В ХХ веке российское государство пережило период насаждаемого властью атеизма. Религиозные организации традиционного толка, к которым относятся христианство (в первую очередь, православного толка), ислам, буддизм находились на периферии общественной жизни, а активное участие в религиозной жизни не поощрялось государством и, следовательно, маргинализировалось.
Как результат такого положения вещей, после краха советского государства, коммунистической идеологии и государственного атеизма в современной России интерес граждан к религии стал проявляться более активно. Но вместе с тем, наряду с расцветом традиционных религиозных направлений появилось множество религиозных организаций иного спектра, среди которых и те, целью которых являлось не духовное просветление приверженцев, а удовлетворение интересов религиозных лидеров, мотивы которых могут быть разнообразны и включают жажду власти над бесправной паствой, удовлетворение сексуальных интересов, а также, как правило, банальную корысть. Особую опасность представляют деструктивные религиозные течения и культы, где главенствующие идеи носят явно антигосударственный, антиобщественный характер, противопоставляются идеям традиционных религий, а цели являются экстремистскими или, как крайнее проявление ‒ террористическими.
В таких организациях рядовые адепты подвергаются идеологической обработке, в результате чего, всецело подчинены лидеру и его окружению. Будучи обработанными таким образом, граждане зачастую теряют социальные связи, в том числе с близкими родственниками, отдают религиозной организации сбережения, материальные ценности и недвижимость, вовлекаются в вербовку новых членов. Как отмечалось, особую опасность представляют такие деструктивные религиозные течения, которые ставят своими целями агрессивную борьбу с иными религиозными течениями, государственными институтами, существующим общественным укладом. В отдельных случаях подобная деятельность вовлекает адептов религиозного культа в совершение преступлений экстремистской и террористической направленности, а также приводит к суициду, включая массовые самоубийства. Подобные религиозные организации представляют наибольшую общественную опасность. При этом формально все происходит на добровольных началах, участники не считают себя жертвами преступной деятельности, а страдают по большей части их близкие и общество в целом.
Подобные организации принято именовать «сектами», а их участников «сектантами». В правовом поле данные термины отсутствуют, но в отдельных исследованиях предприняты попытки ввести понятие «секты» в оборот. Так, И.Б. Воробьёва предлагает понимать секту как «объединение лиц, отделившееся от какого-либо вероучения либо возникшее на основе принятия самостоятельной доктрины или религиозно-мистического опыта отдельной личности; использующее совокупность специфических вероучительных представлений и культовой практики в качестве инструмента воздействия на людей; как правило, осуществляющее свою деятельность в противостоянии основным религиозным традициям страны» [5].
В действующем правовом поле присутствуют термины «идеология насилия», «радикализм», «экстремистская идеология», которые введены Стратегией противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года [3] и охватывают широкий спектр деструктивных общественных явлений, в числе которых и экстремальные проявления деятельности религиозных объединений. На сегодняшний день, согласно ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» [2] в число запрещенных общественных объединений и религиозных организаций [4] попало по подсчетам автора 423 организации религиозного характера. Большая их часть ‒ это региональные представительства «Свидетелей Иеговы». Следует предположить, что значительное количество организаций деструктивного толка, будучи запрещенными, продолжают свою деятельность под иными наименованиями, а другие еще не попали в поле зрения правоохранительных органов и маскируют свою деятельность под легальную. Так, например, Церковь Сайентологии регулярно открывает под новыми наименованиями различные предприятия по оказанию консультационных услуг, проведению обучающих курсов [6], формально находящиеся в правовом поле, наделе занимающиеся вербовкой новых адептов.
Подводя промежуточный итог можно провести обобщенную классификацию деструктивных религиозных объединений. Наиболее общим образом их можно разделить относительно цели, преследуемой руководством таких организаций, на две большие группы.
I. В первом случае главенствующий мотив в широком смысле корыстный, деятельность организации направлена на удовлетворение потребностей руководства (зачастую одного человека ‒ лидера). Такие организации, безусловно, опасны для общества, но вред, который они причиняют, направлен на конкретную группу лиц ‒ это сами адепты, их родственники и близкие.
Административное законодательство Российской Федерации позволяет квалифицировать деятельность таких объединений по нескольким статьям: ст. 5.26 КоАП РФ «Нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях»; ст.20.3.1 КоАП РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»; ст. 20.28 КоАП РФ «Организация деятельности общественного или религиозного объединения, в отношении которого принято решение о приостановлении его деятельности».
В уголовно-правовом поле подобные деструктивные объединения могут подпадать под действие ст. 239 УК РФ «Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан», если их деятельность содержит признаки такого преступления (насилие над гражданами, вред их здоровью).
II. Во втором случае главенствующий мотив носит экстремистский характер, деятельность организации направлена на подрыв устоев всего государственно-общественного устройства. К этой категории следует отнести большое количество организаций радикально исламского толка. В этом случае корыстные мотивы «верхушки» деструктивного течения также могут иметь место и удовлетворяться путем перераспределения зарубежного финансирования и сборов, поступающих от местных ячеек.
В современном уголовно-правовом поле Российской Федерации существует целый ряд «экстремистских» и «террористических» статей, под которые может подпадать деятельность деструктивных религиозных объединений: ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»; ст. 282.1 УК РФ «Организация экстремистского сообщества»; ст. 282.2 УК РФ «Организация деятельности экстремистской организации»; ст. 205.1 УК РФ «Содействие террористической деятельности»; ст. 205.2 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»; ст. 205.4 УК РФ «Организация террористического сообщества и участие в нем».
Таким образом, правовое поле для противодействия деструктивным религиозным течениям и «сектам» в Российской Федерации выстроено. Проблемы заключаются в том, что: деятельность последних часто законспирирована; адепты участвуют в организациях добровольно и, как правило, не склонны к сотрудничеству с правоохранительными органами; в публичном поле участники организаций не склонны распространять призывы и лозунги, подпадающие под действие административного и уголовного закона.
Следовательно, основным направлением противодействия рассматриваемым деструктивным объединениям выступает оперативно-розыскная деятельность, направленная на документирование преступных проявлений.
В первую очередь, в случае законспирированного характера разрабатываемой религиозной организации, следует сосредоточить усилия на внешних проявлениях последней в легальном поле. Руководство деструктивной организации неизбежно ведет финансово-хозяйственную деятельность. Нарушения законодательства в данной области могут стать первичным поводом к возбуждению уголовного дела и дать возможность следствию проводить допросы участников, что в свою очередь позволит получить и новую или реализовать имеющуюся оперативно-значимую информацию, относящуюся к основной деятельности разрабатываемой организации и возбудить новые дела. В крайнем случае, деятельность вредного для общества и государства объединения будет парализована или приостановлена, раскроется полный или примерный состав его участников, источников финансирования, способах осуществления противоправной деятельности. Подобный пример приводится в работе Серых А.Б., Попова С.В., Полякова А.В. относительно незаконно предоставляемых отделением «Церкви Сайентологии» образовательных услуг [6, с.60].
Другой комплекс оперативно-розыскных мероприятий должен быть направлен на максимально полный сбор информации о деятельности разрабатываемой организации в сети Интернет. В социальных сетях, иногда в общем доступе, могут сохраниться информационные сообщения участников организации, связанные с незаконными призывами экстремистского толка, нарушением законодательства о запрещенных организациях и иностранных агентах, следами вовлечения и вербовки новых участников, упоминанием о местах сбора участников и деталях незаконной деятельности. Так, в работе Новикова А.А., Попова С.В. приводится пример успешного проведения оперативно-розыскного мероприятия «получение компьютерной информации», осуществленного подразделением противодействия экстремизму совместно с ФСБ России относительно ячейки запрещенного в России «Исламского Государства». В результате мероприятия были выявлены факты получения участниками объединения инструкций из Сирийской Республики относительно способов конспирации, получения финансирования и т.п. [7, с. 39].
Как отмечают Ю.А. Лапунова и Ю.В. Сергеева «при документировании преступлений экстремисткой направленности, совершаемых в сети Интернет, обоснованно применение всех оперативно-розыскных методов, положительно зарекомендовавших себя при документировании иных видов противоправной деятельности» [8, с. 22].
Безусловно, при должном уровне конспирации и соблюдении осторожности, деструктивное религиозное объединение может не оставлять вышеназванных следов. В таких случаях основными инструментами оперативных подразделений должны выступать такие традиционные оперативно-розыскные мероприятия, как «опрос», «наведение справок», «оперативное внедрение», предусмотренные ст. 6 Федерального закона об оперативно-розыскной деятельности [1], а также право «устанавливать на безвозмездной либо возмездной основе отношения сотрудничества с лицами, изъявившими согласие оказывать содействие на конфиденциальной основе органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность», предусмотренное ч.2 ст.15 того же закона.
.png&w=640&q=75)
