным только в дискурсе, в котором значение языковых единиц наполняется коммуникативным (в широком смысле этого слова) смыслом [3, с. 63].

Рассматривая данный феномен, как часть языка, возникает вопрос о его лингвистических свойствах.

Поиском ответа на данный вопрос занялся О. В Кравченко, который разграничил понятия смысла и значения, представив первое как свойство языка, а второе отнес к сознанию реципиента. По классификации автора, лингвистический абсурд относится к структурам смысла, но лишен категории значения и «возникает там, где имеет место противоречие… между общим содержанием вербализованной части дискурса, выраженного языковыми значениями, и содержанием когнитивно-прагматического фона». Таким образом, абсурд находится в смысловой материи и представляет собой «анти-смысл, смысл особого порядка». Автор подчеркивает, что, благодаря своей аномальности, абсурд не допускает закостенелости и односторонности взгляда на вещи и является неотъемлемым двигателем динамики в пространстве текста и культуры в целом [3, с. 59-60].

Ученые-лингвисты часто ставили перед собой цель классифицировать явления лингвистического абсурда, но у него до сих пор не существует четкой классификации. Каждый автор находит определенный признак и отталкивается от него. Н. Г. Титова в одной из своих статей упомянула любопытную классификацию, которую вывела Е. С. Кондюкова еще в конце 20 века. Следуя ей, абсурд можно разделить на 9 видов. Абсурд можно представить, как: расхождение, раскол (1); явное нарушение закона логики – алогизм (2); нарушение закона достаточного основания при потере смысловых звеньев в рассуждении (3); хаос, беспорядок, неразбериха (4); иррациональное, лежащее за пределами разумного основания чего-либо (5); бессмысленное(6); ненормальное (7); странность и противоестественность (8); парадокс (резкое расхождение с концепцией, идеей, мышлением)(9). Все девять смысловых значений данного понятия находят употребление в бытовых, обыденных ситуациях. В словесном творчестве, в тексте, актуализируются 2, 3, 6, 8 и 9 значения определения "абсурд" [8]. Главная позиция Н. Г. Титовой состоит в том, что не все нарушения языковой нормы приводят к абсурду, а только те, что нарушают смысл высказывания.

Для дальнейшей работы над особенностями существования данного феномена в рамках английской истинной загадки необходимо рассмотреть само это понятие.

Текст является одной из форм существования языка. Поэтому он может отражать национально-культурную особенность того или иного этноса: в современной лингвистике различают культурно-нейтральные и культурно-маркированные тексты. Культурно-маркированные тексты помогают ученым изучать другие культуры. Загадка является одним из ярких представителей таких текстов. Загадки, или энигматические тексты, возникали в недрах каждого из народов и помогали переносить культуру и быт через века. Исследуя загадки, можно понять, какие есть особенности в отражении картины мира той или иной нации, приоткрывая направление мышления, логики и мироощущения народа. В английской культуре загадки занимают особое место и имеют свои жанроопределяющие признаки.

Отечественные ученые-лингвисты и фольклористы проделали выдающуюся работу в исследовании загадки. С. Я. Сендерофич определил тесную связь загадки с этнолингвистикой. Здесь загадочный текст понимается как текст культуры, а также условия ее быта: «Загадка и разгадка – это знание, передающееся из поколения в поколение» [6, с. 40].

Ю. И. Левин дает определение загадки с семантической точки зрения, называя загадку текстом, денотатом которого служит некоторый объект, в самом этом тексте явно не названный и исчерпывающим образом не описанный (так называемая, «отгадка»). При этом автор отмечает, что обязательной функцией данного текста является побуждение адресата назвать денотат (прагматический аспект). По Ю. И. Левину, принципом существования загадки считается сознательная зашифрованность отношения знака к денотату [4, с. 283].

Загадку можно охарактеризовать с двух точек зрения (по Ю. И. Левину): семантической и прагматической. В любой загадке присутствует некий денотат, который явно не указан, но адресат должен его назвать. К истинным загадкам, как правило, относят народные, но охват народных загадок истинными не ограничивается. В своих трудах, посвященных загадкам, отечественные и зарубежные авторы исходят из того, что она предполагает наличие вопроса (загадки) и ответа (разгадки). Истинные загадки обязательно имеют описательный характер, вопросно-ответную или утвердительную форму. В их основу обязательно входит метафора, иногда метонимия. Факт присутствия в истинной загадке одновременно и образного, и буквального описания зачастую приводит к абсурдности высказывания. Другими причинами появления элементов абсурда в смысловой структуре текста являются: необходимость зашифровать денотат, предать загадке особое звучание или дать особую подсказку.

Давайте рассмотрим, какие компоненты лингвистического абсурда могут быть использованы в энигматических текстах и какую роль они в них играют. В своей работе Н. Г. Титова пишет: «Лингвистический абсурд в энигматическом тексте реализуется посредством парадокса и неузуальных (окказиональных) словообразовательных конструкций. Парадокс как универсальный прием логико-семантического построения загадок объективирован в английских энигматических текстах в двух вариантах: прагматическом парадоксе и семантическом парадоксе» [8, с. 9].

Прагматический парадокс – это самый распространенный вид парадокса, который встречается в английских истинных загадках. Данное явление – результат объектных и/или пространственных противоречивостей. По мнению Н. Д. Арутюновой, противоречивость может выражаться в тексте, как: несовместимость семантических компонентов (1); несоответствие синтаксических связей семантическим отношениям (2); логическая контрадиктарность, разлад между коммуникативными целями говорящего и смыслом, или пресуппозициями (необходимый семантический компонент, обеспечивающий наличие смысла в утверждении) высказывания (3); одновременная соотнесенность с разными точками отсчета или даже разными точками зрения(4); эмпирическая невозможность интерпретировать предложение применительно к устройству нашего мира (5) и многое другое. В этих и подобных случаях в семантике текста создается конфликтная ситуация [1, с. 3].

Объектная противоречивость активизируется с помощью разнородных противоречий, связанных с объектами и их признаками. Противоречия могут быть связаны с: особенностями рождения, жизни и смерти (1); телесными характеристиками объекта (2); природными явлениями (3); средствами, а также способами передвижения (4); особенностями одежды (5); устоявшимися жизненными правилами и нормами, а также физическими и химическими законами (6); присвоением одному одушевленному существу признаков и характерных особенностей другого, а также олицетворением (7). Прагматический парадокс с объектной противоречивостью телесных характеристик используется в английском энигматическом тексте чаще всего.

‘Who is that with a neck and no head, two arms and no hands? (shirt)’

Зная, что к объектной противоречивости можно отнести описание особенностей одежды, мы сразу выделили его в данном тексте: ‘with a neck and no head, two arms and no hands’. Т. к. энигматом является предмет одежды, то можно определить, что на уровне семантической связи энигмата с энигматором закодирована особенность этого энигмата. В этом примере отсутствуют компоненты абсурда иного характера, поэтому можно сразу отнести его к прагматическому парадоксу.

В другой загадке поднята типичная для объектной противоречивости тема особенности рождения, жизни и смерти:

‘As long as I live I eat, but when I drink die (fire)’

Здесь парадокс заключается в том, что не сразу можно догадаться, что именно умирает при факте потребления воды. Для людей вода ассоциируется с жизнью, а в этом тексте семантически заложено обратное. Хотя, в то же время, это является и явным ключом к энигмату, потому что отбрасывает множество возможных отгадок

Пространственная противоречивость может возникнуть при определении расположения объектов. В этом случае речь идет о пространственном отношении части к целому и наоборот. Явление может проявляться при преувеличении признаков энигмата (денотата загадки). Наиболее часто в английских загадках встречается преувеличение площади распространения действия или явления.

‘My father has a blanket, it covers the whole world (sky)’

‘England dog barks, / Jamaica dog hears (newspaper)’

Эти два текста, несомненно, относятся к энигматическим текстам с пространственной противоречивостью. Более того, они оба описывают гиперболизированный признак. Первая загадка полностью построена на метафоре, которая, в свою очередь, и является эквивалентом денотата. Очевидно, что одеяло не может покрывать весь мир. Это явная гиперболизация признака действия. Со второй загадкой немного другая ситуация. Она тоже построена на метафоре – энигмат ‘newspaper’ сравнивается с метафорическим эквивалентом ‘dog’. Все прекрасно знают, что обычная собака не смогла бы лаять на такие большие расстояния – от Англии до Ямайки. Т. к. ‘dog’ это одушевленное существительное, мы можем здесь говорить о гиперболизации физических способностей кодирующего объекта. Это и создает здесь абсурдную ситуацию.

В отличие от прагматического, семантический парадокс указывает на то, что энигмат не может обладать определенными качествами, но для нахождения ответа нужно определить предмет, обладающий данными ему свойствами. Описание предмета с перечислением его признаков – идеальное условие для семантического парадокса.

Основой семантического парадокса зачастую являются слова-негаторы. Они демонстрируют отсутствие логически необходимых частей предмета или явления, или же отрицают предмет, обладающий признаком. Роль данных компонентов заключается в ограничении возможных догадок, т. е., это, своего рода, закодированные подсказки. Ю. И. Левин назвал слова-негаторы элементами, «в которых отрицается некоторое положение вещей, на утверждение которого может натолкнуть преобразованное описание» [4, с. 291].

Н. Г. Титова выделяет несколько типов отрицания. Отрицанию может подвергаться один объект или несколько: действие, результат действия, инструмент действия, субъект действия и др. В английской истинной загадке чаще всего встречается кодирующая часть, содержащая отрицание инструмента действия (каузатора). Это могут быть как человеческие части тела, так и разного рода предметы и природные явления.

‘Voiceless it cries, / Wingless flutters, /Toothless bites, / Mouthless mutters (wind)’

‘Who makes it, has no need of it. / Who buys it, has no use for it. / Who uses it can neither see nor feel it (coffin)’

В первом тексте наблюдаются несколько типичных для семантического парадокса признаков. Во-первых, всю загадку повторяются негаторы отрицания каузатора действия: ‘voiceless’, ‘wingless’, ‘toothless’, ‘mouthless’. Они являются таковыми, потому что в этом же тексте к ним привязаны действия, которые невозможно сделать без данных «инструментов»: ‘cries’, ‘flutters’, ‘bites’, ‘mutters’. Во-вторых, суффикс -less, означающий отсутствие чего-либо, очень часто встречается, как часть конструкции подобных негаторов. Что не является характерным признаком, но было интересно отметить, так это параллельность конструкции, которая придает загадке определенный ритм. Вторая загадка подобна первой в своей синтаксической структуре, что обуславливается наличием параллелизма, но негаторы здесь другой природы. Здесь происходит обыкновенное отрицание результата действия. Возникающий семантический диссонанс помогает исключить множество неверных догадок, т. к. отрицает логику изначальных ожиданий. Остается искать единственный подходящий энигмат.

В отдельную группу следует относить загадки, имеющие в своей семантической структуре абсолютную противоречивость. Это явный признак абсолютного парадокса, характеризующегося острой формой противоречия. Абсолютная противоречивость в энигматическом тексте отражается посредством одновременного утверждения и отрицания: предмета или явления (1); осуществления какого-либо действия или же одновременного выполнения кодирующим объектом оппозиционных действий (2); осуществления и/или способа передвижения (3); посредством описания свойств кодирующего объекта, используя оппозиционные характеристики (4); проявления к кодирующему объекту противоречивых чувств (5); проявления результата действия противоречащего ожидаемому (6); одновременной констатации жизни и смерти / присутствия и отсутствия кодирующего объекта (7) [7].

‘I never was but am always to be, / None ever saw me, nor ever will, / And yet I am the confidence of all / Who live and breathe on this terrestrial ball (tomorrow)’

‘Me riddle, me ree, / Not a man shall explain this riddle to me. / One morning I going up St. John’s Steeple / And all I met was Christians people / They were neither men, women nor children / Still they were Christians people (man, woman and a child)’

С одной стороны, первый случай имеет в своей структуре отрицание субъекта действия (‘none ever saw me’) и можно подумать, что первая часть загадки тоже включает в себя обычный негатор отрицания действия – ‘I never was’. Стоит обратится к перечню видов абсолютной противоречивости, который был указан в третьем параграфе нашей теоретической части, чтобы понять, что не все так однозначно. ‘I never was’ не является законченной смысловой фразой, а полная фраза звучит так: ‘I never was but am always to be’. Этот семантический отрезок можно охарактеризовать как одновременное выполнение кодирующим объектом оппозиционных действий. Подобный пункт присутствует в видах абсолютной противоречивости. Учитывая то, что семантический парадокс имеет слабую позицию, присутствие компонента абсолютной противоречивости отметает вариант присутствия семантического парадокса и на его место становится абсолютный парадокс. Слова в конце двух предпоследних строчек (‘ball’, ‘all’) придают рифму тексту, построенному как четверостишье. Второй пример еще более интересен в плане анализа. При первом рассмотрении кажется, что он также, как и первый текст включает в себя негатор отрицания субъекта действия: ‘they were neither men, women nor children’. При более подробном анализе, в этом тексте находится множество нюансов. Стоит сразу отметить, что это единственный пример из нашей базы, который особым образом отрицает энигмат в его же описании (‘neither men, women nor children’), тем самым путая реципиента, т. к. сам энигмат звучит так: ‘man, woman and a child’. С другой же стороны, учитывая религиозную тематику загадки и присутствие здесь аллюзии на реально существующее здание (‘St. John’s Steeple’), можно предположить, что речь здесь идет о какой-либо фреске или изображении сцены рождения Иисуса Христа, так как на них изображаются женщина, мужчина и ребенок, которые, естественно, являются христианами. Т. е. здесь идет игра со смыслом. В загадке говориться о детях, женщинах и мужчинах в прямом смысле, как о живых людях, а изображение – это лишь образ. Эта загадка также уникальна в смысле определения природы парадокса. Попробуем охарактеризовать этот фрагмент с семантической точки зрения: ‘…all I met was Christians people / They were neither men, women nor children…’. Тут замечен особый вид абсолютной противоречивости, а именно – одновременная констатация присутствия и отсутствия кодирующего объекта. Слова ‘men’, ‘women’, ’children’ обладают значением ‘people’ в своей ассоциативной парадигме, они лишь различаются значением возраста и пола. Наличие абсолютной противоречивости в тексте говорит о преобладании здесь абсолютного парадокса. Совокупность вышеописанных признаков укрепляет смысловой диссонанс, который можно преодолеть лишь одним способом – нужно быть осведомленным в религиозной тематике или быть хорошо знакомым с аллюзивным объектом. Эта загадка отражает колорит нации. Помимо аллюзии, в тексте замечен мета-загадочный компонент (‘Me riddle, me ree, / Not a man shall explain this riddle to me…’), выраженный ритмический рисунок, а также эпифора.

Из всего этого следует, что загадки с элементами лингвистического абсурда играют большую роль в изучении языкового и культурного сознания английского этноса. Они заставляют творчески мыслить, смотреть на вещи под другим углом. Лингвистический абсурд делает семантическую структуру энигматических текстов более разнообразной, интересной и живой; позволяет добиться различных целей.