Н.М. Коркунов – выдающийся русский ученый-юрист, писал, что за основу разработки юридической методологии может быть взята так называемая «опытная психология», притом в том виде, в каком она была развита английскими авторами. Заслуги данной психологической теории Коркунов усматривал в том, что она удовлетворительно объясняет характер психического развития и признает преемственность развития. Коркунову важно было показать, что право как фактор общественной жизни может познаваться не только как психическое явление, и в этом, по его мнению заключалась собственная природа права, а то, что переход к психологической трактовке права не отказывается от достижений механистического и органического представлений об обществе и общественных явлений, а дополняет и исправляет их ошибки. Ему важно было показать несколько существенных психологических открытий. Во-первых, внутренний мир человека является не только объектом воздействия внешней среды, но сам способен оказывать влияние на поступки и поведение человека, т.е. является причинным фактором. «Движения его [человека] души могут возбуждаться и данными внутреннего опыта» [2, c. 211]. Во-вторых, психическая жизнь человека и далее всего общества, так как последнее представляет собой некий психический феномен, подчиняется закону развития и преемственности. Право в этой связи явление, имеющее психологическую природу, но вместе с тем исторически и причинно обусловленное. Оно есть фактор общественной жизни, результат социальной эволюции, но при этом они не только впитывает в себя результаты этого развития, но и само, вследствие способности внутреннего мира влиять на внешний, выступает как причинно действующий фактор, формирующий условия среды. В частности, это относится к пониманию причин поведения человека. Таким образом решается задача признания человека не только заложником социальной среды, обстоятельств, статистическим элементом в естественном процессе исторической эволюции, но и демонстрируется его способность влиять на развитие общества, которое есть не более чем особенная психологическая связь его членов.
«Человек не представляется уже автоматом, только отвечающим на внешнее воздействие» [2, c. 211].
Вместе с тем не следует полагать, что Коркунову удалось преодолеть тенденции реализма в социальном познании, характерные для эпохи XIX в., особенно для его второй половины. У него личность, несмотря на попытки найти компромисс между социальным и индивидуальным началом, все же почти во всех разъяснениях его представлений оказывается почти повсеместно погруженной в сложное переплетение социальных обстоятельств, интересов. Так, он писал: «…признавая закон наследственности, мы можем рассматривать все способности и наклонности физические и психические не как продукт индивидуальной жизни, а как продукт коллективной жизни людей» [2, c. 212].
В противоположность предыдущему о свободе воле он, в частности, отмечал: «Всякое явление мы должны рассматривать, как одно из звеньев непрерывной цепи причин и следствий» [2, c. 213], «…закон причинной связи есть совершенно общий, не знающий никаких исключений, распространяющий свою силу на все явления мира»; «…свободная воля есть логическая несообразность»; «…свободная воля есть нечто несуществующее никаким определенным образом, т.е. очевидный non sens»; «…если психические явления зависят от совершающихся в организме процессов, подчиненных закону причинной связи, то как могут сами они не подчинятся закону причинности?» [2, c. 219].
«Каузальное объяснение мира допускает существование только субъективных целей. Эти субъективные цели суть только наши представления, они существуют только в нашем сознании, а не вне нас» [2, c. 223].
Коркунов писал: «С нашей точки зрения, общественное развитие представляет равнодействующую разнообразных сознательных стремлений отдельных личностей (активный элемент), испытывающих, так сказать, трение об исторически установившийся общественный строй (инертное начало, придающий общественному развитию характер последовательности и исторической преемственности)» [2, c. 225].
И в науке государственного права, в представлениях о государственной власти Коркунов стоял на позициях психологизма. Его ближайшим творческим оппонентом можно было бы назвать С.А. Муромцева, который стремился придерживаться исключительно социологического похода. Заслуга Н.М. Коркунова заключалась в том, что он одним из первых русских юристов стал рассматривать природу государственной власти и властвования с психологической точки зрения.
В работе «Указ и закон» он проводил мысль, что любая власть имеет психологическую природу, представляет собой своего рода психическую силу, осуществляющую воздействие на волю [4]. В том числе и государственная власть есть не что иное как некоторая психическая сила.
«Понятие власти не представляет собой лишь обобщенного снимка с конкретного явления» [4, c. 177]. «Так как производящие причины всякого вообще действия мы представляет себе как силы, то и причину, производящую воздействие государства на составляющих его людей, мы мыслим как особую силу, обозначая ее государственной властью» [4, c. 177]. О свойствах данной силы, как полагал Коркунов, мы можем судить лишь анализируя свойствам производимых ею явлений. Она не может быть предметом непосредственного наблюдения. Здесь Коркунов прибегает таким сравнениям, которые ставят в один ряд психологическую силу, лежащую в основе понятия государственной власти, с такими физическими явлениями, как тяготение, свет, электричество т.п. Соответственно, государственная власть трактуется Коркуновым как «условное выражение для обозначения причины, производящей воздействие государства» [4, c. 178]. «Что такое государственная власть – это можно вывести только путем выяснения общих свойств явлений государственного властвования…» [4, c. 178].
«Властвование обусловлено только известными представлениями подчиняющегося власти, и его субъективным к ним отношением. Раз я представляют себе нечто, от чего сознаю себя зависимым, это нечто властвует надо мною, все равно имеет ли оно направленную на властвование волю и даже существует ли это нечто в действительности» [4, c. 181]; «…власть есть сила, обусловленная не волей властвующего, а сознанием зависимости подвластного» [4, c. 181]. Такой подход, как полагал Коркунов, ведет к тому, что с психологической точки зрения нет необходимости для разъяснения явлений государственного властвования представлять государство как нечто реальное или точнее олицетворять государство, стремится к тому, чтобы признать за ним существование особой воли. Соответственно, «если власть есть сила, обусловленная сознанием зависимости подвластного, государство может властвовать, не обладая ни волей, ни сознанием, только бы составляющие его люди сознавали себя зависимыми от государства» [4, c. 181].
В другом сочинении «Русское государственное право» Коркунов писал, что «для властвования требуется только сознание зависимости, а не реальность ее», «если власть сила, обусловленная сознанием зависимости подвластного, государство может властвовать, не обладая ни волей, ни сознанием, лишь бы люди, его составляющие, сознавали себя зависимыми от него» [5, c. 24].
Э.Э. Понтович, анализируя психологизм в государственной теории Коркунова, писал по этому поводу: «Если государственная власть не есть право государства, а объект чьего то права, чьей то воли, то и право властвовать в государстве принадлежит носителям этой воли! Оно принадлежит, другими словами, тем людям, в сознании зависимости от которых находится вся остальная человеческая масса, на определенной территории живущая. Коркунов прекрасно знал, что он имеет в виду, когда утверждал, что государство есть не лицо, не субъект, а юридическое отношение, субъектом которого являются граждане, а объектом – власть. Этим самым он легитимировал с точки зрения права существующих фактических властителей, по законам психологии воздействующих на других людей, держащих в своем повиновении подвластных» [7, c. 13].
Многие современники упрекали Коркунова в том, что он допускал своего рода методологическую ошибку, которая связан с тем, что он выводит из тезиса о трактовке власти как сознания зависимости юридический характер государства [1, 6]. Это общая проблема юридических концепций, которые исходят из необходимости строить науку праве только на основании эмпирического материала и так называемой позитивистской методологии. Попытка искать должное в сущем. А. Меркель писал о том, что подобно деятельности медика, наблюдающего за состояниями здорового и больного организмов, делается вывод о нормальном состоянии, так и в юридическом позитивизме предлагается извлекать природу должного из наблюдения эмпирического факта, в данном случае психологического.
