Введение
Анализ литературы по уголовному процессу России, показывает, что проблемы анализируются чаще с позиций сопоставления мнений отечественных процессуалистов. Изредка можно встретить обращения к зарубежным законодательствам, но только к правопорядкам континентальной правовой семьи (в большей степени стран СНГ).
Считаем такое узконаправленное рассмотрение вопросов неверным. Плюрализм мнений должен существовать во всём. В том числе это означает право на восприятие доктрины и практики функционирования англо-американской системы права.
Марк Ансель – правовед французского происхождения – писал, что изучение зарубежного опыта «открывает перед юристом новые горизонты, позволяет ему лучше узнать право своей страны, ибо специфические черты этого права особенно отчетливо выявляются в сравнении с другими системами. Сравнение способно вооружить юриста идеями и аргументами, которые нельзя получить даже при очень хорошем знании только собственного права» [1, с. 38]. Более того, если учесть мнения о кардинальной непохожести указанных правопорядков, их сопоставление и изучение ещё более необходимо, поскольку «тезис становится вполне отчётливым только при противопоставлении антитезиса», как писал С. И. Поварнин [36, с. 38]. Другими словами – изучение противоположностей даёт истинное понимание изначального положения и позволяет развивать идеи, а не «консервировать» их.
Не менее разумным считаем необходимым междисциплинарное взаимодействие, отвечающее требованиям синергии.
Одни настаивают, что состязательность присуща лишь судебным стадиям уголовного процесса [7; с. 5-6; 16, с. 14-17; 37, с. 44-47]. Другие считают, что выделение досудебной стадии как самостоятельной с ведущей ролью следователя (дознавателя) лишает возможности реализовать принцип состязательности [21, с. 97]. Есть и те, кто стоит на тезисе о «сквозном» характере состязательности как принципа уголовного процесса, то есть она действует, по их мнению, на всех стадиях и этапах производства по уголовному делу [25, с. 58; 50, с. 6]. Последний подход является воплощением того, к чему надлежит стремиться – состязательность должна быть на всех стадиях.
Беря во внимание недостатки механизма ознакомления с доказательствами в рамках уголовного процесса России и отдавая должное эффективности механизмов раскрытия доказательств в гражданском процессе стран англо-американской семьи, предлагаем к размышлению концепцию имплементации механизмов «раскрытия доказательств» («обнаружения доказательств»). Концепция изложена как обзор возможных вариантов реализации, а не как готовый проект внедрения. Словами героя Павора книги братьев Стругацких: «Я вам излагаю принцип, а кто, что и как – это детали» [51, с. 181].
Анализ процедур ознакомления с доказательствами в российском уголовном процессе (постановка проблемы).
По установлении завершённости предварительного расследования по субъективной оценке следователь (дознаватель) принимает решение о предоставлении материалов дела указанным в законе участникам для ознакомления (ст. 215 Уголовно-процессуального кодекса РФ (УПК РФ, УПК) [55]). При этом участники со стороны защиты стоят в очереди последними.
Сторона защиты вправе знакомиться со всем объёмом имеющейся в материалах дела информации, за исключением тех документов, которые связаны с реализацией требований ч. 9 ст. 166 УПК РФ либо ч. 3 ст. 426 УПК РФ для обеспечения безопасности отдельных лиц.
Материалы дела должны быть прошиты и пронумерованы. При этом вещественные доказательства, приложения к протоколам, имеющие форму, отличную от документа, также должны быть представлены для ознакомления (ч. 1 ст. 217 УПК РФ).
Обвиняемый и его защитник не могут быть ограничены в сроках ознакомления с материалами дела (ч. 3 ст. 217 УПК РФ), за исключением случаев явного затягивания процесса ознакомления.
Процедура ознакомления стороны защиты с материалами дела имеет своей целью раскрыть доказательства обвинения, создать основу для реализации состязательности в судебных стадиях движения уголовного дела.
Фактически именно в момент ознакомления стороны защиты с материалами уголовного дела начинает действие принцип состязательности в силу осведомления «защиты» об имеющихся доказательствах [17; 49]. Стоит отметить, что при нынешних скудных возможностях стороны защиты по собиранию доказательств и наличии обвинительного уклона о состязательности даже после ознакомления с материалами дела говорить не приходится. В публикациях по рассматриваемому вопросу имеются предложения отодвинуть момент начала ознакомления на ещё более поздний срок – после утверждения обвинительного заключения прокурором [53, с. 77]. А. А. Сумин, автор указанного предложения, ссылается в качестве примера на английский правопорядок, в котором обязанность предоставить стороне защиты доказательства обвинения возникает лишь после возбуждения судебного разбирательства. Однако автор упускает из виду, что как такового предварительного расследования в Англии нет, уголовный процесс по большей части ведётся в рамках судебных процедур, посему такие аналогии некорректны.
Только по завершении предварительного расследования и при ознакомлении с уже готовыми к направлению на утверждение прокурору, а затем и в суд, материалами дела обвиняемый и защитник получают возможность оценить степень законности, обоснованности проведённого расследования, произведённых следственных действий, а также допустимость имеющихся у стороны обвинения доказательств.
В научных публикациях указывается, что без ознакомления со всем объёмом доказательственной базы обвинения адвокат-защитник фактически не может эффективно осуществлять основную составляющую функции защиты – противодействовать аргументам обвинения, поскольку ни обвиняемый, ни защитник не могут видеть всей картины проведённого расследования [24, с. 40].
Право на ознакомление расценивается как составляющая права на защиту [18], посему процедура должна быть качественно урегулированной и отвечающей потребностям современного общества. Рассмотрим частные проблемы.
Зачастую материалы прошиты таким образом, что не исключается риск их замены: листы дела нумеруются карандашом, прошиваются без опечатывания [4; 5]. Думаем, не нужно объяснять, что карандаш легко стереть, а не опечатанную верёвку, которой подшито дело, срезать незаметно для участников уголовно процесса. Однако Верховный Суд не всегда соглашается с тем, что указанные обстоятельства нарушают права стороны защиты и признаёт изложенные действия должностных лиц не противоречащими ст. 217 УПК РФ [20].
Часть 1 ст. 217 УПК РФ содержит положение, согласно которому о невозможности предоставления запрашиваемых вещественных доказательств следователь выносит постановление. То есть вопрос решается следователем единолично, что не исключает вынесения необоснованного решения, которое при этом будет законным, если соблюдена процессуальная форма (вынесено постановление [32]).
Частым нарушением является отказ в предоставлении доступа к цифровым доказательствам [44], что обосновывается риском их повреждения либо отсутствием указания в ст. 217 УПК РФ возможности снятия копий с этих объектов [26]. Между тем возможность снятия копий в той или иной форме предусматривается различными правопорядками (ст. 296 УПК Республики Казахстан [54], ст. 114, 801-3 УПК Франции [15]).
Нередкой практикой также является ограничение стороны защиты во времени. Особенно это актуально в объёмных уголовных делах, когда следователи всеми средствами стремятся ускорить ознакомление в целях снижения его качества (например, уговаривают одного соучастника подписать протокол ознакомления, чтобы оказать некоторое давление на остальных) [27].
Происходит это потому, что закон не устанавливает чётких правил для определения разумности срока ознакомления. Адвокатские палаты некоторых субъектов предпринимают попытки установить критерии оценки минимально необходимого времени для ознакомления защитника с материалами уголовного дела [48], но эти попытки следует признать безуспешными, поскольку в отсутствие законодательно установленных правил они неубедительны.
Существуют и предложения о дополнении ст. 217 УПК РФ частью 3.1 УПК РФ с положениями о критериях оценки недобросовестного затягивания стороной защиты ознакомления с материалами уголовного дела [17, с. 211].
Отметим, что практика затягивания адвокатами процесса ознакомления является чуть ли не единственным выходом, позволяющим выиграть время, собрать доказательства защиты и сформировать целостную позицию.
Встречаются мнения, в которых целесообразность существования механизма ознакомления с материалами уголовного дела в текущем виде обосновывается тем, что следователь (дознаватель) является центральной фигурой, определяющей ход расследования по своему усмотрению, при этом защитник и подозреваемый (обвиняемый) якобы наделены реализуемыми правами по собиранию доказательств в установленных законом пределах (п. 4 ч. 4 ст. 46, п. 4 ч. 4 ст. 47, ч. 2, 3 ст. 86 УПК РФ), получают доступ к части доказательств ещё в ходе расследования при производстве следственных и иных действий процессуального характера (п. 8, 9 ч. 4 ст. 46, п. 10, 11 ч. 4 ст. 47, п. 5, 6 ч. 1 ст. 53, ч. 3 ст. 195, п. 6 ч. 1 ст. 198 УПК РФ и др.). Однако каждое из указанных прав регулярно нарушается.
Уже десятки лет имеет место практика игнорирования должностными лицами обязанности ознакомить подозреваемого с постановлением о назначении судебной экспертизы. Так, Верховный Суд РФ признал неисполнение обязанности разъяснить лицу его право ознакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы существенным нарушением прав обвиняемого и, соответственно, существенным нарушением уголовно-процессуального закона [28].
Подобная проблема неоднократно становилась предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Так, в Определениях от 11.05.2012 № 682-О [30], от 29.05.2012 № 1021-О [33] и № 1022-О [34], от 17.06.2013 № 1005-О [31], от 05.02.2015 № 257-О [29] и более ранних Конституционный Суд из раза в раз отмечал, что с постановлением о назначении судебной экспертизы указанные в законе участники уголовного процесса, в том числе подозреваемый, обвиняемый, защитник должны быть ознакомлены до её проведения, им должны быть разъяснены права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ. Примерами располагает и судебная практика Краснодарского краевого суда последних нескольких лет [2; 3].
Весьма сложным является процесс реализации права на ознакомление для лиц, содержащихся под стражей: должностные лица не обеспечивают необходимые условия для этого, что было признано ЕСПЧ нарушением прав обвиняемого [40].
Проблемой является и отсутствие возможности ознакомиться с материалами дела до судебного заседания об избрании меры пресечения. На фоне этого разумным представляется инициатива А. С. Каретникова и К. А. Арзамасцевой [19, с. 33], В. В. Демирчян [13, с. 13] о закреплении в ст. ст. 46, 47, 53 ч. 3 ст. 108 УПК РФ соответствующих правил.
Между тем, ЕСПЧ указывал, что должностные лица органов следствия, дознания, то есть публичные участники уголовного процесса, обязаны обеспечить стороне защиты доступ к доказательственной информации, которая может улучшить положение обвиняемого, на любой стадии процесса [39; 41; 42].
А. А. Сумин замечает, что закон вообще не обязывает сторону защиты раскрыть имеющиеся доказательства [53, с. 78]. Стоит помнить, что сторона защиты практически не может собирать сколько-нибудь значимые доказательства без ведома следователя, поэтому отсутствие подобных обязанностей оправдано.
Процедура ознакомления стороны защиты с материалами дела действительно нуждается в серьёзном реформировании в силу наличия острых противоречий между установленными принципом состязательности сторон (ст. 123 Конституции РФ [22], ст. 15 УПК РФ), назначением уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ), сущностью функции защиты с одной стороны и действительным положением дел (отсутствием реальной возможности у участников со стороны защиты осуществлять права по собиранию доказательств, повсеместным нарушением прав по ознакомлению с отдельными доказательствами в ходе расследования, намеренным ограничением времени на ознакомление) – с другой.
Наличествующая ситуация требует пристального внимания и разработки качественно новых подходов. Для формирования «свежего» взгляда ознакомимся с процедурами раскрытия доказательств в цивильных процессах англо-американской и континентальной правовых семей.
Вопросы раскрытия доказательств в гражданском процессе США.
Долгое время гражданско-правовые тяжбы в судах США подчинялись правилу о том, что при подаче иска в суд США истец должен был заранее обладать большинством доказательств, а принудительное их изъятие было ограничено. В 1938 г. власти США приняли Федеральные правила гражданского процесса (Federal Rules of Civil Procedure (FRCP) [62]), которые предоставили возможность истребовать доказательства с тем, чтобы к моменту начала судебного разбирательства все ключевые обстоятельства дела были бы уже установлены сторонами самостоятельно. Такой подход позволяет весомую долю тяжб разрешить ещё на досудебной стадии, причём обоюдовыгодно.
Реформа предоставила широкие возможности по истребованию, что обусловило её существенный недостаток – «fishing expedition» («рыболовные экспедиции»). Целью подачи иска становилось не его рассмотрение, а понуждение противной стороны раскрыть информацию, которая лишь в последствии может быть использована для действительно аргументированного иска. «Рыболовные экспедиции» имеют такой же механизм реализации, как краткие (предварительные) апелляционные жалобы в цивильном и уголовном процессе России.
Э. Сандерленд писал, что новая процедура способна в разы повысить эффективность судопроизводства и снизить издержки судебной системы, а сторонам позволит надлежаще понимать, о чём, собственно, спорить [73].
Перед началом поиска доказательств стороны направляют друг другу примерный перечень таковых, включая список свидетелей (FRCP, Rule 26). Затем каждая сторона наделяется правом принудить оппонента к предоставлению ряда доказательств: потребовать отобрать устные показания у определённых лиц; направить противной стороне опросный лист для получения ответов; затребовать у оппонента имеющие отношение к делу документы, электронные данные (FRCP, Rules 27 et seq.).
При этом на современном этапе есть своеобразный предохранитель от злоупотребления правами (правило пропорциональности): суд может ограничить объём раскрываемых сведений в случае, если расходы на такое раскрытие явно превышают уровень выгод для затребовавшей стороны; если требуемый объём раскрытия непропорционально велик для адекватного разрешения дела (достаточно меньшего количества доказательств, имеющих большее значение) (FRCP, Rule 26(b)(2)(C)(iii)).
При этом существуют обеспечительные механизмы: сторона может заявить ходатайство перед судом в целях принуждения оппонента к выполнению требований; неисполнение влечёт наложение санкций (от признания спорного факта до тюремного срока) (FRCP, Rule 37).
Юристы многих штатов ещё до проведения официальной реформы прибегали к схожим инструментам взаимодействия, и находили это крайне эффективным с точки зрения достижения целей правосудия [74].
Стоит заметить, что рассматриваемый механизм исключает возможность существования привилегированного положения одной стороны, поскольку «раскрытие информации – обоюдоострое оружие» [8].
Английский порядок обмена доказательствами.
Досудебное получение доказательств в Англии сконцентрировано на получении письменных доказательств. С 1870-х гг. стороны получили право заявить ходатайство с требованием к другой стороне раскрыть под присягой документы, имеющие отношение к спорному вопросу и находящиеся в распоряжении либо под контролем противной стороны (Supreme Court of Judicature Act, 1875 [76], Rule 12).
Позднее лорд-судья У. Бретт создал сформулировал прецедент расширения этих прав путём указания на право стороны затребовать даже те документы, которые лишь вероятно могут ослабить позицию процессуального оппонента или усилить позицию запрашивающей стороны, запустив цепочку установления обстоятельств (Peruvian Guano rule [78]). Трактовка являлась необычайно широкой, в связи с чем периодически возникали дискуссии о её целесообразности.
Спорное положение продлилось до принятия Правил гражданского процесса (Civil Procedure Rules, CPR [59]) в 1999 г. в ходе реформы Вулфа, детерминированной высокими затратами, нарушениями сроков производства, запутанностью и хаотичностью процесса [63, p. 438]. Благодаря этой реформе появился термин «раскрытие (disclosure) доказательств» (прежде процедура именовалась «обнаружение (discovery) доказательств»).
Сущность нового порядка: без какого-либо особого запроса каждая сторона до начала суда должна раскрыть путём предоставления списка другой стороне перечень документов, которые будут задействованы (CPR, Rule 31.2). Получившая сторона инспектирует перечень и имеет право запросить и получить копии необходимых документов из него (CPR, Rule 31.3).
В результате проведения реформы был разработан также Стандарт раскрытия: документы в основе позиции запрашиваемой стороны; свидетельствующие против этой позиции; документы, свидетельствующие против запрашивающей стороны; документы в пользу позиции запрашивающего; документы из числа указанных в нормах материального права (CPR, Rule 31,6).
Реформа также предусмотрела процедуры понуждения к выдаче обозначенных документов путём выдачи судебного приказа [75, § 33]. Посредством схожего механизма (ходатайствования) суд также может обязать противную сторону дать письменные пояснения по интересующим запрашивающую сторону вопросам (CPR, Rule 18.1).
Затягивание предоставления запрашиваемых документов, пояснений, уничтожение документов [66, p. 3, 7] либо прямой отказ от предоставления может иметь своим следствием признания отказавшейся стороны проигравшей дело.
Ещё раз отдельно отметим, что стороны являются как равноуправомоченными истребовать документы и пояснения, так и равнообязанными предоставить их, то есть в этом отношении стороны юридически абсолютно равны.
Несмотря на то, что новые правила являлись более эффективными, их реализация оставалась обременительной финансово. В 2013 г. была проведена реформа Джексона в целях обеспечения равного доступа к правосудию и его расширению как такового [72] (например, было частично ограничено применение Стандарта для снижения объёма необходимого предоставления [66, p. 1]).
Механизм раскрытия существенно изменился. Решение о характере и объёме раскрытия принимается в ходе совещания судьи и сторон. Перед этим стороны должны обменяться не просто перечнем имеющихся доказательственных документов, но и оценкой стоимости их раскрытия в требуемом стороне объёме. По итогам обсуждения судья может избрать один из множества возможных алгоритмов раскрытия документов (по Стандарту, вообще не раскрывать, раскрыть лишь отдельные из запрошенных) [CPR, Rule 31.5].
Ещё одно средство обеспечения – приказ о поиске доказательств (search order (CPR, Rule 25.1(1)(h), The Civil Procedure Act 1997, § 7 [77]), Anton Piller order [57]), который зачастую путают с ордером на обыск (search warrant). Суть приказа о поиске заключается в том, что для обнаружения значимых для дела документов и недопущения их уничтожения располагающей стороной предъявитель приказа вправе войти в занимаемые оппонентом помещения и осуществить под контролем адвоката поиск интересующей документации (Practice Direction 25A [69], § 7.2 et seq.). Этот приказ не даёт оснований для проведения процедур, аналогичных осуществляемым при обыске (взлом помещений, хранилищ).
Интересным и важным является также такой инструмент получения доказательств, как судебный приказ о раскрытии информации третьими лицами (приказ о фиксации доказательств), или Norwich Pharmacal order [67]. Применяется такой приказ в отношении третьих лиц, которые предположительно являлись в той или иной мере участниками рассматриваемого правонарушения. Приказ выдаётся в отсутствие осведомлённости второй стороны и чаще всего используется для получения имеющей значение для дела информации от компаний информационного сектора [65].
Механизмы раскрытия доказательств в Германии.
Возможности здесь весьма ограничены [58]. До 2002 г. принудительно истребовать доказательства можно было лишь в случае, если сторона сама на них ссылается. Истребование доказательств у стороны, на которую не возложено бремя доказывания, вовсе отсутствовало законодательно, но допускалось судебной практикой [64].
В 2002 г. была существенно изменена редакция ст. 142 ГПК Германии. Суд получил возможность выдать приказ об истребовании доказательства, на которое ссылается сторона спора. Сторона спора должна заявить ходатайство, указав в нём наименование или описание подлежащего истребованию документа, описание доказываемых фактов, максимально возможное описание содержания документа, причины убеждённости в распоряжении этим документом оппонентом, основания, на которых лицо обязано раскрыть запрашиваемый документ [12, § 424].
Имеет место принцип пропорциональности [68; 70, p. 48], то есть удовлетворению подлежат обоснованные ходатайства об истребовании значимых для дела доказательств [12, § 425]. При этом стоит отметить, что в Германии тоже существует запрет «рыболовных экспедиций» (Verbot des Ausforschungsbeweises («разведывательные доказательства»)), установленный судебной практикой [61, p. 230-231].
Вместе с тем процессуальное законодательство Германии не содержит санкций за отказ от выполнения приказа о раскрытии доказательств. Суд может лишь учесть факт отказа при оценке позиций сторон и доказательств в деле [61, p. 236].
Российские правила истребования доказательств в цивильном процессе
Как и в континентальной Европе, российский правопорядок не располагает существенным механизмом раскрытия доказательств, за что подвергается обоснованной критике.
Гражданское процессуальное законодательство имперского периода было лояльнее в этом вопросе. Устав гражданского судопроизводства 1864 г. (УГС [52]) закреплял: «Каждая сторона обязана, по требованию своего противника, представлять находящиеся у нее документы, служащие к подтверждению спорных обстоятельств дела» (ст. 442). Статья 447 закрепляла, что запрашивающая сторона должна чётко изложить, о каком документе идёт речь («обстоятельно означить требуемый документ») и обосновать причины, по которым сторона считает, что необходимый документ находится именно у оппонента («указать основания, по коим она предполагает, что документ находится у ея противника»). Санкцией за неисполнение требования было признание судом факта, в подтверждение которого истребовался документ, доказанным (ст. 444 УГС). Аналогичная процедура была для истребования у третьих лиц (ст. 445 УГС).
В ст. 118 ГПК РСФСР 1923 г. [38] и ст. 50 ГПК РСФСР 1964 г. [11] содержались схожие между собой нормы, содержание которых было куда менее чётким и ясным по сравнению с УГС. Так, ст. 118 ГПК РСФСР закрепляла: «Доказательства представляются сторонами, а также могут быть собираемы по инициативе суда. Если представленные доказательства недостаточны, суд может предложить сторонам представить дополнительные доказательства». Подобный подход во многом объяснялся инквизиционным типом правосудия в СССР.
Изменение государственного строя, провозглашение состязательности судопроизводства (ст. 123 Конституции РФ) вызвало необходимость модернизации. Суд перестал быть активным субъектом доказывания и был поставлен в позицию помощника в собирании и истребовании доказательств (ч. 1 ст. 57 ГПК РФ [10]). Также законодатель разработал правила о форме и содержании ходатайства об истребовании (ч. 2 ст. 57 ГПК РФ), схожее по смыслу с текстом УГС.
Аналогичные правила содержатся и в АПК РФ [6] (ч. 4 ст. 66, ч. 2 ст. 125).
В качестве санкции за неисполнение требования суда в арбитражном процессе для юридических лиц предусмотрен судебный штраф в размере до ста тысяч рублей (ч. 9 ст. 66, ст. 119 АПК РФ). Следует заметить, что часто этими нормами пренебрегают. Арбитражные споры зачастую идут при высокой цене иска между крупными организациями, для которых судебный штраф в 100000 руб. не столь обременителен при учёте перспективы выиграть дело. В связи с этим стороны вынуждены довольствоваться теми доказательствами, которыми смогли «поживиться» самостоятельно. Тяжба при этом нередко выстраивается на шатких подмостках не слишком убедительной доказательственной базы.
Совершенствовал процедуры уже ВАС РФ. В «деле Кировского завода» Президиум ВАС РФ указал, что в случае, когда сторона отказывается представить имеющиеся в ее распоряжении доказательства по требованию суда, это считается отказом от опровержения факта, на который аргументированно указывает оппонент, и такой факт признается доказанным [46].
В п. 1 Постановления Пленума от 30.07.2013 № 62 [45] ВАС РФ сформулировал правило о переносе бремени доказывания на сторону, отказывающуюся дать пояснения по имеющимся доказательствам. Правило было сформулировано ad hoc, но может распространяться путём аналогии.
Ещё одной попыткой восполнить пробелы можно назвать «судебное» правило о признании факта доказанным в изложении второй стороны спора в случае, когда сторона уклоняется от исполнения требования о предоставлении доказательства [47]. Для этого необходимо хотя первично подтвердить доводы иными доказательствами [9].
Необходимость имплементации через призму междисциплинарных связей.
Кристиан Андреас Доплер открыл одно из важнейших свойств волны [56, с. 34-36]. Суть его можно выразить в простой форме так: частота и длина волны изменяются по мере перемещения источника волны относительно воспринимающего лица (приёмника). В качестве самого понятно примера используют звук спецсигнала скорой помощи: если вы будет стоять на месте, а сирена издавать звук вдалеке, то по мере приближения воспринимаемый звук будет изменяться (частота волны будет становиться выше, в момент, когда источник звука и наблюдатель поравняются, звук примет свой условно истинный образ, а по мере удаления источника звука частота будет снижаться). То есть при статичном положении наблюдателя и динамическом изменении источника волнового излучения происходят изменения (искажения). Экстраполируя на сферу исследования эффект Доплера, можно сказать, что при действующем неэффективном механизме ознакомления участников уголовного процесса со стороны защиты с доказательствами обвинения положение таких участников можно условно назвать статичным, а вот эффект деятельности следователя (дознавателя) будет иметь динамический характер, изменяться и искажаться на протяжении расследования, что будет обуславливать неверное восприятие действительности защитником и подозреваемым (обвиняемым).
Ещё одним «физическим» аргументом в пользу раннего раскрытия доказательств можно назвать свойство энтропии [23] и закон её неубывания (возрастания). Энтропия – показатель уровня хаотичности и сложности какой-либо системы. Для замкнутых систем, то есть таких, на которые не оказывается внешнее воздействие или сумма такого воздействия равна нулю, закон неубывания энтропии означает, что степень условного хаоса по меньшей мере не уменьшается с течением времени.
Применяя эти положения к уголовному процессу можно сложить следующее понимание: в силу менталитета должностных лиц органов расследования (восприятие себя как центральной фигуры уголовного процесса, чему потворствует и законодатель), наличия «статистического подхода» в оценке деятельности сотрудников («палочная система»: больше дел дошло до суда – лучше работал), а также формального возложения на должностных лиц обязанности искать в том числе оправдывающие подозреваемого (обвиняемого) факты приводит к распылению его объективности в сторону максимально возможной концентрации усилий на доказывании обвинения и лишь условном доказывании «оправдательных» обстоятельств уголовного дела.
Внешними силами в рассматриваемой сфере будут защитник и вся сторона защиты в целом, суд, прокурор. Ни один из этих внешних «раздражителей» не способен в должной мере эффективно реагировать на хаотичность системы расследования.
Защитник не обладает рычагами воздействия на следователя или дознавателя. Потолок его возможностей – подача жалоб и заявление ходатайств. Первые бесполезны в силу отсутствия у прокурора и суда прямой возможности отменить процессуальный акт, вынесенный должностным лицом, ведущим расследование (за исключением дознания). Вторые – по причине того, что этот же самый следователь (дознаватель) будет принимать решение об удовлетворении ходатайства либо отказе в таковом.
Суды не способны «стабилизировать» систему в силу неопровержимого факта существования обвинительного уклона и своеобразного «общественного договора» между ними и органами расследования. Чаще всего суды занимают сторону обвинения, а не объективно рассматривают спорные вопросы.
В обозначенных условиях хаотическое развитие системы действий нельзя признать благоприятным. Необходимость же в обоюдном раскрытии доказательств и в разработке действенной системы адвокатского расследования позволит снизить уровень бессистемности и неопределённости, сузит сферу воздействия должностных лиц, перераспределив необходимость доказывания отдельных оправдательных обстоятельств на сторону защиты.
Выводы
Безусловно, правила о раскрытии доказательств могут быть сложными и дорогими при их реализации. Система доказывания без таких правил может показаться удобной в силу дешевизны и относительной быстроты. Однако бездумное ускорение и удешевление судопроизводства неизбежно ведёт к снижению эффективности его осуществления.
Страны англо-американской правовой семьи предусматривают широкие возможности по истребованию доказательств у противной стороны ещё до начала судебного процесса, при этом в этой процедуре может быть применено принуждение с помощью приказа суда, неисполнение которого влечёт серьёзные правовые и финансовые последствия. Результатом является основательная подготовка сторон к судебному процессу. Страны континентального права шаткой поступью двигаются в этом направления, уже имея некоторый арсенал.
Разработка соответствующих нововведений в УПК РФ позволит повысить качество подготовки сторон к «суду», послужит гарантией состязательных начал.
