Проблемы правового регулирования института исковой давности связаны с рядом факторов, основным из которых, по нашему мнению, является не достаточность, сжатость его регулирования в нормах гражданского законодательства. В рассмотренных нами ранее вопросах данной работы, нами отмечалось, что в судебной практике до сих пор существуют сложности в определении начала течения срока исковой давности. Основанием такой ситуации является тот факт, что сроки давности в судебных спорах применяются к разным видам гражданско-правовых отношений, а Пленум ВС РФ по вопросам течения срока исковой давности не дает достаточных разъяснений. Одним из таких вопросов является применение срока исковой давности к дополнительным требованиям.
Законодатель указывает, что с истечением исковой давности к основному требованию считается, что исковая давность истекла и к дополнительному требованию. При учете определенного в статье 207 а.1 ГК РФ, остается вопрос, все ли средства обеспечения, дополнительные соглашения подпадают под действие данной статьи.
Так, законодательством установлена самостоятельность банковской гарантии. Иск бенефициара к банку-гаранту, отказавшемуся удовлетворить своевременно предъявленное требование о платеже по независимой гарантии, может быть заявлен в пределах общего срока исковой давности, предусмотренного ст. 196 ГК РФ [2]. Суд не вправе отказать в удовлетворении иска в связи с его подачей после прекращения срока действия гарантии (сославшись на пп. 2 п. 1 ст. 378 ГК РФ и по аналогии закона на нормы о поручительстве – п. 6 ст. 367 ГК РФ).
Не являются дополнительными относительно основных и регрессные требования. Хотя возникновение последних и обусловленное существованием первых, специальная норма устанавливает момент такого возникновения: по регрессным требованиям исковая давность начинается со дня выполнения основного обязательства. Следовательно, регрессные требования нельзя квалифицировать как дополнительные, это самостоятельное право лица, возникающего из выполненной им обязанности, само возникновение которой было вызвано ненадлежащими действиями другого субъекта [8].
Лицо, исполнившее то или иное обязательство в пользу другого лица, в случае обращения с регрессным требованием к должнику вправе заявить соответствующее требование в суд в пределах срока исковой давности, начавшего течь не с момента нарушения его права, а с момента исполнения им обязательства в пользу другого лица. При этом, не учитывается факт того, что исполнить основные обязательства возможно за пределами исковой давности, добровольно.
Таким образом, право требования на исполнение регрессных требований растягивается по времени на неопределенный срок. Рассмотрим также проблемы института исковой давности в соотношении с зарубежной правовой доктриной.
Поскольку продолжительность существования дополнительного притязания связана со сроком основного требования, прерывание или остановка последнего имеет значение для вычисления конечного срока дополнительного требования. В то же время имеет право на жизнь ситуация, когда должник совершает действия по признанию основного долга, однако он этого не делает в отношении дополнительной обязанности. Такое действие прерывает давность по основным требованиям, а для дополнительных, не прерывая их давность, имеет лишь то значение, что определяет конечный срок существования основного притязания. Следовательно, дополнительное исковое требование может закончиться до окончания срока существования основной, или, если ее срок превышает время существования основного требования (в том числе с учетом прерывания и тому подобное), будет считаться такой, что кончилась на момент истечения последнего. Зато в другой ситуации, когда частичным исполнением признается долг по дополнительным требованиям (уплачивается часть неустойки), а давность по требованиям по основному долгу не прерывается, в определенной степени теряется тот юридический смысл, который закладывался законодателем.
Восстановление давности по дополнительным требованиям происходит не автоматически после восстановления давностного срока по основному требованию, а только после принятия судом соответствующего решения относительно именно этого срока давности. Если же уважительное обстоятельство повлияло вообще на возможность кредитора обратиться в суд, то вполне справедливо, что восстановление исковой давности по основным требованиям означает такое же следствие для дополнительных. Поэтому, когда суд при уважительности причин пропуска давностного срока защищает, скажем, право на получение просроченного денежного платежа, он должен также взыскать и пеню за невыполнение данного обязанности (конечно, если она предусмотрена, и, если такое требование оформлено исковым притязанием).
Российское законодательство не содержит специальных положений о сроках давности по искам о возмещении скрытого ущерба. Однако в Гражданском кодексе Российской Федерации указано, что срок давности не может превышать 10 лет, за исключением случаев, когда более длительный срок давности прямо установлен законом, со дня нарушения прав человека [2]. Исходя из этого, срок исковой давности для требований о возмещении скрытого ущерба должен быть в пределах общего или особого срока (в зависимости от типа претензии) со дня, когда лицу стало или должно было стать известно о нарушении своего права, и до надлежащего ответчика по претензии, но срок давности не может превышать 10 лет со дня нарушения прав человека.
В соответствии с английским законодательством в разделе 14A Закона об ограничении 1980 г. излагается позиция в отношении скрытого ущерба в исках о небрежности. Иски должны быть предъявлены в течение 15 лет с даты нарушения ответчиком своих обязанностей (Раздел 14B), чтобы обеспечить справедливую точку отсчета для потенциальных ответчиков.
Раздел 14A гласит, что заявитель должен знать:
- существенные факты, относящиеся к ущербу – факты, которые: побудили бы разумное лицо, которому был причинен такой ущерб, считать его достаточно серьезным, чтобы оправдать возбуждение им дела о возмещении ущерба против ответчика, который не оспаривал ответственность и смог удовлетворить судебное решение (Раздел 14А (7));
- другие факты, относящиеся к текущему иску, которые включают личность ответчика и осведомленность о том, что ущерб был полностью или частично отнесен на счет действия или бездействия, которое предположительно было небрежным (Раздел 14A (8)).
Проблемы, связанные с применением Раздела 14A в основном сосредоточены на том, обладает ли истец необходимыми знаниями для подачи иска и может ли и должен ли был быть подан раньше. Показательным является дело касающееся иска, предъявленного к Банку Шотландии.
В 2008 году заявители приобрели три процентных свопа у Банка Шотландии в три разные даты. Когда в 2009 году процентные ставки упали, заявителям пришлось выплатить банку значительные суммы. Они якобы обнаружили в ноябре 2015 года, что банк выполнил некоторые прогнозы условных обязательств по наихудшему сценарию потенциальных убытков истцов до того, как была совершена покупка. Банк не поделился этими прогнозами с истцами.
Заявители утверждали, что, вообще не поделившись прогнозами, банк представил недостоверные описания рисков, связанных со свопами, и поэтому проявил халатность. Истцы утверждали, что отсчет времени истечения срока должен начаться с ноября 2015 года, когда были обнаружены прогнозы (т. к. у них не было необходимых «знаний», необходимых для подачи иска, пока они не узнали характер банкротства банка) [11].
Суд установил, что банк несет ответственность за информирование истцов об их потенциальной ответственности при продаже свопов, и что один из способов (но не единственный) сделать это - поделиться своими прогнозами. Однако суд установил, что, когда свопы принесли убытки в 2009 году, в результате чего истцы были вынуждены выплатить значительные суммы банку, они знали, что в тот момент они могли не получить должного уведомления от банка. Не имело значения, что заявители на тот момент не знали прогнозов. Таким образом, трехлетний период начался в 2009 году и истек к моменту подачи иска. Срок давности по иску истек.
Таким образом, раздел 14A не продлевает срок исковой давности до тех пор, пока не будет выявлено каждое нарушение, и истец не может отложить дату «осведомленности» в соответствии с разделом 14A Закона об ограничениях, выбрав, на какое нарушение обязанностей он полагается.
Рассматривая российскую практику, отметим, что проблемы, связанные с институтом исковой давности, касаются разных ее элементов. Как нами было показано в первом параграфе данной главы, нет однозначной трактовки судов уважительности пропуска сроков исковой давности [6].
Не разъяснение судом участникам дела права возражать о пропуске срока исковой давности может ввести ответчика и истца в заблуждение относительно их прав. Это, в свою очередь, противоречит природе суда как органа власти, призванного защищать права и законные интересы граждан. Поэтому, считаем, что законодательно необходимо обязать судебные инстанции разъяснять сторонам возможность возражать о давности в качестве отдельного процессуального правомочия, которое учитывает специальный характер указанного возражения. Если такую обязанность суд не исполнит, то в апелляционном порядке нельзя будет ссылаться на то, что стороны не заявили о применении срока исковой давности.
О. В. Гутников справедливо замечает, что при определении понятия недействительности сделки важно разграничивать понятие сделки как юридического факта и сделки как правоотношение. Он отмечает, что недействительностью является отрицание правом юридических последствий сделки (волеизъявления), которые при нормальных условиях имели бы возможность наступить.
Понятие ничтожных и оспоримых сделок существовали еще в римском праве. Цивилисты подходили по-разному к этому распределению. Как известно, о разделении недействительных сделок на ничтожные и оспоримые говорил Н. В. Рабинович, отмечая, что в одних случаях сделка недействительна по ее природе и суд обязан признать ее таковой, а в других сделка может быть признана недействительной только в условиях возникновения противоречий по поводу ее недействительности.
Позиция И. Б. Новицкого заключалась в том, что государство выделяет в одну группу более важные случаи, когда сделка невозможна, поскольку вредит интересам государства – совершенная сделка направлена на причинение вреда государству; сделка признается недействительной независимо от инициативы участников, в других случаях сделка менее вредна для интересов общества – например, сделка совершена под влиянием угроз, в последнем случае сделка признается недействительной только в случае обращения с заявлением участника сделки, представителя или соответствующего государственного органа [5].
Существует другой подход к разделению недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, в основе которого лежит не значимость или характер интересов, а особенности самой сделки. Только специфика или основания недействительности сделки могут отнести ее к группе ничтожных или оспоримых. Такой критерий определяет необходимость различать степень недействительности сделок. Соответственно различают сделки: абсолютно недействительные и относительно недействительные.
Ничтожность сделок, по мнению современных авторов, или их абсолютная недействительность, может быть признана тогда, когда контрагенты совершают такие действия, облекая их в форму сделки, которые противоправны настолько, что не порождают юридических последствий. Это выражается в том, что законодатель как бы подразумевает такие действия не существовавшими. Это констатируется судом, не требует опровержения. Сделки же, в которых совершаются действия, которые могут в судебном порядке быть либо опровергнуты, либо быть признаны законными, относятся к разряду оспоримых.
Для того чтобы определить момент недействительности, нужно определить момент заключения сделки. Поэтому, здесь возможны три варианта:
- соглашение является заключенным с момента получения лицом, предложившим заключить соглашение, ответа о принятии этого предложения или совершении действия в соответствии с указанными в предложении условиями. Соответственно, с момента принятия предложения (совершения действия, что свидетельствует о принятии) соглашение будет считаться недействительным;
- соглашение является заключенным с момента нотариального удостоверения или нотариального удостоверения и государственной регистрации. Поэтому оно будет считаться недействительным с момента его нотариального удостоверения или государственной регистрации (если нужно и то и другое);
- соглашение является заключенным с момента передачи имущества или совершения определенного действия.
Рассматривая проблемы института исковой давности, нельзя не обратиться и к событиям последних нескольких лет, а именно, изменением жизни многих граждан нашей страны, связанной с пандемией.
В нашем государстве подзаконными актами – Указами Президента РФ был введен специальный режим, ограничивающий свободу передвижения, и другие права граждан.
Санитарно-эпидемиологический режим, ни в законодательстве, ни в научной литературе не определяется. Рассматривая данную категорию в свете общей темы данной работы, отметим, что, во-первых, основанием его введения является угроза распространения инфекции, наличие ситуации пандемии. Во-вторых, данный режим относится к ограничительным режимам, который ограничивает права граждан, но имеет целью защиты их здоровья, создания ситуации, при которой распространение заболевания снижается, а органами власти могут применяться дополнительные меры по купированию очагов и изоляции зараженных лиц.
Непосредственно санитарно-эпидемиологический режим связан с такими сферами жизнедеятельности как работа санитарных служб, здравоохранения. Однако ввиду того, что ограничения, касаются разных сфер жизнедеятельности, соответственно они распространяются на хозяйственную деятельность юридических лиц, ограничения свободы передвижения граждан, необходимостью решения вопросов социальной поддержки населения, дополнительного финансирования системы здравоохранения, решения вопросов гражданско-правового характера.
Следует отметить, что ввиду того то данный режим не нашел в законе должного правового регулирования, многие из вышеперечисленных сфер не были отрегулированы должным образом, а разъяснения по вопросам гражданско-правовых отношений ввиду ограничения работы граждан и юридических лиц, закрытия границ и т.д. были даны высшей судебной инстанцией.
Необходимо отметить также, что подать исковое заявление в условиях ограничительных мер действительно было затруднительно: с 19 марта по 19 апреля 2020 года суды ограничили личный прием граждан, на некоторый срок почтовые отделения были закрыты. Но нельзя сказать, что принятые в стране меры полностью лишили бизнес возможности отправки искового заявления, поскольку подать иск можно было через сервис «Мой арбитр». Некоторые суды отказывали в заявлении стороны о пропуске исковой давности, а также признавали сложившиеся в 2020 году ограничения обстоятельствами непреодолимой силы. Например, по иску государственного казенного учреждения к коммерческой организации арбитражный суд указал, что меры, принятые в Москве, а именно ограничение работы судов, почтовых отделений, действительно стали препятствием для предъявления иска. И напротив, в решении другого суда арбитры не признали переход на дистанционную работу в качестве обстоятельства непреодолимой силы и отказали в констатации приостановления срока исковой давности в течение нерабочих дней, объявленных Указом Президента [13].
Отметим, что значимость института исковой давности, многочисленность споров по составляющим ее элементам, а также разные позиции судов по рядку важных вопросов, свидетельствуют о необходимости кардинального пересмотра правового регулирования данного института, как на уровне гражданского законодательства, так и на уровне разъяснений высших судебных инстанций.
