Основной мыслью в образовании института юридического лица в системах права различных государств выступает естественная потребность граждан в объединении, соединении имущества, направленном на достижение различных целей, которые не могут быть достигнуты, либо достигнуты с более значительными издержками одним человеком, чем при таком объединении (соединении). Еще одной причиной появления идеи юридического лица, является выделение определенного имущества (имущественного комплекса) для придания ему особого правового режима.
Правовой институт юридического лица представляет собой систему правовых норм, устанавливающих порядок возникновения, реорганизации и ликвидации юридических лиц, определяющих правосубъектность юридических лиц, формы и порядок деятельности их органов, а также особенности правового положения отдельных видов юридических лиц.
Юридическое лицо как субъект гражданского права – это организация, которая имеет обособленное имущество и отвечает им по своим обязательствам, может от своего имени приобретать и осуществлять гражданские права и нести гражданские обязанности (см. ст. 83 ГК КР).
Юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (ч. 2 ст. 2 ГК КР). Данное положение является гарантией обеспечения независимости юридического лица - самостоятельного участника гражданского оборота. Однако в ряде случаев законодатель устанавливает нормы, согласно которым одно формально самостоятельное юридическое лицо приобретает право или получает возможность формировать волю иных формально самостоятельных юридических лиц, фактически зависимых от него по тем или иным основаниям. В гражданском законодательстве для обозначения отношений зависимости между формально самостоятельными юридическими лицами используются такие понятия, как дочернее хозяйственное общество и основное хозяйственное общество (см. ст. 150 ГК КР).
Закон гласит, что юридические лица отвечают по своим обязательствам всем принадлежащим им имуществом. Учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечают по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных законом либо учредительными документами юридического лица (ст. 91 ГК КР). Исходя из данного законодательного положения в статье рассмотрим некоторые случаи отступления от этой правовой нормы.
Сегодня принцип ограниченной ответственности участников по долгам юридического лица является одним из существенных факторов при выборе корпоративной формы организации бизнеса. Однако, такое стремление инвесторов ограничить свои риски лишь суммой внесенного вклада в условиях самофинансирования деятельности юридического лица должно согласовываться с необходимостью защиты интересов кредиторов созданной корпорации [13, 17].
Что такое корпоративная «вуаль», инструменты и случаи снятия корпоративной «вуали» [19, 20]
Все чаще в официальных документах международных организаций, докладах официальных представителей зарубежных стран, научной литературе, посвященной вопросам незаконной деятельности юридических лиц, можно встретить словосочетание «злоупотребление конструкцией юридического лица». Речь идет о том, что вследствие несовершенства законодательных требований недобросовестные лица могут использовать конструкцию юридического лица для достижения своих незаконных целей, например, для вывода активов в преддверии банкротства. В этом случае говорят о необходимости снятия так называемой «корпоративной вуали», что является исключением из принципа ограниченной ответственности учредителей юридического лица [17].
Корпоративная вуаль – это понятие, которое не встречается в законе, но используется в практике. Например, встречается в судебных актах в контексте применения доктрины снятия корпоративной вуали в корпоративных правоотношениях. Понятие «корпоративная вуаль» – это метафора, используемая для образного обозначения концепции самостоятельной правосубъектности корпорации, существующей независимо от своих учредителей (участников) и выступающей в гражданском обороте в качестве самостоятельного субъекта права. Термин «корпоративная вуаль» является не единственным. Для обозначения самостоятельной личности корпорации используются и другие синонимы: «корпоративная форма», «маска», «фасад», «покров» и др. Несмотря на многообразие терминов, используемых для обозначения игнорирования самостоятельной правосубъектности корпорации, термин «снятие корпоративной вуали» является на настоящий момент общепризнанным и наиболее употребляемым.
Доктрина «снятия корпоративной вуали» зародилась в прецедентном праве как исключение из общего правила самостоятельности юридического лица. Родиной доктрины снятия корпоративной вуали «piercing the corporate veil» является Великобритания. Точкой отсчета принято считать дело Salomon v. Salomon & Co. Ltd 1897 г., в котором кредиторы пытались взыскать долги общества с одного из акционеров. Тогда суд отказал в иске, мотивировав свое решение независимостью юридического лица от его учредителей и участников. Это дело установило несколько важных принципов корпоративного права. Во-первых, когда юридическое лицо вступает в правоотношения, то оно делает это от своего имени и в своих интересах, а не как представитель воли учредителей. Во-вторых, установлен принцип имущественной обособленности, согласно которому участники юридического лица не несут ответственности по долгам компании вне пределов их первоначальных капитальных вложений. Следует отметить, что прецедент в последующем повлек за собой различные злоупотребления правом, поскольку появилось множество фиктивных участников экономических отношений для того, чтобы избежать ответственности. Так, в научной юридической литературе и судебной практике началась дискуссия о возможности преодоления имущественной обособленности юридического лица, когда определенное злоупотребление правом приводит к нанесению ущерба кредиторам.
На протяжении XX века позиция судов Англии по вопросу ответственности в корпоративном праве постепенно менялись. Считается, что к середине XX века доктрина достигла своего расцвета и стала признаваться судами, а уже четверть века спустя суды вновь скептически оценили ее. Параллельно с этим доктрина развивалась в ряде европейских стран и США. В сентябре 2014 года в России в рамках поправок в гражданский кодекс данный институт получил свое законодательное развитие. Прокалывание (снятие) корпоративной вуали является частным случаем так называемой проникающей ответственности в корпоративном праве, который позволяет установить ответственность участников по долгам общества, материнской компании по долгам дочерней. Применение рассматриваемой доктрины обычно ограничено случаями недобросовестного поведения или злоупотребления правами. В разных странах данный вид ответственности применяется к разным видам юридических лиц.
Термин «снятие корпоративной вуали» ввел в научный оборот американский ученый М. Уормсер в 1912 году [7], указав, что наиболее общими основаниями для «снятия корпоративной вуали» являются «использование корпоративного субъекта для обмана кредиторов, уклонения от существующего обязательства, обхода закона, достижения или увековечения монополии, защиты мошенничества или преступления».
Снятие корпоративной вуали – это юридико-технологический прием и механизм защиты нарушенных прав и законных интересов кредитора, заключающийся в переложении ответственности за действия, совершенные юридическим лицом, на его аффилированных лиц. Согласно этой концепции, в некоторых случаях ответственность за допущенные организацией нарушения возлагается на лиц, которым она подконтрольна, если компания является «орудием» для их недобросовестной деятельности. В такой ситуации речь идет об отказе от применения принципа независимости имущества организации и ее участников, игнорирования юридической самостоятельности компании и о праве кредиторов распространить ответственность на личное имущество контролирующих ее лиц. Таким образом, эта доктрина направлена на защиту интересов кредиторов юридических лиц от противоправных посягательств руководства.
Другими словами, если лицо осуществляет свою деятельность посредством подконтрольной организации недобросовестно, отвечать за такие действия перед кредиторами будет не только сама организация, но и это лицо своим личным имуществом.
Сам принцип снятия корпоративной вуали заключается в разрушении правовых ограничений, созданных статусом автономного юридического лица. Суды на постсоветском пространстве лишь относительно недавно начали реализовывать такой принцип на деле. Например, отдельные законные основания для снятия корпоративной вуали были закреплены в Гражданском кодексе РФ, предусматривающие субсидиарную ответственность материнской компании в случае банкротства «дочки» по вине основной компании, а также в законе о банкротстве, предусматривающие ответственность лиц, контролирующих банкрота.
Впервые в российском правовом обороте термин «срывание корпоративной вуали» был использован Президиумом ВАС РФ в рамках рассмотрения дела по иску ООО «Олимпия» к АО «Парекс Банк» и АО «Цитаделе Банк». В рамках дела суд установил, что представительства банков, формально являющиеся обособленными подразделениями других юридических лиц, в действительности работали как представительства ответчиков. Следовательно, предпринимательскую деятельность через аффилированных лиц осуществляли именно ответчики. Таким образом, уже в 2012 г. судом была применена доктрина «снятия корпоративной вуали», зародившаяся и широко применяемая в англосаксонских странах с начала 20 века. Но несмотря на то, что, по сути, доктрина была применена при рассмотрении дела, постановление не вводит доктрину в российское право, потому что в нем не сформулированы правила и условия ее применения. Аналогичный термин «протыкание корпоративной вуали» был использован Европейским судом по правам человека при рассмотрении жалобы по делу «Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации» в 2013 г [20]. При рассмотрении материалов по делу «Лисейцева и Маслов против Российской Федерации» в постановлении ЕСПЧ от 09.10.2014 отмечается, что «международное право признает обособленность юридических лиц на национальном уровне, кроме случаев, когда «корпоративная вуаль» является лишь средством или движущей силой для обмана или уклонения» [15].
В каждой стране существует индивидуальный подход к применению доктрины снятия корпоративной вуали. Во Франции применяется привлечение к ответственности материнской компании по обязательствам дочерней, когда это необходимо при неправомерном вмешательстве в управление контролируемого юридического лица и, следовательно, финансовых потерях. В Нидерландах доктрина doorbraak van aansparkelijkheid используется как один из видов деликтной ответственности, а в законодательстве установлена обязанность контролирующего лица соблюдать интересы корпорации и ее кредиторов. В США также распространено широкое применение доктрины, а юридические лица рассматриваются как «alter ego» (суть и назначение доктрины «Alter ego» («альтер-эго») юридического лица (корпорации) сводится к установлению лиц, которые могут оказывать решающее воздействие на органы управления корпорации и ее деятельности, что предполагает установление лиц, имеющих реальные, а не номинальные правомочия по определению деятельности корпорации [12]) своего владельца. В деле Victoria Elevator Co.v. Meriden Grain Co., 282 N. W. 2d 509 (Minn. 1979) суд установил, что ее мажоритарный акционер не разграничил свою собственность физического лица и собственность компании [15]. Таким образом, доктрина корпоративной вуали предполагает возложение ответственности по обязательствам компании на контролирующее ее лицо. Она зародилась в англо-саксонском праве как средство и способ не допустить ущемление прав и законных интересов кредиторов. В России доктрина снятия корпоративной вуали по причине отсутствия «четко выработанной единой теоретической базы» лишь упоминается в судебной практике. Аналогом доктрины в российском праве можно считать привлечение к субсидиарной ответственности контролирующих лиц юридического лица.
В Казахстане ответственность участников юридических лиц предусмотрена в п. 2 ст. 94 ГК, который содержит положение о том, что основная организация, которая по договору с дочерней организацией (либо иным образом) имеет право давать последней обязательные для нее указания, отвечает субсидиарно с дочерней организацией по сделкам, заключенным последней во исполнение таких указаний [11].
Данное положение отвечает основным идеям концепции снятия корпоративной вуали, так как в результате применения такой нормы происходит привлечение участника юридического лица к ответственности перед кредиторами. Однако:
- В качестве участника, которого суд может привлечь к ответственности за долги дочерней организации перед кредиторами, законодатель выделяет только организацию, не учитывая при этом, что возможностью дачи дочерней организации указаний также обладает физическое лицо;
- Необходимо уточнить имеют ли понятия «право давать обязательные указания» и «контроль» (как одно из оснований снятия корпоративной вуали) идентичное значение. Полагаем, что право давать указания означает, что участник, вмешиваясь в деятельность исполнительного органа, совета директоров или наблюдательного совета, других участников, дает им указания по вопросам, которые входят в компетенцию этих лиц. Таким образом, что право давать указания является одной из форм контроля участника;
- Данную норму необходимо дополнить условием о противоправности действий основной компании. Исходя из нынешней редакции нормы можно сделать вывод о том, что основную компанию можно привлечь к ответственности по сделке, совершенной дочерней компании, исходя лишь из двух условий: возможность дачи обязательных указаний и наличие убытков у кредиторов.
В казахстанской судебной практике имеется дело, в котором упоминается о «снятии корпоративной вуали» (дело по иску Шин к ТОО «СК Гермес 2015» и ТОО «Компания АИС-Астана»). Суд посчитал, что доказывание факта аффилированности ответчиков допустимо не только через подтверждение юридической аффилированности, но и фактической. Строго говоря, это не случай снятия корпоративной вуали, а случай отождествления (смешения) субъектов. Отождествление более касается определения надлежащего ответчика, тогда как снятие корпоративной вуали – предъявления прямого требования кредитором компании к участнику компании. Судья, прямо указав на «снятие корпоративной вуали» в решении, по сути дал возможность кредиторам (хотя дело касалась только защиты бывшего работника компании) предъявлять требования к лицам, которые фактически контролируют компанию-должника, не имея формально-юридической связи с этой компанией [11].
В зарубежной научной литературе в качестве наиболее общих оснований, применяемых судами для «снятие корпоративной вуали», выделяют такие факторы как злоупотребление корпоративной формой, доминирование и контроль, недостаточная капитализация, несоблюдение корпоративных формальностей, смешение активов и сфер деятельности, искажение информации (мошенничество или обман). Рассмотрим подробнее некоторые из оснований [9]:
- Злоупотребления корпоративной формой. «Корпоративная вуаль» должна быть снята в том случае, если корпорация используется контролирующими лицами в качестве «фасада», «прикрывающего» неправомерные действия. Данное основание для срыва корпоративных покровов распространено в континентальной системе права и применяется судами со ссылкой на законодательные нормы, запрещающие злоупотребление правом.
- Контроль. Сам по себе контроль не противоправен, законодательство большинства стран не содержит запрета на создание компаний «одного лица» и предпринимательских объединений. Для «снятия корпоративной вуали» контроль должен сочетаться с неправомерными действиями, введением в заблуждение или иными факторами, свидетельствующими о злоупотреблении конструкцией юридического лица.
- Недостаточная капитализация. Под недостаточной капитализацией следует понимать отсутствие необходимых для ведения определенного вида предпринимательской деятельности активов. Недостаточная капитализация возможна как при создании компании, когда учредители заведомо не наделяют вновь созданного участника гражданского оборота имуществом, необходимым для осуществления конкретной деятельности, так и в случае намеренного вывода активов действующей компании контролирующими лицами.
- Смешение активов и сфер деятельности. Смешение активов имеет место в случаях, когда имущество зависимого лица передается контролирующему или наоборот, как правило, безвозмездно и без формально оформления, следствием чего является невозможность «отделить» активы контролирующего лица от активов подконтрольной организации. Смешение сфер деятельности возникает, когда контролер и зависимая компания осуществляют один и тот же вид предпринимательской деятельности, что может ввести в заблуждение кредиторов-контрагентов относительно «личности» второй стороны сделки.
- Искажение информации. Искажение информации (введение в заблуждение) применимо к ситуациям, когда контролирующее лицо использовало корпорацию в качестве «фасада» для введения в заблуждения кредитора (обман) или уклонения от выполнения юридических обязанностей (мошенничество).
Каждый из рассмотренных факторов в отдельности не является безусловным и «достаточным» основанием для «снятия корпоративной вуали», в большинстве случаев, суды применяют их во взаимосвязи. Использование того или иного основания для «срыва корпоративного покрова» тесно связано с юрисдикцией, в которой «вершится» суд, в связи с чем выделение каких-либо общих оснований является весьма условным.
Судебные дела, в которых возникает необходимость «снятия корпоративной вуали», нельзя назвать стандартными. Объединяет их то, что используемые сторонами аргументы сводятся к необходимости доказывания ниже следующих обстоятельств (см.: Adams v. Cape Industries plc. (1990) Ch. 433, Scott J. and C.A. (pet. dis. (1990) 2 W.R.L. 786, H.L.)) [14]:
- «Единая экономическая единица». Презумпция: дочернее предприятие будет действовать в интересах основной (материнской) компании, потому что это является обычной практикой. До тех пор, пока данный факт не опровергнут, материнскую компанию и дочернее предприятие необходимо рассматривать в качестве единой экономической единицы. Принцип «единой экономической единицы» не означает, что все компании, входящие в группу, должны рассматриваться, как одна. Напротив, основополагающим принципом является обособленный правовой характер компаний, входящих в группу. Однако при некоторых обстоятельствах суд может рассматривать их, как единую экономическую единицу.
- «Корпоративная вуаль». Критерием применения доктрины «корпоративной вуали» является ситуация, при которой корпоративная структура является лишь фасадом, за которым скрываются факты. Сложность заключается в определении того, что делает компанию «лишь фасадом». Когда предполагается наличие «фасада», доктрина корпоративной вуали может быть применена в отношении лица, контролирующего компанию, независимо от того, является ли оно физическим лицом или компанией. Важно иметь достаточные материалы и информацию для того, чтобы суд мог решить вопрос о наличии «корпоративного фасада». Суд не правомочен поднять «корпоративную вуаль» компании-ответчика, являющейся членом холдинговой группы только потому, что корпоративная структура была использована в целях возложения ответственности за деятельность группы на другого члена группы, а не на ответчика. При разрешении подобных дел важно понимать, что право использовать корпоративную структуру тем или иным образом присуще корпоративному праву [14].
- «Представительство». Компания может иметь полномочия действовать в качестве представителя материнской компании. Таким образом, если представитель действовал в пределах своих полномочий, как фактических, так и разумно предполагаемых по обстоятельствам, то материнская компания будет связана возникшими в результате таких действий обязательствами. Однако при отсутствии прямо выраженного соглашения сторон о представительстве наличие отношений представительства установить очень сложно.
Таким образом, применение процедуры «снятия корпоративной вуали» можно считать вероятным в трех случаях:
- Когда суд осуществляет толкование закона, договора или документа;
- Когда суд считает, что компания является лишь «корпоративным фасадом», за которым скрываются факты;
- Когда доказано, что компания является представителем (агентом) контролирующих ее лиц или ее участников, независимо от того, являются они физическими или юридическими лицами.
Суд не может поднять «корпоративную вуаль» только потому, что этого требует правосудие. Кроме ситуаций, где суд одновременно использует пункты 1 и 2, суд не может поднять вуаль, исходя только из принципа единой экономической единицы, так как таким образом действует большинство групп компаний. Когда суд осуществляет толкование закона, договора или документа, он может учитывать экономический аспект и рассматривать группу, как единое целое. При этом судьи обладают достаточно широкими полномочиями и не связаны необходимостью доказывать наличие «корпоративного фасада». Трудности возникают в связи с определением корпоративного фасада, поскольку у судей нет никакого руководства в отношении принципов, которыми они должны руководствоваться при решении вопроса, является компания «фасадом» или нет. Мотив может играть здесь большую роль. Компания может являться «фасадом», даже если она изначально регистрировалась без противоправного намерения, потому что значение имеет факт ее использования в качестве «фасада» в определенный момент времени. Еще одним фактором является отсутствие у «компании-фасада» активов, достаточных для ведения самостоятельной деятельности (особенно большое значение он играет в США) [11].
Важное значение имеет юридически корректное оформление отношений между материнскими (основными) и дочерними (зависимыми) компаниями, которое позволяет минимизировать риск «снятия корпоративной вуали» и, соответственно, возложения ответственности за долги дочерней (зависимой) компании на материнскую (основную) компанию.
Не имея четкого законодательного закрепления на постсоветском пространстве, данный правовой институт нашел отражение на уровне судебной практики. «Снятие корпоративной вуали» является средством защиты кредиторов от злоупотреблений со стороны учредителей юридических лиц. В пределах общепринятого предпринимательского риска кредиторы гарантированы имуществом юридического лица, а также дополнительной ответственностью учредителей в случаях, когда она установлена законом или учредительными документами. Если же имущества юридического лица недостаточно, то оно подлежит ликвидации, а требования кредиторов удовлетворяются. В этом и заключается гражданско-правовой смысл конструкции юридического лица, призванного защитить личное имущество учредителей от возможных притязаний кредиторов за результаты деятельности компании.
«Снятие корпоративной вуали» – исключительная мера, которая направлена на пресечение злоупотреблений конструкцией юридического лица его контролирующими лицами и выражается в обязанности таких лиц претерпеть негативные имущественные последствия, чаще всего «корпоративную вуаль» срывают при привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.
Как регулируются положения о корпоративной вуали в Кыргызстане
Предлагаемые изменения в текущем законодательстве КР для создания механизма снятия корпоративной вуали
Касательно применения рассматриваемой доктрины в современной действительности стоит отметить, что современная правовая система как в России, так и в Кыргызстане является относительно молодой и долгое время находилась под влиянием ранее существовавшей советской правовой системы, которая практически не развивала институты частной собственности и рыночных отношений. Применение и развитие указанной доктрины не имело в практике значение, а ее изучение если и имело место, то как реализация метода сравнительного правоведения в рамках только теории права. С провозглашением рыночной экономики потребовался пересмотр ранее существовавших подходов, включающие в себя использование наработок других правовых систем. Указанное актуально стало для появившихся новых отраслей и институтов права, ранее не использовавшихся в советской правовой системе, особенно актуально это стало для корпоративных правоотношений [12].
Практика, к сожалению, показывает, что бизнес в Кыргызстане ведется далеко не всегда честно, и в итоге бенефициары оказываются защищены от кредиторов достаточно крепким «щитом», взять хотя бы так называемые «фирмы-однодневки», которые достаточно просто и недорого создаются, а контроля как при открытии, так и при закрытии такого юридического лица не имеется. Можно привести в качестве примера факты трудно доказуемого преднамеренного банкротства банка, когда владелец банка не является его конечным бенефициаром, и без его привлечения к ответственности удовлетворить требования кредиторов невозможно.
Как показывает опыт других государств, в целях недопущения уничтожения самой концепции индивидуальности юридического лица и института ограничения ответственности, «снятие корпоративной вуали» должно носить исключительный (экстраординарный) характер. При этом суды должны руководствоваться четко сформулированными критериями, в том числе судебной практикой. Таким образом, указанный правовой институт должен и будет применяться не для разрушения ограниченной ответственности, а для недопустимости безграничной безответственности. В такой ситуации доктрина снятия корпоративной вуали имела бы корректирующий эффект, дав возможность кредитору привлечь владельца компании-должника к ответственности [17].
Следует отметить, что в последнее время все чаще в делах о банкротстве встает вопрос о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.
На наш взгляд механизмами «снятия корпоративной вуали» в праве Кыргызстана могут и должны быть:
- ответственность основного общества по обязательствам дочернего, которая включает в себя солидарную ответственность основного общества по сделкам дочернего, заключенным во исполнение указаний основного общества и субсидиарную ответственность основного общества за доведения до банкротства дочернего (часть 2 150 ГК КР);
- ответственность контролирующих должника лиц при банкротстве;
- ответственность фактических руководителей за убытки, причиненные неразумными и недобросовестными действиями юридическому лицу.
В законодательстве Кыргызстана на сегодняшний день не существует прямого регламентирования применения доктрины «снятия корпоративной вуали». Гражданское законодательство КР содержит некоторые элементы механизма, которые, с определенной долей условности, можно отнести к процедуре снятия корпоративной вуали:
- основанием для применения этой ответственности теоретически может быть признана статья 9 ГК КР, предусматривающая недопустимость злоупотребления правом граждан и юридических лиц;
- положения статьи 150 ГК КР, регламентирующие солидарную и субсидиарную ответственность (Исходя из определений и характеристик главное отличие солидарной ответственности от субсидиарной выражается в порядке предъявления кредитором требований об исполнении обязательства (о привлечении к ответственности). При солидарной ответственности кредитор вправе привлечь к ответственности любого из солидарных должников и в любом объеме в пределах общего размера убытков или вреда. При субсидиарной ответственности другое лицо привлекается к ответственности дополнительно, после должника. Кроме того, кредитор не вправе требовать удовлетворения своего требования к основному должнику от лица, несущего субсидиарную ответственность, если это требование может быть удовлетворено путем зачета встречного требования к основному должнику либо бесспорного взыскания средств с основного должника – прим. автора).
- статья 104 ГК КР, регламентирующая порядок обращения взыскания на имущество, принадлежащее юридическому лицу, после его ликвидации и ответственность акционеров (участников), руководителей и недобросовестных владельцев имущества.
Рис. 1
Основания и порядок привлечения к солидарной ответственности основного общества по сделкам дочернего общества.
Рис. 2
Основания и порядок привлечения к субсидиарной ответственности основного общества по долгам дочернего, находящегося в состоянии банкротства.
Рис. 3
Стоит отметить, что для правовой системы Кыргызстана, официально не признающей судебного прецедента в качестве источника права, важным является закрепление доктрины «снятия корпоративной вуали» (проникающей ответственности) непосредственно в рамках законодательства.
В целях усиления и повышения эффективности гражданско-правовой ответственности считаем возможным рекомендовать внесение следующих изменений в законодательство:
1. Необходимо введение солидарной ответственности лиц, составляющих орган юридического лица (статья 88 ГК КР);
2. Возможность «снятия корпоративных покровов» (статье 91 ГК КР) независимо от наступления несостоятельности юридического лица.
Предлагается распространить субсидиарную ответственность не только в отношении учредителей и участников юридического лица, но и за счет выгодоприобретателей и иных лиц, имеющих возможность определять решения о совершении сделок, принимаемые юридическим лицом, что в конечном счете позволяло бы устанавливать проникающую ответственность и в конечном итоге закрепляло бы возможность использования доктрины «снятия корпоративной вуали» вплоть до субсидиарной ответственности конечных бенефициаров.
3. В круг отношений, регулируемых гражданским законодательством и определяющих его предмет (статья 1 ГК КР), следует включить корпоративные отношения. Этим, в известной мере условным, названием охватывается уже достаточно четко обособившаяся группа интенсивно развивающихся отношений по созданию юридических лиц корпоративного типа, участию в них и связанным с таким участием обязательствам. Определение корпоративных отношений в качестве особого предмета гражданско-правового регулирования будет способствовать выявлению стабильных закономерностей их регулирования, т. е. соответствующие обязательственные отношения между учредителями (участниками) и корпорацией. Нормы, регулирующие корпоративные отношения, могут также применяться на субсидиарной основе и к юридическим лицам некорпоративного типа, если иное не вытекает из существа таких отношений.
4. В современном гражданском праве особое значение для его эффективного и единообразного применения приобретают принципы, на которых основана система гражданского права. В ГК отсутствует указание на такой общий принцип гражданского права как добросовестность. Встречающиеся в ГК указания на добросовестность поведения субъектов отдельных правоотношений недостаточны для эффективного правового регулирования. Принцип добросовестности должен распространяться на действия (поведение) участников оборота при: а) установлении прав и обязанностей (ведение переговоров о заключении договоров и т. д.); б) приобретении прав и обязанностей; в) осуществлении прав и исполнении обязанностей; г) защите прав. Принципу добросовестности должна подчиняться и оценка содержания прав и обязанностей сторон.
Четкой формулировки понятиям «корпоративная вуаль» и «снятие корпоративной вуали» в отечественном законодательстве пока, к сожалению, нет, но будем надеяться, что доктрина обретет в судебной практике «нужные формы» с опорой на зарубежный опыт и применительно к действительности, и начнет шире использоваться для защиты прав лиц различных организационно-правовых форм и пресечения попыток и фактов мошенничества, обмана и введения в заблуждение кредиторов со стороны контролирующих лиц и «теневых» выгодоприобретателей. Доктрина в случае ее широкого признания в Кыргызстане сможет внести свой вклад в построение честного бизнеса, однако для ее эффективного применения однозначно потребуется дальнейшее развитие гражданского законодательства в данном направлении. Важно понимать, что применение данной доктрины не может быть произвольным, иначе возможность и целесообразность существования самой конструкции юридического лица как самостоятельного субъекта может оказаться под угрозой. Доктрина «снятия правовой вуали» пойдет на пользу как хороший способ противостояния злоупотреблениям в корпоративных отношениях.
