Следует отметить, что основы правовой теории признания Бирлинга были сформулированы ещё в начале 1870 гг. Впервые некоторые исходные положения этой теории были обозначены им в статье «Является ли право свободного церковного союза правом в юридическом смысле?» [2]. Следующим этапом в развитии и творческой эволюции теории признания были идеи, высказанные в критической статье «Сущность позитивного права и церковное право» [3]. И, конечно же, два крупных сочинения, в которых теория признания приобрела системный вид: 1) двухтомное сочинение «Критика основных юридических понятий» [4] и 2) изложенное в пяти томах, фундаментальное сочинение «Учение о принципах права» [5].
По мнению Бирлинга, познание права должно осуществляться в рамках «учения о принципах права». Эта формула характеризовала стремление заменить философию права, основанную на идеалистических спекулятивных методах, строго научной теорией, опирающейся на гносеологические принципы философского позитивизма. «Учение о принципах права, - писал Бирлинг, - представляет собой системное изложение тех юридических понятий и принципов, которые по существу - согласно остающейся постоянно неизменной сути – независимы от индивидуальных особенностей какого-то определенного (конкретного) позитивного права» [5, s. 1]. К таким понятием относятся прежде всего само понятие права и те, которые «по необходимости вытекают из него». Но для Бирлинга предмет учения о принципах права составляют не только строго юридические понятия, но также все понятия и принципы, которые возникают для теории и практики права из «в сущности однородной духовной организации всей людей». При этом юридические понятия, с которыми должна заниматься надлежащая дисциплина – «учение о юридических принципах», - и которой, собственно говоря, образуют предмет юридической науки имею «исключительно формальную природу» [5, s. 1]. В этом, как полагал Бирлинг, заключается фундаментальное отличие его подхода от доктрины естественного права, а также от философии права в смысле современной ему науки. Естественно-правовая доктрина пыталась вывести из природы человека не только всеобщий формальный характер права, но определенное всеобщее правовое содержание и, соответственно, она ориентировалась не столько на исследование понятия и сущности действующего (позитивного) права, а, напротив, на некое идеальное правовое состояние, которое лежит в основе всего позитивного права. Современную философии права Бирлинг упрекал в том, что она преследует цель определить для права место в целостности «вменяемых человеческому духу задач» и, исходя из этой точки зрения, указать, что вообще или при определенных условиях должно считаться справедливым и законным.
Поскольку Бирлинг выступал с критикой дуализма доктрины естественного права, перед ним стояла задача объяснить природу и существование юридических понятий. По мнению данного ученого, то, что существуют юридические понятия и принципы, которые могут рассматриваться как независимые от индивидуальных характеристик конкретного сообщества, формирующего право, или либо применяемые единообразно, либо имеющие силу для любого позитивного права, является исключительно «чистым постулатом». Для объяснения безусловности юридических понятий и принципов не могут быть приведены никакие убедительные доказательства. При этом своего рода доказательством правомерности указанного постулата является факт признания юриспруденции в качестве науки. Бирлинг, в частности, отмечал, что уже из данного факта следует достаточное обоснование для признания безусловности юридических понятий и принципов. Здесь, конечно же, легко просматриваются те установки, которые результировали из познавательных приемов позитивизма. Он формировался как философское учение о фактах, которое строится на научной основе и отказывается от спекулятивного знания идеалистической философии. Однако, перенимая в области социального познания, приемы естественных наук, не учитывая при этом своеобразие познания в духовно-нравственной сфере жизни человека, позитивизм столкнулся с тем, что проблему фактов сделал почти метафизической. Уже в учении Юма проблема фактов в области социальных наук сводилась к постулатам веры, интуиции, субъективного наития. Он отрицал объективность понятий, что закономерно вело к признанию роли скептицизма и релятивизма. Именно в учении Юма наиболее отчетливо проявился так называемый психологизм теории познания [1]. Все факты позитивизм делил на объективные и субъективные. В работах Г. Спенсера, Д. Милля вопрос о различении объективных и субъективных фактов получил теоретическую разработку. В учении Бирлинга прослеживается влияние основных идей Юма и позитивизма, особенно психологического направления. Для Бирлинга право представляет собой субъективный факт, обусловленный психологическими закономерностями. Право в основном сводится к признанию как психологическому факту. Правда, Бирлинг не был до конца последовательным в утверждении психологической природы права, особенно столкнувшись с разъяснением содержания и смысла понятия признания. В этом понятии сочетаются как психологические характеристики, так и логические, которые, например, напоминают логически-необходимое признание, о котором ранее писал Гегель.
Бирлинг, в частности, писал: «Стремление представлять себе право прежде всего как нечто объективное, существующее само по себе над членами правового общения, соответствует общей склонности человеческого духа. Конечно, оно имеет известную практическую ценность; но из-за этого нельзя забывать, что объективное право, даже если оно получило в писаном праве своеобразную внешнюю форму, всегда остается лишь видом нашего воззрения на право и, как всякий другой продукт нашей психической жизни, имеет в действительности свое истинное существование только в умах, по преимуществу, самих членов правового общения» [5, s. 145].
Развивая указанные установки юмизма и позитивизма, Бирлинг писал о том, что «без чувства очевидности и веры в его надежность немыслима ни логика, ни, безусловно, наука вообще», что продолжает предположение о том, что без постулата о наличии определенного порядка в мире не может быть естествознания. Поэтому юриспруденция строится на предположении об однообразной организации человеческого духа, на основе обращения к которому строятся все социально-гуманитарные науки. Исходя из этого, категорически отрицается трактовка юридической науки как сферы, в которой исключительно доминируют одни лишь случайные и произвольные моменты, одна исключительно индивидуальность и даже произвол. Соответственно, Бирлинг полагал, что попытки сформировать «общую часть науки права» исключительно путем индукции из некого определенного позитивного права обречены на провал и являются не более чем заблуждением, которое ведет не только к ложному пониманию задач юридической науки, но и к пониманию ее места и значения. Так, Бирлинг писал: «Если бы в праве все было бы действительно позитивным и соответственно этому все в нем изменчивым, то с самого начала было бы вовсе недопустимо вести речь о правоведении как таковом; напротив, по меньшей мере необходимо было бы тогда говорить о неопределенном количестве наук, каждая из которых по возможности – и вполне правомерно – имело бы особое понятие права, зависящей в каждом случае от понимания соответствующего коллективного образования, соответствующего народа, соответствующего времени» [5, s. 3]. Научная разработка такого рода индивидуального единичного права не представляется вообще возможной, как уверял Бирлинг, приводя пример не только истории права и сравнительного правоведения. Последние предполагают, что в истории или с точки зрения сравнения изучается один и тот же предмет – право, - который при всем разнообразии содержания, меняющегося в зависимости от эпохи и народов, является чем-то по существу однообразным. Ведь именно однообразие позволяет сравнить право разных народов, прослеживать исторические пути развития права. Иными словами, как замечал Бирлинг, нужно некое «родовое» понятие права, которое бы отличалась от всех конкретных единичных прав. Из этого вытекает следующее заключение автора: не все в праве является позитивным, не все в нем индивидуально. При этом он пояснял, что данное утверждение не опровергает мысль о том, что все право в юридическом смысле в действительности существует только как позитивное, т. е. где-то и когда-то действующее, ограниченное каким-то определенным кругом субъектов право, и поэтому остающееся всегда лишь индивидуально определенным правом [5, s. 4].
Бирлинг полагал, что смысл понятия позитивного права на рубеже XIX–XX в. отличается от того, который был характерен для эпохи доминирования естественного права. При этом, он отмечал, что и доктрина естественного права не отрицала, как правило, того факта, что правом может быть только то, что имеет обязывающую силу для того, к кому оно направлено, т. е. то, что на самом деле имеет силу права. Бирлинг в связи с этим возвращается к идее формы, которая очень четко представлена в философии Канта. В целом, следует отметить, в идеях Бирлинга и Канта обнаруживаются и другие существенные сходства, например, в признании роли скептицизма и агностицизма. Ошибку естественно-правовых теорий Бирлинг видел в том, что те предполагали правовое содержание данным раз и навсегда. Поэтому Бирлинг подчёркивал, что речь идет не о содержании права, которое должно оставаться неизменным, а о том, что правовые понятия и принципы, согласно его представлениям, имею по существу исключительно формальную природу.
Соответственно, понятия, которые стали неотъемлемой частью современной юриспруденции, представляются в контексте учения Бирлинга как выражение «условий всего права». Отсюда он заключал, что определение «право» представляет собой ничто иное, как «характерную логическую связь всех его существенных условий». По убеждению Бирлинга, его «учение о принципах права не только не разрушает многоцветную картину действительного правового мира, т. е. бесчисленного множества правовых сообществ и их бесконечно разнообразного устроенного права, но, напротив, оно дает лишь правильное понимание для него, правильное представление о нем» [5, s. 4].
