Репрезентация концепта «счастье-ираз» в идиоматике русского и ингушского языков

Учение о концепте – концептология на рубеже XX – XXI вв. получает особо интенсивное развитие в трудах Н.Ф. Алефиренко, Н.Д. Арутюновой, А.П. Бабушкина, С.Г. Воркачёва, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, Г.Г. Слышкина, И.А. Стернина, В.Н. Телия и многих других. Появление термина «концепт» в лингвистике позволило не только открыть новые аспекты значений слов и различных языковых единиц, но и проследить динамику развития исходного этимологического значения и объяснить закономерности появления смысловых приращений в текстах. Термин «концепт», впервые употребленный С.А. Аскольдовым-Алексеевым еще в 1928 году, который можно считать для современной когнитивистики утвердившимся, к началу XXI века не приобрел единого понимания, единой, всеми принимаемой трактовки. Возможно, проблема заключается в том, что, во-первых, концепт – категория ненаблюдаемая, а мыслительная, и это основание для широкого ее толкования. Во-вторых, концепт обладает сложной, многомерной структурой, включая и понятийную основу, и социопсихо-культурное значение. В-третьих, концепты – это образы этнокультуры. В них отражаются знания, переживания, ассоциации, эмоции народа, национальный характер, ментальные ценности. В когнитивной науке концепт назван «единицей ментальных или психических ресурсов нашего сознания; оперативной содержательной единицей памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [3, с. 90].

Итак, концепт как когнитивный термин связывается с тем аспектом лингвистики, который обращен к проблеме значения как ментальной сущности, к роли слова в процессах категоризации действительности, речемыслительной деятельности.

Для лингвокультурологии так же, как и для когнитивной лингвистики, характерны концептуальные исследования. В рамках лингвокультурологии концепт рассматривается как «культурно-ментально-языковое» образование, своего рода сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека, «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово» [9, с. 40].

Интерес современного языкознания к проблеме отражения в языке и речи основных концептов национальной концептосферы и малая научная представленность эмоциональной сферы личности как в парадигме гуманитарного знания, так и в теории языка диктует актуальность предпринятого нами исследования. Именно эмоциональная сфера личности является важнейшей для жизнедеятельности человека. «Эмоции, по определению новейшего большого толкового словаря русского языка, – субъективные реакции человека и животных на воздействие внутренних и внешних раздражителей, проявляющиеся в виде радости, страха, удовольствия и неудовольствия. // Чувства, душевные переживания человека» [6, с.1523]. Чувства – состояние, в котором человек способен осознавать окружающую действительность, эмоционально реагировать на мир и события, регулировать свое поведение и деятельность.

Эмоциональность, связываемая с чувствами человека, особо ярко воплощена в устойчивых (идиоматических) единицах любого языка. В значении идиоматической единицы, как и в значении слова, содержатся стилистические коннотации, то есть дополнительные созначения. Устойчивым единицам присущи экспрессивность, выразительность в обозначении фактов действительности, эмоциональность, обозначающую чувство, положительное или отрицательное отношение к чему-либо, которое может быть передано через положительные/негативные эмоции.

Вопрос о том, как оценочный смысл актуализирован во внутренней форме идиоматических единиц, репрезентирующих концепт Счастье - Ираз в русском и ингушском языках, нам представляется перспективным: проблема концептуализации эмоций в разных лингвокультурах мало исследована, а в ингушском языке - поднимается впервые.

Что такое счастье – ираз? Согласно словарной статье, счастье – «1. Состояние высшей удовлетворенности жизнью, чувство глубокого довольства и радости, испытываемое кем-либо: Счастье созидания. Стремление к счастью. // Внешнее проявление этого чувства: Глаза озарены счастьем. // В учтивых оборотах: Не имею счастья его знать. 2. Успех, удача: Счастье улыбнулось. Верить в свое счастье. 3. Разг. Участь, доля, судьба: Найти свое счастье. Всякому свое счастье. (Поговорка). 4. в функц. сказ. (с придат. дополнит., с инф.) Хорошо, удачно: Какое счастье, что мы вместе! // Выражает удовлетворение по поводу чего-либо (в знач. вводн. слова, словосочетания): К счастью, никто не встретился [6, с.1297-1298].

В русско-ингушском словаре дается такая дефиниция: «Счастье – ираз: попытать счастье – аьттув балар догдоахаш цхьа х1ама де г1ерта; к счастью – ираза, на мое счастье - са ираза [8, с.707]. Ираз – счастье, благо [4, с.201]. Для более четкого, ясного понимания значения лексемы ираз (счастье) приведем синонимы-прилагательные: «аьттув бола, толаме, караг1доала, иразе, беркате – удачный, успешный, везучий, счастливый, благополучный» [И-РСС 2013, с.27].

Сравнительный анализ словарных статей показывает, что не наблюдается существенных различий в значении слов счастье - ираз в разносистемных языках.

В русской лингвокультуре счастье многолико. Счастье бывает прочным и продолжительным – бесконечное счастье, вечное счастье, долговечное счастье и наоборот, короткое счастье, мимолетное счастье. Счастье может быть неожиданным и незаслуженным – нечаянное счастье, призрачное счастье, прихотливое счастье, хрупкое счастье, шаткое счастье; оно может быть полным, глубоким, буйным – и т.д.; счастье бывает также «низким», бытовым, и высоким – ничтожное счастье, обывательское счастье, трепетное счастье, подлинное счастье и под.

И в русском и ингушском языках часто счастье не зависит от личных усилий и заслуг человека, это удача, везение: Не родись красивой, а родись счастливой. Счастье придет и на печи найдет; Счастье - вольная пташка: где захотела, там и села. Родиться под счастливой звездой; Седкъа духьал г1олва. (Букв.: Чтобы пошел звезде навстречу). Ираз вижа уллачунна бага ийккхад. (Букв.: Счастье спящему в рот попало).

Но есть и такие примеры, которые демонстрируют важность счастья вкупе с другими качествами человека, чертами его характера: Счастье без ума - дырявая сума (что найдешь - и то потеряешь). Ирази хаькъали в1аший тов. (Букв.: Счастье и ум вместе уживаются). Ираз-беркат хургдац нахаца ийна воацачун. (Букв.: Счастья и блага не будет у того, кто людей сторонится). Барт болча ираз да (Где согласие, там и счастье).

В целом счастье и в русской, и в ингушской идиоматике оценивается не очень высоко, понимая его капризность, быстротечность, непостоянство – Счастье что волк: обманет да в лес уйдет; Счастью не верь, а беды не пугайся. Йоачан т1ехьа екхан йоаг1аш санна баланна т1ехьа ираз доаг1а. (Букв.: Как после непогоды устанавливается ясный день, так и за горем следует счастье). Ираз вижа уллачунна бага ийккхад. (Счастье попало в рот спящему).

Эмпирический материал, представленный во фразеологии, паремиологии, дает основание заключить, что счастье представителями и русской, и ингушской культур понимается как везение, когда удачно складываются различные жизненные обстоятельства: счастливый случай, ка йоалаш (быть удачливым), дикадар карах доалаш (быть успешным), аьттув болаш (быть везучим). Без счастья и в лес по грибы не ходят. Не наше счастье, чтоб найти, а наше, чтоб не растерять. Ираз а хул мекъа, - хьинар долчоа т1ехьа ада к1ордадай, мекъачох хьарчаш. (Букв.: И счастье бывает ленивым: устанет бегать за дельным человеком и прилепится к лентяю). Ираз долчун ма долда – (Букв.: пусть не потеряется счастье того, у кого оно есть. Товр долчунна ловр даьд. (Букв.: У удачливого и желание исполнилось).

В ингушской идиоматике ираз – счастье имеет гендерное начало: Маьра ираз - хьинарца, сесага – ираз берашца. (Букв.: Счастье - мужа в деловитости, счастье жены – в детях). Лелар – з1амигача сага ираз, сатем – йи1ий ираз. (Букв.: Движение – счастье юноши, спокойствие счастье – девушки).

Обратимся к слову «радость» – «дегаг1оз, г1адвахар, дог раьза хилар». Радость, согласно четырехтомному словарю русского языка, – «чувство удовольствия, удовлетворения» - пьянящая радость – дог г1оздаьнна, светлая радость – боккха сакъердам; «то, что доставляет радость» - Была у меня радость: любил меня хороший человек. - Дика т1ехье даь-наьна дегаг1оз - (Букв.: Хорошие дети родителей радость).

С точки зрения Д.Н. Ушакова, это – «чувство удовольствия, внутреннего удовлетворения, веселое настроение» [2].

Сходные толкования даны и в других толковых словарях, в которых определяется двойственный характер лексемы «радость» в обоих языках. Концепт «радость – дегаг1оз» указывает, с одной стороны, на явление, распределенное между материальным объектом, а с другой – на внутреннее состояние человека. Следовательно, радость может обозначать как объективное явление, так и субъективное чувство.

Как известно, человек осознает окружающий мир, отражает и оценивает его, выделив себя и как бы противопоставив себя этому миру. Таково, с точки зрения психологии, само устройство нашего мышления и языка. Радость в контексте идиоматики – это чувство внутреннего «Я», ощущение внутреннего комфорта, возникающее в ответ на гармонию не только с окружающей средой, но и самим с собой: быть (чувствовать себя) на седьмом небе, душа в душу, быть (чувствовать себя) на верху блаженства, родиться под счастливой звездой, родиться в сорочке (в рубашке). – Пашма яьнна (Букв.: Не чуя землю под собой от радости). Юххера кхала гучаяьннай (Букв.: Последний зуб показался). Цергех хий даьннад (Букв.: Из зубов вода пошла). Как и другие сильные чувства, радость делает человека слепым и глухим: сойти с ума, без ума, дух захватывает, потерять голову (от радости), вне себя, на радостях (на радости). Дикача т1ехьено дог деладу, воча т1ехьено дог делхаду. (Букв.: Хорошее потомство сердце радует, от плохого потомства сердце плачет).

Итак, в ингушской идиоматике актуализируется установка «так следует жить и поступать»: Хьай безам бале, хьо иразе ваха, къахьегамца балха толам баха «если желаешь, живи счастливо, трудом победу завоевывай». Барт болча ираз да «где согласие, там и счастье». Ираз долчун ма долда «пусть не потеряется счастье того, у кого оно есть».1айха диканга сатувсе, нахаца дика хила «если мечтаешь о благодати (счастье), то по-хорошему относись к людям». Ираз а доакъазал а цхьатарра ахчах доал «с деньгами связаны как счастье, так и несчастье».

Радость – это такое состояние духа, которое заключает в себе отношение двух субъектов – радовать кого-то. Радостными являются и материальная среда, и внутреннее состояние человека, и его внешний вид, и ментальные объекты: взор (радостный взор), вид (с радостным видом) – б1арг сийрдабаьнна (глаз светится), т1еххара кхала гучаяьнна (последний зуб показался).

Радость и счастье живут на грани двух миров - земного и небесного: Вахара санна валара а эш ираз. – Счастье одинаково нужно и для жизни, и для смерти. Имеется в виду, что нужно не только достойно прожить жизнь, но и достойно умереть.

С одной стороны, они в сердце: душа радуется – дега ондало, как в раю – ялсмала санна. Дог дика хул (сердце хорошим бывает) – сердце/душа радуется. Дог раьза да (сердце довольный есть).

С другой – они граничат с умом и их добыть можно упорным трудом: Счастье без ума – дырявая сума, счастье упорным трудом добывают. Хьаькъал долча ираз да – где ум, там и счастье. Ирази хьаькъали в1аший тов. – Счастье и ум вместе уживаются. Ираза унна лалда хьаькъал. – Пусть умрет ум вместо счастья. (Срв.: «Не родись красивым, а родись счастливым»). Дезала ираз-беркат барт-безамах доал. – Счастье и благополучие семьи – в любви и согласии.

Таким образом, мы рассмотрели концепт как ментальную единицу, отражающую определенный фрагмент реальности и способствующую категоризации объектов действительности. Поскольку окружающая нас действительность и способы ее отражения в нашем сознании могут быть различны, то и концепты неоднородны по своей сути. Кроме того, «о дифференциации концептов заставляет задумываться факт неоднородности словарного состава языка, если учесть, что слово – план выражения концепта – понимается как средство и способ познания действительности» [1, с. 35].

1. Бабушкин A.П. Типы коцептов лексико-фразеологической системе языка. – Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1996. - 103 с.
2. Большой толковый словарь русского языка: современная редакция / Д.Н.Ушаков6 – Москва: Дом Славянской кн., 2008. – 959 с.
3. Кубрякова Е.С. Концепт // Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Ю. Г. Краткий словарь когнитивных терминов / под общей ред. Е.С.Кубряковой. - М.: МГУ, 1997. – С. 90-93.
4. Куркиев А.С. Ингушско-русский словарь. –Магас: Издательство «Сердало», 2004. – 544 с.
5. Мудрые наставления наших предков. Из ингушского фольклора / Сост. И.А.Дахкильгов. - Нальчик: Издательский центр «Эль-Фа», 2000. - 360 с.
6. Новейший большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А.Кузнецов. – СПб.: «Норинт», - М.: «РИПОЛ классик», 2008. -1536 с.
7. Оздоева Ф.Г. Ингушско-русский фразеологический словарь. - Нальчик: Издательский центр «Эль-Фа», 2003. - 132 с.
8. Русско-ингушский словарь / Под. ред. Ф. Г. Оздоевой, А.С.Куркиева. –М.: Рус.яз., 1980. – 832 с.
9. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: опыт исследования. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. – 824 с.