Гражданско-правовые средства цифровой трансформации: современное состояние и тенденции развития

Актуальность настоящего исследования состоит в том, что вызовы, которые присутствуют в период цифровой эпохи, помимо всего прочего нуждаются в нормативно-правовом разрешении, устанавливая задачи стоящие перед современным обществом в настоящий период развития. И как результат в качестве значимой задачи можно выделить усовершенствование процесса реализации средств цифровой трансформации при условиях существующей неопределенности. Существующую актуальность в исследуемой отрасли обозначил В.Д. Зорькин, с его слов, «большие данные и искусственный интеллект как открывают для юридического сообщества окно возможностей, так и ставят нас перед угрозой потери самого духа права и его гуманистической сущности, неотделимой от этого феномена, учитывая что право – это прежде всего разновидность именно социальных норм, т.е. это прежде всего права человека как члена социума» [5].

Цель данной статьи состоит в анализе современного состояния гражданско-правовых средств цифровой трансформации и тенденции последующего развития.

Так как цифровизация в первую очередь трансформирует экономику, то возможно не без уверенности сказать о том, что исследуемая проблематика имеет огромную научно-практическую значимость прежде всего в области гражданско-правового урегулирования. Средства цифровой трансформации воздействуют на процесс возникновения современных объектов права и как результат возникает надобность в наиболее действенном представлении их непосредственно в самом гражданском обороте.

В качестве подтверждения выступает ст. 141.1 ГК РФ [1], которую ввели в действие на основании ФЗ от 18.03.2019 № 34-ФЗ [2]. Данная статья определяет цифровые права в качестве обязательственных и прочих прав, суть и порядок применения которых определяются на основании порядка информационной системы, которая должна соответствовать определенным признакам.

В то же время является очевидным, что череда цифровых новаций, а также помимо этого относящихся к ним отношений, не прекращается представленной дефиницией, а только в наиболее общем формате указывает на существующую проблематику в юридическом урегулировании.

На данный момент времени в ГК РФ существует подход, на основании которого у цифровых прав определяют обязательственную природу. Таким образом, с позиции законодателя цифровая трансформация – это особенные действия, которые исполняют пользователи в пределах виртуального пространства, и в то же время в качестве цифровых прав определяют право требования исполнения определенных действий.

В качестве подтверждения можно указать на ст. 8 ФЗ от 02.08.2019 № 259-ФЗ [3], на основании которой происходит разделение на три типа утилитарных цифровых прав:

• требования относительно передачи продукции;
• требования относительно передачи исключительного права в области интеллектуальной деятельности;
• требования исполнения работ либо услуг.

Средства цифровой трансформации все чаще выступают в качестве предмета судебных споров, что указывает на существующие коллизии в области правового регулирования рассматриваемых отношений, которые нуждаются в своем практическом разрешении. Довольно ярким в данном аспекте является Постановление [4], которое указывает на то, что нет устоявшегося определения относительно характера цифровых сделок, в данном случае относительно биткоина, на имущественную направленность которого ссылалась одна из сторон дела, а также относительно прав на подобные объекты.

Как результат, неопределенность представлений предопределили трудности доказывания в судебном процессе того, что криптовалюта является собственностью одной из сторон сделки. В качестве еще одного затруднительного аспекта было определено то, что не существовало правового статуса криптовалюты, а это дало основания для того, чтобы судебные органы определили биткоин, а также другие криптовалюты в качестве «особенного типа денежного суррогата».

Представленные факты указывают на существующие проблемы, которые возникают во время определения цифровых объектов, а также во время определения их юридического режима, состоящего из совокупности определенных для конкретной сферы средств юридического урегулирования, состоящих из правил принадлежности, а также правил использования цифровых объектов в качестве особенной формы имущества.

В качестве определяющих составных частей юридического режима можно определить:

• объекты прав, в качестве особенностей которых определяют наличие оборотоспособности на основании норм ст. 129 ГК РФ, а также определенный круг правообладателей данных объектов;
• субъективные права, которые призваны определять рамки возможностей для исполнения разнообразных сделок относительно данных объектов;
• правовые нормы, которые призваны урегулировать процесс оборота имущества, а также устанавливать охрану, а кроме этого, процесс защиты имеющихся субъективных прав.

Если учитывать тот факт, что процесс законодательного урегулирования правоотношений относительно цифровых объектов в нашей стране в настоящее время находится на стадии зарождения, то становится понятным, что на данный момент времени перспективные направления юридического урегулирования чаще всего рассматривают на основании доктринального исследования особенностей самих цифровых объектов, а также прав относительно данных объектов, чем руководствуются нормативно-правовыми актами. Познавательный компонент, кроме всего прочего, состоит из нетипичности для отечественного правового порядка модели, в пределах которой возникающие права в пределах жизненного развития, возникшие в результате общесоциального развития, в правовом аспекте предшествуют личному законодательному определению. При первом исследовании можно сделать вывод относительно того, что данная модель вступает в противоречие с доктринальными постулатами и в первую очередь с общепринятым направлением в области применения механизма относительно гражданско-правового урегулирования.

Сущность процесса гражданско-правового урегулирования заключается в создании нужных условий появления правовых отношений, заключающихся в присутствии норм права, которые призваны регулировать процесс воздействия, при котором происходит преобразование существующих отношений в юридические отношения.

У данного определения есть ряд достоинств, но именно в отрасли гражданского законодательства привычная схема юридического урегулирования имеет определенные пробелы и неточности. Так, игнорируются случаи, при которых существующие права, а также обязанности лиц, принимающих участие в правовых отношения, появляются даже несмотря на то, что нет правил, и выступают в качестве единственного регулятора отношений в определенной конкретной ситуации.

Таким образом, на основании проведенного исследования, можно сделать выводы о том, что развитие цифровых технологий значительно затронуло область юридического урегулирования в целом, и в частности, область гражданско-правового урегулирования. В качестве наиболее яркого проявления в области цифровой трансформации нужно указать процесс сближения между вещными и обязательственными компонентами субъективных прав, состоящих из особенностей цифровых объектов. Таким образом, цифровое имущество – это типичный вариант нематериальных благ, относящихся к собственности участников гражданского оборота как в качестве объекта собственности, так и в качестве иных вариантах субъективных прав.

1. Гражданский кодекс РФ от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 25.02.2022) // СЗ РФ, 05.12.1994, N 32, ст. 3301.
2. Федеральный закон от 18.03.2019 N 34-ФЗ "О внесении изменений в ч. 1-3 ст. 1124 ч. III ГК РФ" // СЗ РФ, 25.03.2019, N 12, ст. 1224.
3. Федеральный закон от 02.08.2019 N 259-ФЗ (ред. от 14.07.2022) "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ" // СЗ РФ, 05.08.2019, N 31, ст. 4418.
4. Постановление I ААС от 13.03.2020 № 01-АП-5933/18 по делу № А43-34718/2017.
5. Зорькин В. Д. Право будущего в эпоху цифр: индивидуальная свобода или сильное государство? // РГ. 2020. № 83. С.137.