Анамнез жизни. Подэкспертный П. родился в Крыму в рабочей семье, младшим из двух детей. Наследственность в психопатологическом плане не отягощена. Развитие происходило в соответствии с возрастом. Посещал детский сад. В школу пошел в 7 лет, окончил 10 классов, успеваемость была средней, до 9 класса был хорошистом. Со слов, по характеру был активным, общительным, увлекался спортом – играл в футбол. После школы работал слесарем на руднике. Получил водительские права после прохождения курсов в ДОСААФе. Служил в армии в автомобильной части, демобилизовался по сроку. Работал в рыбном порту. Женился в 2004 году, отношения в семье хорошие. Работал на Крайнем Севере, заработал трудовой стаж, последние 5 лет работает на кране в новороссийской строительной компании. Судимостей не было. Черепно-мозговые травмы, снохождения, сноговорения, энурез отрицает. Курит с 18 лет. Употребление наркотических средств отрицает. Спиртные напитки начал употреблять после армии, предпочитает вино; запои, похмелье, алкогольные психозы отрицает.
Сведения из материалов уголовного дела. Согласно данным МВД ранее к уголовной ответственности не привлекался. Согласно данным Характеристики от администрации сельского поселения известно, что подэкспертный П. характеризуется соседями и друзьями с положительной стороны. Жалоб на его поведение в общественных местах и быту со стороны жителей села не поступало. В злоупотреблении алкоголем замечен не был. Согласно данным районного военкомата известно, что подэкспертный П. состоит на учете в военном комиссариате. На учете у нарколога и психиатра по месту жительства не состоит. Из акта медицинского освидетельствования на состояние опьянения известно о последнем употреблении алкоголя – «13.04.2014г., количество не помнит… Медицинское заключение – Установлено состояние опьянения 14.04.2014г.».
Согласно предоставленного подлинника Медицинской карты известно, что однократно находился на стационарном лечении в психоневрологическом диспансере с 14.04.2014 по 20.04.2014 года с диагнозом: «Психические и поведенческие расстройства в результате употребления алкоголя с вредными последствиями». Из мед. карты известно: «Поступил впервые в жизни. Наследственность не отягощена… Характер, по словам жены, «спокойный». Алкоголем ранее якобы не злоупотреблял. Пациент сообщил, что накануне вечером выпивал со старым приятелем, выпил около 0,5 литра водки. В состоянии опьянения между собутыльниками возникла ссора, в ходе которой П. нанес своему сопернику удар, от которого другой впоследствии умер… Психический статус: Сознание ясное, полностью ориентирован. Бреда и галлюцинаций не обнаруживает. Полностью амнезировал причину конфликта с приятелем и весь промежуток времени того вечера, ничего из произошедшего вспомнить не может. Адекватно оценивает ситуации беседы с врачом. Сожалеет о произошедшем («Мне так жалко, что это произошло. Ужас! Главное не знаю из-за чего»). Угнетен, душевно подавлен… В отделении: вел себя упорядоченно, держался обособленно, переживал о случившемся. С полной критикой относился к случившемуся, искренне сожалел о произошедшем…». В мед. карте имеется Объяснение гр. П. от 14.04.2014 г., в котором указано: «… 13.04.2014 года около 12-00 часов я пришел к своему знакомому А., и мы сели с ним распивать алкогольные напитки, распивали спиртное и постоянно курили, после чего я, сидя на кухне, увидел неизвестного мне мужчину в халате, в котором был одет А., я ему сказал, почему на тебя надет халат моего друга, и что он делает в чужой квартире, что ему надо уходить, но мужчина уходить отказывался, и я снял с него халат и начал выставлять из квартиры мужчину и закрыл двери, и стал ждать А. После чего пришли работники полиции, я открыл им дверь и пояснил всю происходящую ситуацию. Сотрудники полиции спросили у меня, кто лежит на лестничной площадке в крови, я ответил, что это мужчина, которого я ударил в квартире и выставил его из квартиры…».
Из протокола допроса свидетеля известно: «13.04.2014г., в 17.20 часов в дежурную часть по г. Керчи, поступило сообщение от жительницы одного из многоквартирных домов, которая сообщила, что в подъезде дома лежит неизвестный мужчина. Прибыв на место, было установлено, что на лестничной площадке третьего этажа лежал мужчина на спине, лицом вверх. Лицо у мужчины было опухшее, слева была большая гематома вокруг глаза. Также к нам подошла соседка с четвертого этажа, которая пояснила, что примерно в 17.00 часов, в квартире потерпевшего А. был сильный шум, словно что-то падало. Я стал стучать в двери квартиры потерпевшего А., и через некоторое время двери открыл мужчина, который в дальнейшем был установлен как П., последний шатался, от него исходил запах алкоголя, в связи с чем я сделал вывод, что он в алкогольном опьянении. Соседи пояснили, что видят данного мужчину впервые. Я показал на потерпевшего А. и спросил у П., знает ли тот его. На что П. сказал, что данного мужчину не знает, при этом П. был спокойный, никаких эмоций не выражал. Также П. пояснил, что он находился в гостях у потерпевшего А., с которым он употреблял спиртное, и когда он вернулся с перекура, на кухне сидел неизвестный ему мужчина, и П. показал на потерпевшего А. Далее П. продолжил пояснять, что неизвестный мужчина находился в халате его знакомого А. (потерпевшего). Он спросил у мужчины, что тот делает в квартире его знакомого А. (потерпевшего), и стал его выгонять. Так как тот отказывался уходить, П. ударил мужчину, снял халат с него и выставил его в подъезд. После этого мы прошли в квартиру потерпевшего А. и сразу увидели, что в коридоре квартиры были брызги бурого цвета, похожие на кровь, на поверхностях дверей комнат, тумбе, стенах. В одной комнате (зале) на диване было бурое пятно, похожее на кровь. На полу кухни была кровь, обстановка на кухне была нарушена, валялись стулья, были брызги крови на поверхностях холодильника, дверей. На столе в тарелках находилась еда, две рюмки, пластиковая бутылка, объемом 0,5 л. В бутылке находилась жидкость прозрачного цвета, по запаху похожая на спирт. На место происшествия прибыла бригада скорой помощи, фельдшер осмотрела потерпевшего А. и сообщила, что… тот находился в коме… На одежде П. были пятна, похожие на кровь. У неизвестного мужчины П. на тыльных поверхностях рук были повреждения кожи в области пальцев…».
Из протокола допроса подозреваемого (подэкспертного П.) известно, что он знал потерпевшего А. «более 20 лет, все это время у них были дружеские отношения, часто созванивались. Встречались обычно раз в месяц. 13.04.2014г., примерно в 12.00 часов, я решил зайти проведать своего знакомого (потерпевшего А.). Мы сидели на кухне, кушали и выпивали. Объем бутылки был 0,5 л. Через некоторое время я вышел покурить на балкон на кухне, когда снова вернулся на кухню, то увидел неизвестного мужчину в халате, в который ранее был одет мой знакомый А. Сначала я стал спрашивать, где мой знакомый А., но мужчина молчал, тогда я сказал мужчине, чтобы тот уходил из квартиры. После того, как мужчина отказался уйти, нанес ему удар, снял с него халат. Так как мужчина сопротивлялся, то я нанес ему еще удар, после чего мужчина упал, потом я стал выдворять его из квартиры. Что было дальше, я не помню…».
По данным материалов уголовного дела известно, что «…13.04.2014г., находясь в квартире домовладения по улице… г. Керчи Республики Крым, на почве личных неприязненных отношений, возникших в ходе ссоры со своим знакомым А., гр. П. нанес потерпевшему множественные удары твердым тупым предметом в область лица и головы, верхних конечностей, причинивших телесные повреждения, формирующие в совокупности объем закрытой черепно-мозговой травмы, в число которых входит: множественные ссадины и кровоподтеки головы и лица, ссадины верхних конечностей, кровоизлияния под твердую и мягкую оболочку головного мозга, участки ушибов головного мозга. Смерть гражданина А. наступила 18.04.2014г., в результате закрытой черепно-мозговой травмы с кровоизлияниями под твердую и мягкую оболочку головного мозга, с участками ушибов головного мозга».
Настоящая госпитализация в психиатрический экспертный стационар с июня по июль 2014 года (28 к/дней).
В психическом состоянии при настоящем обследовании обнаруживалось: Сознание не помрачено. Внешне держится спокойно. Мимика невыразительная. Ориентирован всесторонне верно. В беседу вовлекается охотно. На задаваемые вопросы отвечает по существу, последовательно. Биографические сведения сообщает последовательно, в хронологическом порядке. Внимание устойчивое. Память сохранена, анамнестические сведения излагает с указанием дат. Волевые функции сохранены. Себя позиционирует, как человека «порядочного, трудяга, помогаю старшим, очень люблю сына». Ранее любил читать, нравилась историческая и приключенческая литература. По телевизору смотрит новости. Мышление логическое, последовательное, без эндоформных структурных расстройств. Интеллект среднего уровня, соответствует полученному образованию и жизненному опыту. Вне острых психотических (бредовые идеи, обманы восприятия, аффективные расстройства, психомоторное возбуждение) расстройств. Критико-аналитические, прогностические функции, способности планирования сохранены. Целиком осмышляет ситуацию по уголовному делу, ориентируется в ней, осознает тяжесть инкриминируемого ему деяния, проявляет эмоциональное переживание от утраты товарища, сожалеет о происшедшем. При этом свою вину не признает, не признает свою причастность к содеянному: «Я не мог этого сделать, это был мой товарищ, он для меня как старший брат». Также пояснил, что в тот день с утра ожидал решения своего начальника, который должен был сообщить, будет ли в этот день работа, или нет, так как были сложные погодные условия – был сильный ветер, и если бы работа состоялась, то его должны были отправить на строительный объект через Переправу с другими рабочими. О содеянном пояснил: «С потерпевшим дружили более 20 лет. Встретились в тот день, до 12 часов дня общались в квартире потерпевшего. Выпивали спиртосодержащую жидкость белого цвета в 0,5 бутылке от «Живчика», закуски не было, съели 1 яблоко. Закурили, беседовали. Потерпевший собрался пожарить окорочок на закуску, дальше услышал стук в дверь – спал на диване, как ложился, не помнит. Открыл дверь и увидел работников полиции, поинтересовались, где хозяин, и на отрицательный ответ показали потерпевшего, лежавшего в халате на лестничной площадке в подъезде, не узнал его, так как лицо было слишком побито. Увезли в больницу, осмотрел врач (есть справка) и повезли в психиатрическую больницу – взяли кровь на алкоголь и повезли в полицейский участок, там сказали, что потерпевший пришел в себя (обманули) и подписал, что была драка, но прочитать не мог из-за отсутствия очков, и подписал то, что прочитал полицейский. В психиатрическом диспансере находился 5 дней. Пояснил, что вещи взяли на экспертизу – вещи были в крови, предполагает, что может поднимал его, когда он упал. Никакого конфликта, со слов, между ними не было (не помнит). В беседе острых психотических расстройств не выявляет. Критика к ситуации по уголовному делу сохранена. В отделении обнаруживалось целиком упорядоченное поведение, с доброжелательной, уважительной манерой общения, целенаправленными действиями, адекватными ситуации эмоциональными реакциями, ровным настроением, при отсутствии острых психотических нарушений.
В соматическом состоянии при настоящем обследовании компенсирован.
В неврологическом состоянии при настоящем обследовании очаговой неврологической симптоматики не выявлялось. На электроэнцефалограмме (ЭЭГ) при настоящем обследовании данных об эпилептиформной активности не выявлено, ЭЭГ в пределах нормы.
Согласно результатам экспериментально-психологического исследования при настоящем обследовании у подэкспертного П. обнаруживалось: определяются следующие индивидуально-психологические и личностные особенности – избирательность в контактах, потребность в прочной и глубокой привязанности; стремление повысить свою значимость в глазах окружающих; уровень физической агрессии, раздражения и негативизма низкий; уровень общей агрессивности средний; уровень интеллектуально-мнестических способностей в пределах возрастной нормы, восприятие не нарушено. Выявленные у подэкспертного П. индивидуально-психологические особенности не могли существенно повлиять на его поведение в исследуемой ситуации. В момент инкриминируемого ему деяния подэкспертный П. не находился в состоянии физиологического аффекта или ином эмоциональном состоянии, которое могло существенно повлиять на его сознание и деятельность. В силу изменения восприятия и сознания подэкспертный П. в период инкриминируемого ему деяния не мог адекватно оценить ситуацию (и его отдельные компоненты) и принять правильное решение и реализовать его.
Клинический разбор и дифференциальная диагностика. Анализ предоставленных на настоящую стационарную судебно-психиатрическую экспертизу материалов уголовного дела свидетельствует об отсутствии каких-либо психических расстройств у подэкспертного П. в анамнезе, что имеет своё подтверждение в виде справки в материалах дела об отсутствии учета у врачей нарколога и психиатра в Центральной районной больнице по месту жительства, а также субъективных сведений от самого подэкспертного об отсутствии необходимости в обращении и консультации у врачей психиатра, нарколога, отсутствии госпитализаций в психиатрические учреждения в течение жизни. Диагностированные в психоневрологическом диспансере «Психические и поведенческие расстройства в результате употребления алкоголя с вредными последствиями» полностью купировались после пройденного курса фармакотерапии и не привели к формированию какого-либо хронического либо иного психического расстройства. Каких-либо документально подтвержденных сведений о наличии какого-либо ухудшения психического состояния в течение жизни подэкспертного в материалах дела не содержится. Кроме того, согласно данным военкомата в материалах дела состоит на воинском учете. Для подэкспертного П. характерен общепозитивный жизненный маршрут, без каких-либо патопластических сдвигов, с обычным среднедостаточным образом жизни, удовлетворительной адаптацией в социально-бытовом, трудовом, материальном, семейном и других аспектах жизнедеятельности (получение полного среднего образования, служба в армии, получение водительских прав, работа на Севере, приобретение профессии крановщика, строительных навыков, заработок как официальным, так и вольнонаемным трудом, длительное проживание в браке с воспитанием неродных детей, создание своей семьи и воспитание несовершеннолетнего ребенка). В течение всей жизни у подэкспертного П. не выявлялось каких-либо склонностей или тенденций к асоциальному поведению либо злоупотреблению алкоголем либо наркотическими веществами, что подтверждается наличием в материалах дела, во-первых, исключительно положительной характеристики по месту жительства, во-вторых, сведений жены испытуемого о редком, эпизодическом употреблении спиртного испытуемым, а также сведений МВД об отсутствии привлечения к уголовной ответственности в течение жизни; в-третьих, отсутствием в материалах дела каких-либо документально подтвержденных данных о вероятном злоупотреблении испытуемым алкоголем в течение длительного времени. Результаты настоящего экспертно-психиатрического обследования, в том числе экспериментально-психологического исследования, коррелируют со всем вышеизложенным и свидетельствуют о наличии у подэкспертного П. выявляемых в течение всего периода обследования достаточных интеллектуально-мнестических, критико-аналитических, прогностических возможностей на фоне эмоциональной и поведенческой адекватности, последовательного и целенаправленного мышления (без формальных его расстройств), при отсутствии признаков психоза (бредовые идеи, обманы восприятия, аффективные нарушения, психомоторное возбуждение) либо слабоумия, с полным осмышлением ситуации по правонарушению, осознанием фактической стороны инкриминируемых ему противоправных действий, осмышлением их тяжести, противоправности, прогнозированием последствий своей ситуации. В течение всего периода производства экспертизы испытуемый проявлял спокойное, упорядоченное, адекватное поведение с соблюдением режима экспертного стационара, правильную ориентировку в месте, времени и собственной личности, адекватную доброжелательную манеру общения с достаточно грамотными и субъективно логичными суждениями, способностью к анализу своей ситуации, выстраиванию активной защитной позиции по уголовному делу. Таким образом, исходя из всего вышеизложенного, экспертная комиссия приходит к выводу, что каким-либо психическим заболеванием (хроническим психическим расстройством, временным психическим расстройством, слабоумием, иным болезненным состоянием психики) подэкспертный П. не страдает в настоящее время и может в настоящее время осознавать фактический характер своих действий и руководить ими.
Особую сложность в настоящем экспертном случае представляет собой экспертно-диагностическая оценка психического состояния испытуемого в период инкриминируемого ему деяния, поскольку, с одной стороны, испытуемым отрицается не только своя вина, но и какая-либо причастность к инкриминируемому ему деянию, а с другой стороны – указывается на нарушение памяти непосредственно в исследуемый период времени (период правонарушения). При этом в материалах дела отсутствуют показания каких-либо свидетелей самого правонарушения, а также свидетелей ситуации, предшествовавшей ему, и событий, происходивших непосредственно после инкриминируемого деяния. Анализ показаний свидетеля, общавшегося с испытуемым через некоторое время после совершенного инкриминируемого ему деяния и описывавшего его поведение в тот период, в сопоставлении со сведениями от самого испытуемого свидетельствует, во-первых, о факте приема алкоголя испытуемым П. в исследуемый период времени. Свидетелем указывается на исходивший от испытуемого «запах алкоголя» и его «пошатывание» при общении, а согласно медицинского освидетельствования у подэкспертного в тот же день установлено «состояние опьянения». Во-вторых, описываемые свидетелем факты «неузнавания» испытуемым лежащего на лестничной площадке потерпевшего на фоне своего внешне «спокойного» поведения («дверь открыл мужчина, по внешнему виду не было видно, что он пьяный… никаких эмоций не выражал…», – из показаний свидетеля) свидетельствуют об эпизоде искаженного восприятия действительности у подэкспертного П. на момент его общения с сотрудниками полиции и соседями потерпевшего. Потерпевший являлся давним товарищем испытуемого П., с которым у последнего были хорошие, «теплые» отношения на протяжении около 20 лет и у которого в квартире испытуемый находился с 12 часов 13.04.2014г., при этом во время общения с сотрудниками полиции в 18 часов того же дня испытуемый представился именем потерпевшего, указывал на потерпевшего, как на «неизвестного мужчину», «внезапно возникшего» в квартире его товарища «в халате товарища», который «не хотел уходить из квартиры» и которого он «выставил в подъезд», при этом П. выглядел «спокойно» и каких-либо более конкретных пояснений не давал («когда он вернулся с перекура, на кухне сидел неизвестный ему мужчина (при этом он указал на лежащего потерпевшего) в халате его товарища. Тогда подэкспертный стал спрашивать у него, что тот делает в квартире его товарища, и стал его выгонять. Так как тот отказывался уходить, он ударил его, снял халат с него и выставил его в подъезд. Более конкретно подэкспертный П. не пояснял о том, сколько раз бил потерпевшего и куда именно, каким образом он выставил его в подъезд…» - из показаний свидетеля). Учитывая наличие у подэкспертного П. на момент общения с сотрудниками полиции около 18 часов сохранявшихся остаточных признаков искаженного восприятия, а также полное сопоставление показаний свидетеля о высказываниях испытуемого по поводу «неизвестного мужчины» с показаниями самого подэкспертного П. в протоколе допроса подозреваемого, а также в Объяснении подэкспертного П. (в медицинской карте ПНД), что целиком коррелирует с сообщаемыми испытуемым при настоящем обследовании сведениями, следует утверждать о наличии у подэкспертного перенесенного нарушения восприятия в период инкриминируемого ему правонарушения. Таким образом, феномен внезапно увиденного испытуемым «незнакомого мужчины», которым фактически являлся его товарищ (потерпевший по делу), является проявлением психической иллюзии, то есть «искаженного восприятия реально существующего объекта, с неадекватным, не отвечающим действительности пониманием его истинной сущности», согласно данным научной литературы («Клиническая психиатрия». Под редакцией профессора Н.Е. Бачерикова, Киев, 1989г.). В-третьих, стереотипно описываемые подэкспертным П. события, происходившие во время распития спиртного с потерпевшим (с указанием таких тонкостей, как время начала встречи (12 часов), характер их размещения на кухне, приготовление еды потерпевшим («Мы сидели на табуретах, при этом я сидел спиной к выходу из кухни. А товарищ сидел ближе к холодильнику. Периодически вставал и готовил кушать…»), распитие спиртного из пластиковых бутылок (выпили 1 бутылку 0,5 литра и начали распивать вторую), перекуры на кухне, – но без конкретного и подробного описания событий, связанных с «незнакомым мужчиной», которые испытуемый амнезировал: в том числе о том, когда он появился в квартире, кем он был, представлялся ли он, в чем заключалось общение с ним, суть самого конфликта, где при этом находился сам потерпевший, а также описания своих действий, их последовательности), свидетельствуют о состоянии помраченного сознания («сумеречное нарушение сознания») у испытуемого с сильным эмоциональным возбуждением, с ощущением угрозы от «внезапно возникшего» в квартире потерпевшего «незнакомого мужчины», с формированием бредоподобной интерпретации происходивших событий (испытуемый спрашивал, что «мужчина» делает в квартире, почему на нем «халат его товарища», просил его уйти, начал наносить удары кулаком, когда тот отказался, вытолкнул в подъезд). Косвенным подтверждением помрачения сознания у испытуемого П. на момент деликта является наличие в квартире потерпевшего признаков ожесточенной борьбы с беспорядочной обстановкой, разбросанными предметами и мебелью, множественными следами крови и кровавыми разводами на полу, холодильнике, поверхностях дверей; а также невозможность объяснить указанную обстановку самим испытуемым сотрудникам полиции. При этом сведения, полученные от самого испытуемого при настоящем обследовании, указывают на то, что подэкспертный П. был разбужен стуком в дверь, когда в квартиру стучали сотрудники полиции около 18-00 часов 14.04.2014г., что свидетельствует об истощении психических процессов и разрешении описанных выше нарушений сознания, восприятия, поведения и прочих через сон с последующей утратой памяти на часть событий, происходивших в период острого психического кризиса.
Таким образом, психическое состояние подэкспертного П. на момент правонарушения следует квалифицировать как состояние сильного эмоционального возбуждения с острой психотической психопродуктивной симптоматикой в виде иллюзорных расстройств, вероятной отрывочной бредоподобной симптоматики (ощущал угрозу от «незнакомца», наносил ему удары, выставил из квартиры), с неадекватной, несоответствующей действительности интерпретацией происходящих событий, дезориентировкой, импульсивными яростными, агрессивными действиями, с быстрым прекращением возбуждения, последующим сном, амнезией части событий, – возникшего непосредственно в процессе употребления алкоголя. Само правонарушение выпадает из привычного стереотипа поведения подэкспертного, не свойственно и противоречит его жизненным установкам, его индивидуально-психологическим особенностям личности согласно результатам экспериментально-психологического исследования при настоящей стационарной комплексной судебно-психолого-психиатрической экспертизе. Выявляемые у подэкспертного П. на период деликта вышеуказанные острые психические нарушения целиком соответствуют клинической картине Патологического опьянения.
Согласно данным Учебного пособия, рекомендованного для системы послевузовского профессионального образования врачей, «Патологическое опьянение – острый кратковременный психотический эпизод, возникающий на фоне простого алкогольного опьянения. Для возникновения патологического опьянения имеет значение не столько воздействие алкоголя, сколько наличие постоянной и временной патологической почвы. Постоянная почва проявляется в резидуальных явлениях перенесенных в прошлом органических поражений центральной нервной системы, в том числе и черепно-мозговых травм, однако выраженных столь незначительно, что лица в обычном состоянии не обнаруживают отклонений в психической сфере и считаются практически здоровыми. В возникновении патологического опьянения алкоголю отводится лишь провоцирующая роль. Наибольшее значение имеет временная почва: усталость, утомляемость, недосыпание, психическое и физическое истощение, волнения, страхи, тревога. В таком состоянии принятый алкоголь, независимо от его дозы, в некоторых случаях вызывает патологическое опьянение. Патологическое опьянение возникает остро на фоне обычной картины алкогольного опьянения и характеризуется резким изменением состояния субъекта. Основным признаком патологического опьянения является болезненно измененное сознание, в результате чего нарушаются и искажаются процессы восприятия, наступает отрыв от реальной действительности. Появляется безотчетный страх, тревога, ощущение угрозы в отношении себя и своих близких. При нарастании эмоционального напряжения нарушается ориентировка в окружающем, появляется бредовое её толкование… Вместе с тем сохраняется способность к довольно сложным целенаправленным действиям, возможность пользоваться различными предметами, оружием, совершать агрессивные действия. Такое лицо, находящееся в состоянии измененного сознания, дезориентировано в обстановке, не способно к адекватному речевому контакту с окружающими… Речевая продукция при патологическом опьянении отрывочная, в основном отражает болезненную симптоматику. Внешние формы поведения также свидетельствуют о болезненном восприятии окружающего (человек прячется, кого-то преследует, защищается от мнимых врагов). При этом действия его носят хаотичный, беспорядочный характер… Заканчивается патологическое опьянение так же внезапно, как и начинается, чаще всего терминальным сном. Характерно полное отсутствие сокрытия следов преступления, неоказание сопротивления при задержании, пассивное подчинение окружающим. Совершенное деяние после восстановления сознания воспринимается с удивлением, как чуждое. Патологическое опьянение сопровождается последующим запамятованием происшедшего. Изредка в памяти остаются фрагменты психопатологических переживаний. Поэтому особое значение при проведении СПЭ имеют первые показания, полученные следствием в периоды, близкие к происшедшему, когда воспоминания могут носить более полный характер… Наиболее важными и достоверными признаками являются психотические переживания, констатация сумеречного состояния сознания, а также форма выхода из болезненного состояния…» (Т.Б. Дмитриева, А.А. Ткаченко, Н.К. Харитонова, С.Н. Шишков «Судебная психиатрия», Москва, 2008г.).
Вышеизложенные критерии патологического опьянения, условия его возникновения, описание его клинической картины целиком характерны для настоящего экспертного случая. При настоящем всестороннем объективном обследовании у испытуемого П. выявлены минимальные органические стигмы (то есть проявления минимальной мозговой дисфункции, которые являются вариантом нормы и характерны для психически здоровых людей) в виде диагностированных «Гипертонической болезни 1 стадии 1 степени» (терапевтом), «Спазма сосудов сетчатки обоих глаз» (окулистом), а также установленных инструментальными методами «Неполной блокады передне-верхней ветви левой ножки п. Гиса» (ЭКГ), «Гипертонического типа РЭГ» (РЭГ), – которые в своей совокупности являются проявлением так называемой «постоянной почвы» в происхождении патологического опьянения. В качестве «временной почвы» в возникновении патологического опьянения в данном экспертном случае (согласно сведениям, полученным от подэкспертного П. при настоящем обследовании) может служить нарастающее эмоциональное напряжение при ожидании предстоящей работы 13.04.2014г. в сложных погодных условиях, когда в течении нескольких часов испытуемому пришлось ожидать решения начальника о том, будет ли он работать в этот день, который в итоге распустил всех работников около 12 часов 13.04.2014г. В сведениях, полученных при настоящем обследовании, испытуемый сообщает о внезапном появлении «неизвестного мужчины», когда «вернулся с перекура», что говорит о внезапности искажения восприятия, при этом у испытуемого сохранялись элементы речи (спрашивал его, кто он, почему на нем халат товарища). В то же время нарастала дезориентировка и неспособность правильно понимать окружающую ситуацию, что в свою очередь привело к ещё большему эмоциональному напряжению, появлению гнева и ярости, проявившихся в агрессивных разрушительных действиях, по завершению которых испытуемый уснул на диване в комнате квартиры, что также амнезировал, «не скрывая» следов борьбы в квартире, следов крови, а при общении с сотрудниками полиции вел себя обычно, не связывая происшедшие события с собой, не оказывая сопротивления при задержании. Кроме того, часть своих ответов сотрудникам полиции (о том, как представился именем товарища) испытуемый также не помнит. Подтверждением вышеизложенному также служат данные медицинской карты ПНД, согласно которым во время беседы с врачом-психиатром при поступлении на лечение в психоневрологический диспансер 14.04.2014 года испытуемый относился к происшедшим событиям уже с полной критикой, полностью осознавая их тяжесть и последствия, испытывая глубокое эмоциональное переживание вследствие утраты близкого товарища («Мне так жалко, что это произошло. Ужас! Главное не знаю из-за чего». Угнетен, душевно подавлен…»).
Суммируя всё вышеизложенное, психическое состояние подэкспертного П. на период инкриминируемого ему деяния следует квалифицировать согласно диагностическим критериям рубрики F10.07 «Психические и поведенческие расстройства в результате употребления алкоголя – острая интоксикация, патологическое опьянение», согласно действующей в настоящее время в Российской Федерации Международной классификации болезней – 10 (раздел V: «Психические расстройства и расстройства поведения»). Вышеуказанное психическое расстройство является временным психическим расстройством (медицинский критерий), поскольку завершилось полным психическим выздоровлением испытуемого (что подтверждается результатами настоящего обследования); возникло у подэкспертного внезапно, непредсказуемо, протекало остро, стремительно, с быстрым нарастанием нарушений сознания, восприятия, дезориентировкой во времени и пространстве, формированием острой психотической симптоматики, в связи с чем подэкспертный П. не мог осознавать фактический характер своих действий, понимать сущность реальной ситуации и соотнести с ней правильность осуществляемых поступков, осознавать опасность своих действий для потерпевшего (общественную опасность), осуществить прогноз последствий от своих действий, предположить вероятную возможность нанесения вреда, ущерба потерпевшему вследствие своих действий (интеллектуальный признак юридического критерия), а также не мог осуществлять контроль за выполнением своих действий, определением их последовательности, произвольным регулированием как отдельного поступка, так и поведения в целом (волевой признак юридического критерия).
.png&w=640&q=75)
