Мотив Промысла Божия в повестях «Бог выбрал женщину» Н. Смирновой и «Прозрение истины местного значения, или четыре любви Саньки Александровой» Т. Шипошиной

Введение

Промысл Божий – примечательная тема и один из устойчивых мотивов творчества многих православных писателей конца ХХ – начала ХХI века, продолживших духовную традицию в русской литературе, которая есть «осмысление христианской сущности человека и православной картины мира в литературе, имеющее трансисторический характер» [1, с. 254]. Как на тематическом уровне, так и в роли мотива, выражение веры в Промысл Божий сочетается в православной прозе (Ю. Вознесенская, И. Ордынская, Н. Сухинина, Т. Шипошина и др.) с иными, связанными со сферой христианской духовности темами и мотивами, которые, в свою очередь, находясь во взаимодействии, образуют сложное, неразрывное идейно-художественное единство. Грех, страсти, духовное зло, демонические искушения, земные соблазны и покаяние, христианские добродетели веры, надежды, любви, совесть и другие важнейшие понятия православной этики и психологии раскрываются в образной форме, становятся базовыми компонентами художественного мира произведений, посвященных защите и проповеди Православия в современном мире. Цель статьи – выявить значение мотива Промысла Божия во взаимосвязи с мотивами греха, духовного заблуждения и прозрения, покаяния, темой обретения веры в Христа Спасителя в повестях «Бог выбрал женщину» Надежды Смирновой и «Прозрение истины местного значения, или четыре любви Саньки Александровой» (Повесть об обретении веры)» Татьяны Шипошиной.

Основная часть

Художественные миры вышеназванных произведений объединяют образы женщин, нашедших благодаря Промыслу Господнему путь к духовно-нравственному прозрению и очищению. Сходство начальной поры жизни центральных персонажей повестей заключается в том, что они родились в благополучных семьях, не были обделены родительской любовью и заботой. Ирина (Ирочка) («Бог выбрал женщину» Н. Смирновой) наделена художественным талантом, способностями к живописи и литературному творчеству. Она красива, обладает тонким эстетическим вкусом. Санька («Прозрение истины местного значения, или четыре любви Саньки Александровой» Т. Шипошиной) имеет склонности к научно-исследовательской деятельности, проявив уже в юном возрасте усидчивость в учебе, целеустремленность. Обе героини, столкнувшись с вероломством, жестокостью и цинизмом, не смогли избежать душевного заблуждения, психологического надлома и нравственного падения. С христианской точки зрения, выраженной в повестях, одна из причин опрометчивых поступков Ирины и Александры, ставших началом их несчастливой личной жизни, – отсутствие христианского воспитания, веры в Бога, атеистическая идейная атмосфера советского общества, проникшая и в среду семьи. Другая причина – самолюбие, которое в святоотеческой литературе есть источник всех грехов.

Ирочка и Санька оказываются в плену своих незрелых, романтических чувств. Первая любовь приносит героиням разочарование, разрушает их хрупкий мир безмятежного девичьего неведения. Обман и предательство становятся для девушек неожиданным и тяжелым испытанием, вызывая обиду, целиком затмевающую голос разума, пробуждая ранее скрытые или мало проявленные порочные стороны души. В повестях показано вступление «дочерей Евы», потерявших романтическую веру в любовь, на путь саморазрушения. За свое безрассудство Ирочка расплачивается рождением мертвого ребенка. Санька в состоянии отчаяния решается на тяжкий грех самоубийства. Однако описывая переживания героинь, авторы повестей, тем не менее, не создают образы невинных, несправедливо страдающих жертв. Ирочка и Александра, как и их обидчики, следуют своим прихотям, совершают грех, нарушают христианские заповеди, касающиеся внебрачных отношений между девушкой и юношей, мужчиной и женщиной, иллюзорно принимая услаждения своего человеческого и женского Эго за подлинное чувство любви. Героиня повести Т. Шипошиной вопреки предупреждениям закаленных жизненными невзгодами женщин опрометчиво открывает и отдает свое сердце мужчине, связанному семейными узами, и после непродолжительного мнимого счастья единения со своим избранником узнает правду, с которой не может примириться. Импульсивная юная Ирочка, безмерно закружившись в калейдоскопе увеселений и самозабвенно отдаваясь своему чувству к любимому, пристрастившему ее к разгульному и беспечному образу жизни, постепенно попадает в зависимость от Зеленого змия: «Сначала понемногу, позволяя себе одну-две рюмки вина, а однажды, подражая Алексею, лихо опрокинула стакан водки» [2, с. 15].

Александра, оставшаяся по Промыслу Божиему в живых после попытки суицида, продолжает пребывать в состоянии душевной слепоты, чувство обиды все глубже овладевает ее сердцем, подавляя чувство женского достоинства. История нравственного падения и прозрения Саньки включает в себя своеобразные внесюжетные компоненты, представляющие собой «”лирическое отступление”» [3, с. 87] в форме диалога автора-повествователя с незримым читателем, раскрывающими в свете православной этики и психологии греховные состояния героини. Так, часть I «Любовь первая и вторая» заключает в себе объяснение тоски и самоуничижения, почерпнутое из православной святоотеческой литературы: «Вот она, гордыня, видишь – на наших глазах как бы меняет знак, и превращается в тоску, самоуничтожение. Хотела многого – а ничего не получила» [3, с. 129].

В состоянии отчаяния Ирина все чаще и чаще находя утешение на дне рюмки и не в силах преодолеть собственными силами алкогольную зависимость, причиняет вред не только себе, разрушая физическое и душевное здоровье, но приносит боль и своим родителям, самоотверженно вызволяющим заблудшее чадо из хмельного ада. Ирочка остается безучастной к искренним по отношению к ней чувствам преданного и честного Костика, не раз спасавшего женщину от гибели, и всецело отдается во власть своей безудержной страсти к эгоистичному, импозантному и лукавому Павлу. Ирина вновь нарушает Божьи заповеди, касающиеся отношений мужчины и женщины, не состоящих в супружестве. Воображаемое блудной дочерью состояние счастья на самом деле ведет к еще более страшному душевному опустошению. Не случайно духовное зло, в плену которого оказывается несчастная женщина, воплощается в одном из эпизодов произведения в образе принимающего наружность Павла мерзкого смертоносного беса.

В изображении истории нравственного прозрения Ирины и Александры авторами повестей показано сокровенное действие Промысла Божьего благодаря людям, которые встречаются персонажам в трудных жизненных ситуациях, во время внутреннего кризиса и помогают им обрести веру в Бога, в возможность духовного спасения, избавиться от гибельных пороков. Как замечает, например, протоиерей Валентин Свенцицкий, Господь «действует на нашу душу и таинственными, неведомыми путями, и через Святую Церковь, и через определенных людей, которых посылает на нашем пути» [4, с. 317]. В повести Н. Смирновой «Бог выбрал женщину» духовному воскресению героини способствуют и ее мать, и Светлана, сильная духом женщина, ухаживающая за дочерью-инвалидом, не утратившая после перенесенных испытаний христианские добродетели веры, надежды, любви, и добросердечный, преданный друг Константин. Но очевиднее всего авторская мысль о действии сокровенного Промысла выражена в Прологе повести, в беседе Ирины с неизлечимо больным соседом Васильевым, который незадолго до своей смерти подарил женщине иконку Спасителя, ставшую ориентиром на пути внутреннего прозрения героини: «Но Ирина не предполагала, что теперь она будет обращаться к Господу как к некоему мерилу своих поступков и начнет чувствовать Его помощь. Не сразу и не вдруг. Спотыкаясь и падая, разбивая коленки в кровь, противясь Божьей воле, пытаясь все сделать по-своему. Но, видимо, не случайно пошел Васильев в тот день в церковь. И не просто так священник дал ему две иконки. А потом сосед выбрал Ирину, чтобы отдать ей одну из них. Нет, не Васильев выбрал. Бог!» [2, с. 9-10]. Вглядываясь в Спасителя, изображенного на иконке, Ирочка ощущает незримое присутствие высшей, божественно-благодатной силы. Спаситель пробуждает совесть блудной дочери, долго лишь смутно чувствовавшей сгустившееся вокруг нее зло, исходящее от Павла. Описанное в Прологе душевное состояние Ирины, впервые ощутившей незримую связь «с неведанным и немного загадочным для нее Господом» [2, с. 9], иллюстрирует один из типов «почвы сердечной», представленных в евангельской притче «О Сеятеле». Сердечное состояние героини можно уподобить тернистой земле, попавшее в которую семя, то есть Слово Божие, не смогло прорасти из-за обилия колючих растений: «Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его» (Мф. 13, 7). Архимандрит Венедикт (Князев) разъясняет: «Это люди, которые увлекаются внешним и блестящим, заботятся о богатстве, славе, комфорте, удовольствиях, развлечениях, а о главном, то есть о Слове Божием, о своей душе, о любви к ближним забывают» [5, с. 410]. Благоговейные чувства, охватившие героиню, вскоре сменяются привычными земными желаниями, отвлекающими ее от божественного духовного мира: «Она включила телевизор, полностью погружаясь в сюжет очередного легкомысленного сериала. Даже засмеялась громко над пафосной и неискренней игрой актеров. Потом долго читала перед сном, забыв о глазах Бога и о своем порыве поделиться с Ним сокровенным. Не вспомнила и наутро» [2, с. 9]. Смятение, испытанное Ирочкой во время взгляда на Спасителя, – голос совести, обличающей нравственное беззаконие блудной дочери, поскольку, согласно православной этике, «источник нравственного закона – в воле Божией» [6, с. 61]. По Промыслу Божиему, проявляющему заботу о спасении души каждого человека, грешным мечтам Ирочки не дано осуществиться. «Божественный Промысл попускает зло только потому, что оно может быть пережито во благо нашего спасения, и потому не допускает зла “непосильного”. Если зло попущено Богом – это всегда значит, что оно для нашей жизни, для нравственной задачи посильно, – пишет В. Свенцицкий [4, с. 318]. Ирочка приносит раздор в семью Павла, причиняет душевную боль его жене, воспитывающей совместно с мужем больного ребенка. И хотя Нина Степановна намеренно грубо и жестоко оскорбляет, унижает свою соперницу перед ее сослуживцами, для Ирины это постыдное для нее событие оборачивается во благо, служит нравственному исправлению. Уволившись, героиня затем встречает людей, которые пробуждают у нее надежду, помогают ей найти путь к Богу, победить свою пагубную зависимость от Зеленого Змия и от чар Павла, исцеление от которых происходит постепенно, по мере все большего воздействия на душу Ирины защитной Божией благодати. Даже после скандальной истории, когда Павел, по мнению Ирочки, поступил подобно Иуде, женщина долго не может избавиться от страстной привязанности к нему. Прозрение блудной дочери выражается через символические микрообразы веревочки с крестиком, приобретенным героиней в Серпуховском монастыре, и подаренной Павлом золотой цепочки с кулоном в виде Будды. Ирина, в сердце которой уже проросли семена веры в Спасителя и Его Промысл, испытывает резкое неприятие к бывшему начальнику-возлюбленному, выразившему презрение к обычаю верующих носить нательный, освященный в храме крестик. Кулон, по словам Павла, приносящий счастье и удачу, на самом деле символизирует порочность души персонажа, его связь с демоническим миром. «Никакой это не Будда, а сатана. Уж он-то мастер принимать разные обличья», – поучительно замечает Светлана [2, с. 204].

Санька, запутавшись в хитросплетениях собственных и чужих пороков, в каждодневном состоянии отчаяния, которое развилось от постоянного самоуничижения, вызванного неспособностью защитить себя от агрессии, физических и моральных издевательств пьяного мужа-садиста «приходит к порогу духовной смерти» [3, с. 160]. Изменение в сознании измученной побоями женщины, ставшей участницей совместных попоек, не найдя в окружающих ее людях, в том числе и у родителей, подлинного сочувствия и помощи, происходит после того, как на ее жизненном пути появляется православный священник Александр Иванович. Знакомство женщины с ним становится переломным событием в сюжете произведения, передавая выраженную в одном из «лирических отступлений» авторскую мысль о Промысле Божием в жизни человека:

– Слава Богу! Священник приходит тогда, когда приходит пора» [3. с. 159].

В беседах с Александром Ивановичем, а также под влиянием прочитанного «Первоисточника» [3, с. 157], то есть библейских текстов, Санька приходит к пониманию грехов тоски и гордыни, превратности мирских представлений о христианской добродетели смирения, часто отождествляемой с непротивлением злу. Она узнает о благой Божьей воле, ведущей человека к душевному спасению, об отличии «подставления правой щеки» [3, с. 160], которое есть истинное христианское смирение, от непротивления злу, заключающего в себе огромную гордыню. Служитель церкви разъясняет:

– Ты стоишь напротив зла, лицом к лицу. <…> Ты говоришь себе – если я не буду сопротивляться – это будет трусость, это будет – тщеславие, это будет – гордыня. Ты говоришь: Господи, я хочу принести в жертву правую щёку, чтобы избавиться от своей гордыни, от своей трусости» [3, с. 164].

Сопротивление Божьей воле, в котором человек проявляет самолюбие, самонадеянность, своеволие, гордыню, эгоизм, то есть качества богопротивные, ведет его к саморазрушению, нравственному падению, духовной смерти. В беседе со священником Александре становятся понятными взаимозависимость человеческих пороков и грехов, антихристианская сущность непротивления злу: «Вот твоё непротивление злу – гордыня, тщеславие, трусость. Вот это – и есть грех, то есть – отсутствие добра. Отсутствие добра, то есть – зло» [3, с. 163]. Тоска и отчаяние Саньки, свыкшейся с подавляющим ее волю нечестием, – следствия затаенной гордыни, уязвленного самолюбия героини. Женщине, покаявшейся в своих грехах, разглядевшей себя «тщеславную и тоскливую, одновременно» [3, с. 167], ощутившей могущество Божьей силы, удается избыть в себе деструктивные чувства, вырваться из сетей кошмарного замужества: «Вот ты какая, Божья помощь. Что-то происходит внутри, и всё в жизни становится другим» [3, с. 171]. Уходя от мужа навсегда, на что раньше она не могла решиться, Александра обретает душевный мир, веру «в святую Божью Волю, в правильность и значительность всего происходящего» [3, с. 174].

Сюжетообразующей ролью мотива благостного Промысла Божьего в повестях Н. Смирновой и Т. Шипошиной обусловлены в значительной мере счастливые развязки историй нравственного заблуждения и прозрения героинь. Ирина выходит замуж за добропорядочного Константина, к сердечным чувствам которого долгие годы относилась равнодушно и пренебрежительно: «Через год у Ирины и Костика родилась дочь. Они назвали ее Любовью» [2, с. 224]. Н. Смирнова показывает, что алкоголизм Ирины и ее чувственно-душевная зависимость от Павла – в равной степени плоды разъединяющего с Богом индивидуалистического эгоизма как главной причины несчастья героини. Если ранее, нарушая Божию заповедь, женщина не представляла своей жизни без встреч с Павлом, легкомысленно полагая, что ей «хватит и такого краденого счастья» [2, с. 98], то новое душевное состояние Ирины характеризуется самообличением, пробуждением совести, чувства благодарности к людям, оказавшим ей помощь в трудных жизненных обстоятельствах: «Господи, да как же она жила эти годы? Проходила мимо важных и нужных событий и дат. Не радовалась встречам с родными, отвергала ухаживания Костика, жила, как на необитаемом острове, без друзей и просто хороших людей. Все чего-то ждала, а оно не приходило. И даже ее любовь к Павлу оказалась миражом, а счастье было таким мимолетным, что, сколько Ирочка ни пыталась его остановить, удержать его, видимо, не удастся» [2, с. 126].

Описанная Т. Шипошиной встреча пережившей множество невзгод Александры с одноклассником Виктором, чувства которого когда-то были заносчиво отвергнуты героиней, завершается выражением веры в ее будущее семейное счастье, в праведность и благостность воли Творца: «Она должна прийти в храм. Она должна причаститься. А потом – обвенчаться, и крестить своих детей. Но это – уже совсем другая история, совсем другая книга. А сейчас – помолимся вместе. <…>. И да пребудет над нами святая воля Твоя. Аминь» [3, с. 176].

Заключение

Как следует из проведенного выше анализа, в своих произведениях Н. Смирнова и Т. Шипошина изобразили рождение нового внутреннего человека, ориентированного на следование христианской этике, показали путь блудных дочерей от духовной слепоты к прозрению, от своеволия – к смирению, принятию Божьей воли. Обретенное главными персонажами женское счастье нераздельно от соблюдения ими нравственного закона, очищения от порочных страстей. Мотив спасительного для души человека Божественного Промысла имеет существенное значение для выявления глубинного нравственно-религиозного смысла, заключенного в повестях Н. Смирновой «Бог выбрал женщину» и Т. Шипошиной «Прозрение истины местного значения, или четыре любви Саньки Александровой». Злободневные проблемы женского одиночества, алкоголизма, распада семьи авторы повестей раскрыли в свете православной этики и психологии.