Некоторые объективные признаки преступлений экстремистской направленности в уголовном праве России

Н

протяжении последнего десятилетия Россия, как и мировое сообщество, активно противодействует одному из сложнейших социальных феноменов – экстремизму, который во всех без исключения формах своего проявления создает реальную угрозу безопасности многих стран и их граждан, неминуемо вызывает существенные политические, экономические и моральные потери, оказывает значительное психологическое воздействие на население.

Так, объектом преступления в данном случае выступает не жизнь конкретного человека, а некоторый обобщенный образ, принадлежащий к конкретной расе, национальности, идеологии, при этом непосредственная личность значения не имеет [3, с. 324]. Подчеркнем, что совершая указанное преступное деяние, лицо, действуя с прямым умыслом, посягает на два охраняемых государством объекта – жизнь и установленный конституционный принцип равенства [1, с. 56].

Большинство исследователей придерживаются мнения, что при квалификации преступного деяния необходимо разграничивать мотивы на основные и дополнительные [5], однако в практической деятельности этот принцип не всегда представляется возможным реализовать. Так, для выявления основного мотива, представляется необходимым установить ключевые обстоятельства произошедших преступных деяний, а именно: если лишение человека жизни неславянской внешности сопровождалось похищением материальных или иных ценностей, а затем, было установлено, что преступники совершили убийство человека славянской внешности, при этом также похитив все ценное, то налицо доминирующим мотивом выступит – корыстный, в связи с чем, вменение рассматриваемого пункта не потребуется. Однако при наличии одной существенной детали квалификация изменится – лица совершили убийство преимущественно по той причине, что потерпевшие являлись лицами неславянской внешности [2, с. 214].

Отметим, что дискуссионным вопросом в юридической науке выступает дополнительная квалификация указанного деяния по ст. 282 УК РФ, которая предусматривает ответственность за возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства. Ключевым отличием от рассматриваемого нами преступного деяния является не только выражение ненависти к какой-либо социальной, этнической или религиозной группе, но и возбуждение ненависти или вражды в других людях [4]. Виновный в данном случае руководствуется целью – распространить свои взгляды и идеи на сознание других людей, приобрести единомышленников. Однако для достижения эффекта представляется необходимым осуществить преступный замысел в определенных условиях, например, в общественном месте при достаточном скоплении людей применить насилие в отношении лица, отличающегося по каким-либо признакам от нападавших, при этом с обязательным сопровождением насилия различными лозунгами или высказываниями расистского характера.

Вместе с тем, в качестве общественного места может быть выбран религиозный или культурный центр с тем, чтобы произвести впечатление на публику и вызвать колоссальный общественный резонанс, привлечь внимание СМИ. Так, в качестве примера можно назвать дело в отношении Копцева А., который в 2006 году причинил ножевые телесные повреждения в отношении прихожан Московской синагоги. Совершение им указанных деяний сопровождалось высказыванием многочисленных экстремистских лозунгов, в связи с чем, изначально его посчитали националистом [7].

Анализируя указанную ситуацию из судебной практики, закономерно возникает вопрос относительно разграничения составов, предусмотренных соответствующими статьями уголовного законодательства, в которых наступает ответственность за возбуждение ненависти и вражды (ст. 282 УК РФ) и соответственно за публичные призывы к осуществлению экстремисткой деятельности (ст. 280 УК РФ). Данный дискуссионный вопрос нашел свое отражение в разъяснениях Верховного Суда РФ, а именно: «…статьей 280 УК РФ предусмотрена ответственность лишь за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности. Публичное распространение информации, в которой обосновывается необходимость совершения противоправных действий в отношении лиц по признаку расы, национальности, религиозной принадлежности и т.д., либо информации, оправдывающей такую деятельность, следует квалифицировать по статье 282 УК РФ при наличии иных признаков этого состава преступления» [4].

Разграничение указанных составов представляется затруднительным, а именно: с одной стороны, публичные призывы к осуществлению экстремисткой деятельности могут выражаться в обращениях, распространяемых в любой форме, побуждающих других лиц к совершению преступных деяний (ст. 280 УК РФ). В то же время, преступления, сопровождающиеся экстремистскими высказываниями, так или иначе основывающиеся на необходимости и обоснованности совершения преступлений, также совершаются в обстановке публичности.

Отметим, что к рассматриваемому виду преступных деяний, также относится и хулиганство, совершенное по мотивам ненависти или вражды, в том числе в отношении определенной социальной группы, при этом объективная сторона его представляется в виде грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу [6].

Таким образом, деяния экстремистской направленности представляется необходимым подразделять на четыре широкие группы, а именно: группа, в которой в качестве квалифицирующего признака предусмотрены мотивы политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивы ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Вместе с тем, категория деяний, характеризующихся публичными призывами к осуществлению экстремистской деятельности. Третья группа, содержащая в себе деяния, направленные на организацию экстремистского сообщества и участие в нем. Заключительная группа представляет собой деяния, направленные на содействие в финансировании или непосредственное финансирование рассматриваемой деятельности. В качестве основного объекта выступает государственный и общественный строй, их нормальное функционирование, за исключением первой группы посягательств, в которых объектами являются жизнь и здоровье, общественный порядок и нравственность.

Напомним, что Шанхайской конвенцией о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года предусмотрено, что терроризм, сепаратизм и экстремизм, вне зависимости от их мотивов, не могут быть оправданы ни при каких обстоятельствах, а лица, виновные в совершении таких деяний, должны быть привлечены к ответственности в соответствии с законом [4]. При оценке заключения эксперта по делам о преступлениях экстремистской направленности судам следует иметь в виду, что оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами. При этом вопрос о том, являются те или иные действия публичными призывами к осуществлению экстремистской деятельности или к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, а также возбуждением ненависти либо вражды, а равно унижением человеческого достоинства, относится к компетенции суда.