1917 год направил ход исторического развития России в новое русло – в результате свержения монархии была установлена республика и поставлена задача на переход к новому общественному и экономический строю – коммунизму. Этот год в истории России стал переломным и значимым не только в плане грандиозных событий, происходивших в стране, но и в том, что на авансцене партии большевиков появился новый влиятельный игрок – Иосиф Виссарионович Джугашвили, более известный как Сталин. Начало 1920-х годов характеризуется нестабильной политической обстановкой, усугублявшаяся негласной борьбой за власть в рядах партийных деятелей, усилившейся после смерти В.И. Ленина. Из среды руководителей партии среди прочих членов ЦК особо выделялись Троцкий, Каменев, Зиновьев и Бухарин. Однако, победу в этой «битве» неожиданно для всех одержал Сталин, который с 1922 года занимал должность генерального секретаря ЦК РКП(б). В конце 1922 года Ленин написал свое знаменитое «Письмо к съезду», в котором советовал предпринять ряд перемен в отношении политического строя и дал оценку некоторым членам партии, в том числе и Сталину. По его мнению, Сталин «сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть» и что он «слишком груб, и этот недостаток…становится нетерпимым в должности генсека» [4]. Ленин в своем письме предлагает сместить Сталина и назначить на эту должность другого человека. После оглашения письма Н.К. Крупской в 1924 году Сталин заявил об отставке. Однако он нашел поддержку в кругу своих сторонников, один из которых, нарком земледелия А.П. Смирнов, сказал: «Ничего, нас грубостью не испугаешь, вся наша партия грубая, пролетарская» [16]. Так и начался путь становления единоличного вождя партии и советского народа. Позже Лев Троцкий, подчеркивая его контрреволюционный характер, назвал приход Сталина к власти «русским термидором» [17], а историк и мыслитель Георгий Федотов сравнил установившийся режим с бонапартизмом [19, с. 85].
Тоталитарный режим, установившийся в период правления Сталина, вошел в историю как «сталинизм». Сталинизм – политический режим в СССР, действовавший с конца 1920-х годов до 1953-го, характеризующийся культом личности Сталина, наличием сильной однопартийной и пропагандистской системы, а также карательно-репрессивных мер. В попытках объективной оценки данного периода возникают некоторые сложности, связанные с противоречивостью событий, происходивших в то время, что и стало причиной появления двух противоборствующих лагерей. Для сторонников режима основными доводами являются победа СССР в Великой Отечественной войне, бурный экономический рост и успешная внешняя политика. Их оппоненты в качестве доказательств отмечали тотальный контроль над всеми сферами жизни общества, контрольно-охранительную деятельность НКВД, «Большой террор» и лагеря ГУЛАГа. Что же стало причиной подобных репрессивных практик? Как получилось, что, несмотря на страшные 1930-е годы, советский народ шел воевать с немецко-фашистскими захватчиками под лозунгами «За Сталина!»?
Еще в 1894 году Л.Н. Толстой, под впечатлением от происходивших во Франции событий в результате подписания франко-русского соглашения о союзе 1893 года, написал статью «Христианство и патриотизм». В ней он выразил свое мнение относительно правительств обеих стран и беспокойство по поводу их народов. Л. Толстой высказал убеждение, что патриотизм подобен рабству и что он призван заставлять народы враждовать между собой: «Правительства уверяют народы, что они находятся в опасности от нападения других народов и от внутренних врагов и что единственное средство спасения от этой опасности состоит в рабском повиновении народов правительствам. Так это с полной очевидностью видно во время революций и диктатур и так это происходит всегда и везде, где есть власть. Всякое правительство объясняет свое существование и оправдывает все свои насилия тем, что если бы его не было, то было бы хуже» [15]. Данное высказывание очень точно характеризует психологию советской идеологии сталинской эпохи.
По мнению историка Франсуа-Ксавье Нерара, слепое подчинение и неукоснительное следование за своим правителем у русского народа в крови, безусловная любовь к монарху закреплена в сознании и является частью его менталитета до сих пор. В качестве доказательства он использует феномен доносительства как способ взаимодействия между правительством и народом и приводит в пример родословную доносительства, начиная от челобитного приказа XVI-XVII веков и заканчивая созданием структурных организаций по контролированию за собственным народом в Советском Союзе в период сталинизма. Ф.-К. Нерар пришел к выводу, что советское общество, разоблачая и донося на тех, кого считали врагом государства и народа, признавало систему и поддерживало существовавшие структуры и режим [8].
Обожали не сталинизм, а личность Сталина. Культ Сталина был обусловлен тем, что он очень точно мог управлять инструментом власти и тянуть именно за те струны, которые создавали бы правильное и мелодичное звучание. Известна дневниковая запись Марии Сванидзе, супруги брата первой жены Сталина, от 29 апреля 1935 года: «Он как-то сказал об овациях, устраиваемых ему – народу нужен царь, т.е. человек, которому они могут поклоняться и во имя которого жить и работать» [10]. Как тонко заметил Г. Федотов, что «Он [Сталин] хочет быть не вождем партии, а вождем страны» [19, с. 91]. Именно поэтому нельзя говорить, что Сталин был продолжателем заветов Ленина, ведь большевизма уже, по сути, не существовало, оставалось лишь его подобие, и сохранялась видимость, за которую цеплялись, чтобы строить социализм. Автор в социальной опоре сталинского режима видит не крестьян и даже не рабочих, а так называемых «знатных людей», коими являлись приближенные к вождю карьеристы. А именно: новый правящий партийный слой, чекисты, командиры Красной Армии и новые верхи интеллигенции, которые наживались за счет лояльного отношения к правящим кругам [19, с. 95].
Немного иного мнения придерживается историк Л.В. Кульгускина. В статье «Социально-психологический облик поколений «отцов» и «детей» 1930-х гг.» в качестве опоры сталинского режима она привела все социальные слои, включая и крестьян, и рабочих, но с оговоркой, что и тех, и других можно подразделить на категории. Так, например, среди сторонников режима она называет рабочих-ударников и крестьян-активистов, а среди недовольных – раскулаченных, у которых отняли все имущество и коллективизировали все хозяйство, и таких рабочих, положение которых за годы пятилеток и индустриализации не улучшилось, а, возможно, стало даже хуже [3, с. 2-3]. Так, из письма рабочего В.Н. Князева из Тулы к властям можно понять, что рабочие не отождествляли себя с большевиками, но даже ставили себя и большевиков на разные ступени социальной структуры: «Стройка социализма не строится одними большевиками, не надо забывать, что в этой стройке участвуют много миллионов рабочих». Продолжая, он сравнивает рабочий класс с лошадью: «На него возложили соцсоревнование, ударничество, перевыполнение промфинплана и т.д. Он работает 7 часов, не отходя от станка… после сидит на собраниях или же учится… А чем он питается? 150 г солонины-баранины, сварит суп без всякой приправы… Что же получится из такого супа? Одна «баланда»» [11, с. 25].
В среде интеллигенции так же наблюдалась тенденция к неопределенности и двойственности. Так, например, для тех, кто был лояльным к власти, в 1933 году по предложению близкого к Сталину Максима Горького было утверждено строительство писательского городка – поселка Переделкино, в котором впоследствии поселились многие видные литературные деятели. Те, кто был резко против не только в отношении Сталина, но и нового строя вообще, давно покинули страну и свободно выражались о Советском Союзе за ее пределами. Оставшимся в СССР приходилось лавировать между цензурой и неистовым желанием творить. Так, например, известный поэт Осип Мандельштам в 1933 году написал стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны» [5, с. 74], за что сразу же был отправлен в ссылку, а в 1937 году – стихотворение «Ода» [5, с. 112], дискуссии вокруг которого не умолкают до сих пор: действительно ли это ода или же ирония?
Советский Союз привел к рождению нового человека – человека, полностью верного режиму и вождям – служащего в органах государственной безопасности (НКВД). Отбор в эту государственную структуру был очень жестким и требовал от каждого подчиненного самоотверженности и молчаливой преданности. Это можно пронаблюдать в интервью бывшего чекиста, полковника в отставке Ивана Малиновского – личного охранника Лаврентия Берии с 1946 по 1953 годы, в котором он выразил крайне негативное отношение к преемнику Сталина – Хрущеву: «Глупый был человек, недальновидный… К Хрущёву никогда не было такой любви и уважения, вот и завидовал, ревновал. Сталин – настоящая личность, а в его сменщике и развенчивать нечего. Пустышка». А вот о самом Сталине и Берии возникали теплые и светлые воспоминания: «Когда Сталин умер, страна скорбела, сотни тысяч людей мечтали лично с ним проститься… Лично мне ни Сталин, ни Берия ничего плохого не сделали. А хорошее – было» [9].
Особого внимания заслуживают проводники советской идеологии – плакаты и периодическая печать 1930-х годов, кричавшие отовсюду громкими лозунгами и призывами к следованию за режимом. Например, плакат Урбетиса Константина «В день пасхи ни одного прогульщика» [18] 1930 года является прямым доказательством того, как слаженно и чисто работала идеология сталинизма. Принадлежащий кисти С. Игумнова плакат 1937 года «Искореним шпионов и диверсантов, троцкистско-бухаринских агентов фашизма!» [2], требовал от советского человека наблюдательности и бдительности к каждому, кто проявит неосторожность в высказывании или действии по отношению к правительству. В газете «Пионерская правда» от 20 декабря 1937 года была напечатана статья в честь двадцатилетия ВЧК, которая гласила: «На протяжении двадцати лет органы ВЧК-ОГПУ-НКВД под руководством партии ведут непрестанную успешную борьбу с врагами народа, зорко охраняя мирный труд нашей родины. Каждый честный гражданин нашей страны помогает НКВД выявлять врагов народа. Сила НКВД в том, что его поддерживают миллионы» [1, с. 1].
Режим тоталитаризма предусматривал, что на любого, даже совершенно невинного человека, оказавшегося в тюремной камере, моментально навешивался ярлык «врага народа», и неважно, что вина его не была доказана. Решения НКВД являлись неоспоримым фактом чьей-либо виновности. В заметке «К вопросу о психологии культа Сталина» Л.А. Маньковский, профессор философии, арестованный Горьковским НКВД в 1938 году, пытается понять причину не только своего ареста, но и сам феномен «Большого террора», повлекшего за собой массовые беспричинные репрессии и издевательства над заключенными. Автор верил, что НКВД – синоним чести и справедливости, что незаконно осужденные являлись истинными коммунистами, и что ошибочно признанные «врагами народа» в скором времени будут реабилитированы и выпущены на свободу. Однако его мнение изменилось с того момента, когда он, будучи арестованным, прочитал Постановление январского пленума ЦК от 1938 года, где Сталин «обвинил беззаконие и произвол и заявил, что справедливость восторжествует» [7]. Томительные ожидания, слепая вера в советское правосудие и в истинность речей Сталина привели автора к пониманию сущности психологического влияния вождя на массы: «Именно тем и брал Сталин – и вызывал к себе любовь и уважение, – что умел, когда это требовалось, со всей резкостью и категоричностью осуждать совершенные ошибки и намечать перелом к новому» [7]. Парадокс состоит в том, что реабилитированные и выпущенные на волю все равно оставались враждебными к режиму.
По поводу положения рабочих и их отношения к власти свою точку зрения выразил Сталин, выступая на Первом всесоюзном совещании рабочих и работниц 17 ноября 1935 года, когда произнес следующее: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Если бы у нас жилось плохо, неприглядно, то никакого стахановского движения не было бы у нас» [12].
Особый интерес вызывает отчетный доклад Сталина на XVIII съезде партии о работе ЦК от 10 марта 1939 года, в котором он, противопоставляя советское общество капиталистическому, выразился, что «в нем нет больше антагонистических, враждебных классов, эксплуататорские классы ликвидированы, а рабочие, крестьяне и интеллигенция, составляющие советское общество, живут и работают на началах дружественного сотрудничества». Далее он подчеркнул, что советское государство работает на демократических началах, а прошедшие выборы являются тому неоспоримым доказательством: «на выборах в Верховный Совет СССР в декабре 1937 года за блок коммунистов и беспартийных голосовало почти 90 миллионов избирателей, то есть 98,6 процента всех принимавших участие в голосовании, а на выборах в Верховные Советы союзных республик в июне 1938 года за блок коммунистов и беспартийных голосовало 92 миллиона избирателей, то есть 99,4 процента всех принимавших участие в голосовании. Вот где основа прочности советского строя и источник неиссякаемой силы Советской власти» [13]. Подытоживая свою речь о советских гражданах, Сталин выразил надежду, что в случае войны народ встанет на защиту своей Родины назло капиталистическим странам. Следует признать, что Сталин был прав.
В мае 1945 года во всех газетах была напечатана знаменитая речь Сталина во время приема в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии. В своем выступлении Сталин поблагодарил русский народ за то, что до конца верил в правительство и не пошел против него: «Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства…» [14]. Еще в 1935 году Мария Сванидзе писала следующее: «обаяние чистой идейности и делает наших вождей любимыми и чтимыми для широких масс, да и отсутствие классовой отчужденности, как это было раньше, делает их своими «кровь от крови, плоть от плоти» для народа...» [10]. Интересным является тот факт, что в 1937 году ее мужа арестовали, в 1941 году – расстреляли, а ее саму – в 1942-м.
Послевоенный период в СССР характеризуется усилением «сталинизма», который проявился в новом витке репрессий, в составлении череды нескончаемых уголовных дел и ссылок в лагеря. Историки связывают этот факт с развивавшейся тогда у Сталина паранойей, которая стала проявляться после случившегося с ним в 1945 году инфаркта. Вполне возможно, что продолжавшаяся карательная политика прикрывалась ширмой победы СССР в Великой Отечественной войне.
Таким образом, для того, чтобы построить прочный фундамент вокруг своей личности, Сталин использовал все возможные психологические, экономические и политические средства. Культ личности Сталина – результат слаженной работы идеологической машины сталинизма, что доказывает наличие у Сталина сторонников и поклонников, ведь как уже говорилось ранее, советское общество любило самого Сталина. Внешняя привлекательность, особая внутренняя энергетика и необычайно практичный и расчетливый ум были его визитной карточкой, ведь неспроста политические деятели других государств отзывались о нем как о великом и гениальном человеке.
.png&w=640&q=75)
