Правореализация традиционно занимает большое место в исследовательской проблематике юриспруденции. Процесс эффективной правореализации способствует исполнению государством своих основных функций по упорядочиванию общественных отношений. Правореализация – это процесс превращения юридически значимых идеальных моделей поведения в практическую реальность, в действенную систему общественных отношений. Правореализация должна обеспечивать процесс регулирования общественных отношений в направлении, благоприятном для человека и общества [1].
Без воплощения юридических норм в реальную жизнь они являются лишь декларируемыми, теряют свое социальное назначение. Ведь сущность и социальное назначение права заключается в его возможности регулировать поведение людей. Изучение этого явления позволяет понять и объяснить особенности правового воздействия на социальную реальность [2].
В исследовательской литературе для обозначения данного явления используются три понятия: «правореализация», «реализация норм права» и «реализация права». Однако последнее очень часто употребляется при рассмотрении права не в объективном, а в субъективном смысле. Поэтому при изучении данного явления в теоретико-правовом, а тем более в правовом контексте, наиболее целесообразным представляется понятие «правореализация» [3].
В отечественной литературе в силу доминирования нормативистского правопонимания правореализация преимущественно рассматривалась в деятельностном духе – как воплощение требований норм права в правомерном поведении субъектов. Акцентируется внимание на то обстоятельство, что правореализация есть практическая деятельность по осуществлению субъективных прав и исполнению юридических обязанностей. Правореализация рассматривалась в контексте проблемы ее осуществления в рамках правоотношений. Правоотношение при этом трактовалось либо как средство (способ) реализации юридической нормы, либо как стадия ее реализации, либо как результат ее реализации [4].
Именно такой подход, как отмечал П.М. Рабинович, позволяет повысить эффективность правового регулирования общественных отношений. Реализация правовых норм, по мнению А.С. Пиголкина, выступает таким поведением субъектов права, которое согласуется с предписаниями правовых норм и представляет собой практическую деятельность по осуществлению субъективных прав и исполнению юридических обязанностей. В.В. Лазарев, подразделяя поведение людей на правомерное, неправомерное и юридически безразличное, также трактует правореализацию в русле именно правомерного поведения [5].
При таком подходе истинное право может содержаться только в нормах права, точнее в действующем законодательстве, а реализация права предстает в качестве сущего, в отличие от законодательства, которое представляет собой должное. Указанная дихотомия фактически является продолжением чистой теории права Г. Кельзена [4].
Существует, однако, предложение трактовать реализацию права в более широком содержательном ключе – как воплощение в регулируемых правом общественных отношениях всего того, что заложено в нормах права. Такого рода подход к содержанию правореализации предлагался и в советский, и позднее в постсоветский период развития науки [6].
Сказанное аргументируется тем, что общественное отношение – понятие более широкое, чем только правомерная деятельность субъектов права, так как юридические нормы включают не только непосредственно правила поведения, но и указания на юридические факты, субъектный состав (в гипотезах норм), на социальную цель (в диспозициях норм). Такого рода составляющие юридической нормы реализуются не в правомерном поведении, а по существу характеризуют качества правоотношений, в которых протекает реализация права. Кроме того, резюмируется, что общественные отношения существуют как в идеальной, так и в материальной форме. Реализация права при этом должна затрагивать не только вторую, но и первую [7].
Следует согласиться с тем, что рассмотрение правореализации исключительно через правомерное поведение, несмотря на распространенность такой научной позиции, оставляет за бортом исследования массу явлений, которые предшествуют, детерминируют, сопровождают правореализацию.
В научной литературе последних десятилетий проблематика непосредственно правореализации как комплексного явления обозначается нечасто. Большинство исследований в этой сфере посвящены применению права. Исключением является глубокая разработка теории правореализации в казанской школе теории права. Правореализация здесь рассматривается в контексте динамической составляющей права [2].
Несмотря на господство нормативизма, в отечественной юриспруденции предпринимались и иные подходы к исследованию правореализации, хотя и очень малочисленные. Так, А.Б. Венгеровым была предпринята попытка уточнить содержание правореализации в рамках синергетического видения права как некоего способа осуществления предписаний, с указанием на социальные, психологические, организационные процессы, сопровождающие реализацию. Оригинальный подход к исследованию реализации права был предложен в рамках феноменолого-коммуникативной парадигмы в контексте механизма его действия, который включает процессы социально-правовой коммуникации, связанной с трактовкой субъектами первичных и вторичных правовых текстов [3].
Кроме того, можно отметить попытку постклассического осмысления правореализации, предпринятую авторами данной статьи. Изучение правовой природы этого явления в контексте развития и функционирования правовой реальности позволило сделать предварительный вывод, что правореализация представляет собой воплощение правовых регуляторов (формальных и неформальных) в правомерное поведение с учетом выбора субъекта между ними, детерминированное ценностными ориентациями правосознания [4].
В зарубежной литературе проблема правореализации (реализации права) также неоднократно привлекала внимание в контексте иных философско-правовых проблем. В частности, Н. Неновски при исследовании ценностных проблем права акцентировал внимание на зависимость реализации права от ряда социокультурных факторов: уровня развития социума в целом, положения человека в социуме, шкалы ценностей данного социума [1].
Большое внимание этому вопросу уделил Дж. Ллойд. Хотя он исследовал проблему «осуществления права», в его интерпретации эта категория по своему смыслу очень близка к понятию «реализация права». «Осуществление права» он рассматривает как перевод идеи права в объективированное состояние, ее опредмечивание (овеществление), трансформацию ее идеального состояния в правовую реальность, т.е. превращение права из потенциального идеального состояния в действительное бытие [6].
Фактически речь идет о реализации нормы права в юридической практике как основе правоотношений. Большое внимание проблеме правореализации уделено в контексте реализации принципа верховенства права, которому в зарубежной науке посвящено большое количество работ Основное внимание обращается на понятие стандартов права, содержательное измерение верховенства права, его смысл, ценность, соотношение этого принципа со стандартами прав человека, с другими принципами права не только в нормативном массиве, но и в юридической практике, что напрямую связано с правоприменением как одной из форм правореализации [2].
Трактовки правореализации в субъективном контексте в основном посвящены реализации (осуществлению, обеспечению) прав человека, которые рассматриваются как высшая ценность современного демократического общества. Проблема реализации прав человека отнесена в настоящее время к особенно важным правовым проблемам, поскольку реализация права – это проблема утверждения основ жизни, осуществления прав человека, которые являются наивысшей ценностью [1].
Отмечая антропологическое измерение реализации права, философы права обращают внимание на духовно-культурное измерение человеческого бытия, взаимосвязь между уровнем развития человека и реализацией права. Важнейшим направлением обеспечения права является защита прав человека. В отличие от деятельности других субъектов в этой сфере только государственная защита может носить юрисдикционный характер [3].
Приведенный обзор литературы показывает, что проблема правореализации преимущественно изучалась юридически. Лишь в последние годы были предприняты попытки рассмотреть ее связь с ментальными аспектами субъектов права и социокультурными особенностями развития общества [5].
Это ставит на повестку дня необходимость комплексного исследования правореализации как важнейшего элемента правовой реальности. Исходя из постклассического характера современной науки, признающей необходимость сочетания методологий с целью формирования нового синтетического знания на метауровне, правореализация должна быть исследована отнюдь не только исходя из позитивистской схемы «от законодательства к правомерному поведению», что отражает лишь один из онтологических пластов проблемы, но и с иных мировоззренческих позиций [6].
Для этого наиболее эффективной представляется интегративная методология, В. Кравиц, которая позволяет изучить данное явление междисциплинарно, с учетом взаимосвязи объективных и субъективных проявлений правовой реальности.
Интегративная методология обусловила использование системного, коммуникативного, феноменологического и аксиологического подходов, дающих возможность проанализировать правореализацию во всех ее проявлениях [3].
