Принцип состязательности сторон и равноправия сторон в Российском уголовном процессе

Споры и дискуссии вокруг принципа состязательности сторон, механизма его реализации в национальном законодательстве являются одними из старейших в юридической науке и не утихают по сей день, несмотря на то, что тема эта, по выражению И.Н. Чеботаревой, «набила оскомину» [3]. Это объясняется прежде всего тем, что состязательность и равенство сторон судебного процесса – одна из важнейших гарантий существования демократического общества и правового государства, которое стремится к благополучию всех своих членов, не взирая на пол, расу, национальность и другие характеристики, максимальной защите их прав, свобод и законных интересов.

Международное и национальное понимание расходится в трактовке составных элементов принципа состязательности. Согласно ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, «судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон» [8]. Эти два момента поставлены на один уровень, как равнозначные. УПК РФ в ч. 1 ст. 15, определяя рассматриваемый принцип, вообще не упоминает о равноправии сторон. В ч. 4 указанной статьи сказано: «стороны обвинения и защиты равноправны перед судом» [7]. То есть речь не идет о досудебном производстве. Такая трактовка в национальном праве противоречит пониманию принципа «equality of arms», что можно перевести как равенство сторон, выработанному ЕСПЧ, согласно которому равенство сторон распространяется и на досудебное производство уголовных процессов. Далее термин «equality of arms» применяется именно в трактовке ЕСПЧ, то есть адаптировано к российскому уголовному процессу.

Таким образом, в понимании ЕСПЧ состязательность по факту отсутствует в УПК РФ. De jure принцип состязательности и его составная часть, «equality of arms», должны реализовываться, начиная с досудебного производства по уголовному делу. Но ни о каком фактическом или юридическом равенстве не может быть и речи, когда на одной стороне находится представитель госвласти, предъявляющий суду доказательства виновности, а на другой — гражданин, чья судьба в буквальном смысле решается в результате судоговорения. Ю.А. Костанов называл сложившееся в УПК РФ соотношение полномочий сторон «обвинение, которое не освобождено от защиты» [2]. Анализируя действующий УПК РФ, можно прийти к неутешительным выводам. Во-первых, УПК устанавливает запрет на сосредоточение функций обвинения, защиты и разрешения дела в руках одного должностного лица или органа (ст. 15), и получаем, что следователь или прокурор собирают, исследуют и оценивают только доказательства, изобличающие вину лица. Законодатель через нечеткие формулировки сам легализовал обвинительный уклон нашего уголовного процесса.

Следующая проблема кроется в процессе доказывания. Представление о доказывании как деятельности по обоснованию какого-либо тезиса соответствует состязательному характеру судопроизводства, позволяет четко распределить процессуальные функции между участниками судебного разбирательства, обеспечить объективность и беспристрастность суда. Часть 3 ст. 86 УПК РФ наделяет защитника полномочием собирать доказательства путем: получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов [7]. Это почти точная калька с УПК РСФСР (ст. 51), и точно также из советского периода пришла совершенно не отвечающая принципу состязательности норма о том, что все эти предметы, документы, опросы становятся доказательствами не автоматически, а только в случае удовлетворения теми же следователем, дознавателем, а также судом, ходатайства защитника об этом.

Аналогично со свидетелями: со стороны обвинения они все допрашиваются и вызываются в суд повесткой, что дает в случае необходимости осуществить принудительный привод; защитник должен ходатайствовать перед следователем, дознавателем о допросе его свидетеля на стадии предварительного расследования, и перед судом о допросе в судебном заседании. Не говоря уже о том, что УПК РФ ни словом не обмолвился, как проводить адвокатский опрос, какую ответственность несут органы госвласти, органы местного самоуправления, общественные объединения и организации, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии за непредоставление ответа на адвокатский запрос. Только в 2016 году – спустя 15 лет после принятия УПК РФ – появились ст. 6.1 Закона об адвокатуре и Приказ Минюста РФ, определившие порядок направления и сроки рассмотрения адвокатского запроса [9]. Норма об ответственности за ее непредоставление была помещена в рамки ст. 5.39 КоАП РФ [10].

Говоря о законных гарантиях полномочий защитника, в советском уголовном процессе существовала обязанность судьи при разрешении вопроса о назначении судебного заседания рассмотреть и удовлетворить все ходатайства защиты о вызове дополнительных свидетелей и истребовании других доказательств. Подобного рода обязанность надо возложить в первую очередь на следователя, что важно именно на стадии предварительного расследования. Если уж заниматься исключительно доказыванием виновности лица, то надо хотя бы не препятствовать защитной функции.

Очевидно, что записанных в УПК двух строчек п. 2 ч. 1 ст. 53 недостаточно, чтобы обеспечить паритет сторон на стадии предварительного расследования [7]. Учитывая гигантские возможности следователя, говорить о каком-то самостоятельном адвокатском расследовании в целях защиты не представляется возможным. Ни следователь (дознаватель), ни суд не обязаны удовлетворять ходатайства защиты о приобщении документа к материалам дела, о вызове и допросе свидетеля, о назначении экспертизы и т. п. Согласно ч. 3 ст. 15 УПК РФ, суд органом уголовного преследования не является. Это орган судебной власти, который, осуществляя правосудие по уголовным делам, отделен от сторон обвинения и защиты. Суд обязан принимать меры по восстановлению процессуального паритета в случае неисполнения, ненадлежащего исполнения или злоупотребления своим правом какой-либо из сторон.

Нельзя отрицать его право принятия решения об относимости доказательств, но делать это нужно, лишь исследовав их. Если же суд сам собирает и представляет доказательства, или отказывает одной из сторон в удовлетворении абсолютно всех ходатайств, то он, как отмечал Ю.А. Костанов, «становится, простите за каламбур, «на сторону стороны»20. Когда это происходит, то вряд ли суд станет на сторону защиты. «И тогда прощай, объективность, прощай, беспристрастность» [2, с. 90].

Таким образом, на сегодняшний день, в уголовном процессе РФ налицо дисбаланс прав и возможностей обвинения и защиты, и преодоление его требует принятия масштабных мер, начиная с правильного понимания принципа состязательности законодателем, доктриной и практикой, и заканчивая конкретным закреплением в УПК РФ полномочий сторон уголовного процесса так, чтобы это отвечало действительной состязательности. Подобные изменения на данный момент с практической точки зрения и исходя из общественно-политической обстановки в стране, вряд ли возможны. Поэтому считаем необходимым предложить в двух вариантах следующие пути решения обозначенной проблемы:

1. Четко прописать в УПК обязанность следователя (дознавателя) и прокурора собирать и приобщать к делу доказательства, не только вины, но и невиновности подозреваемого (обвиняемого).
2. Расширить сферу применения адвокатского запроса путем допуска адвоката к врачебной, коммерческой и банковской тайнам.
3. Обязать суд первой инстанции удовлетворять все ходатайства защитника об исследовании, приобщении к делу новых и (или) дополнительных доказательств, вызове свидетелей в суд.
4. Обязать суд апелляционной инстанции удовлетворять все ходатайства защиты об исследовании доказательств, как исследованных, так и не исследованных судом первой инстанции.
5. В суде первой инстанции суд, прокурор, и защитник обязаны обращать внимание друг друга на допущенное нарушение прав обеих сторон.

Только факт наличия сторон в деле не есть состязательность, и уж тем более не «equality of arms», а «лишь условие для возможности судебного спора» и активно использовать международный опыт в этом вопросе [1].