В первой четверти XVIII века Кавказ оказался в центре внимания правительств трех могущественных держав того времени – Турции, Ирана и России, что значительно осложнило здесь политическую обстановку. Геополитическое положение Кавказа, этого естественного моста между цивилизациями Азии и Европы, предопределило народам, населявшим его, роль активного участника международных отношений и субъекта кавказской политики великих держав.
Действия России на Кавказе, по вполне понятным причинам, оцениваются как в отечественной, так и в зарубежной историографии Востока и Запада весьма различно: – как «военное столкновение с Персией», «военная помощь шахскому Ирану», «своевременное предупреждение турецкого вторжения», решение национальной задачи «обеспечения безопасности юго-восточных рубежей», «колониальное освоение захваченных территорий с целью завоевания Закавказья» и т.д.
России пришлось создавать военно-колониальную администрацию в феодальных владениях современного Дагестана, в прикаспийских провинциях современного Азербайджана и Ирана, содержать экспедиционный контингент – Низовой или Персидский корпус и флот, строить отношения с местной знатью, накапливать опыт различных форм взаимодействия с населением – от карательных экспедиций до приспособления к местным культурно-историческим традициям. Генералы и послы учились вести дипломатическую игру и на практике осознавали и оценивали проблемы Кавказского региона, а офицерам, чиновникам и солдатам приходилось вступать в контакт с чуждым им, говоря языком того времени, «басурманским» миром и укладом жизни местных народов [3].
Северный Кавказ нужен был Турции как опора для ее экспансионистских устремлений и противодействия росту русского влияния на Кавказе. Получив обратно Азов, Турция решила продолжить активную политику на Кавказе. Неудачи, постигшие Петра I в устье Дона и в западной части Кавказа в результате Прусского мира (1711 г.), не ослабили интереса к Кавказу, который определялся не только его геополитическим положением, но и потребностями социально-экономического развития России.
Российское государство в начале XVIII в. в результате кардинальных социально-экономических, политических и культурных сдвигов уже имело все предпосылки превратиться в крупную и мощную державу. Тем не менее, оно все еще уступало передовым западноевропейским странам. Весь ход исторического развития подводил Россию к необходимости существенных преобразований в целях ликвидации ее экономической отсталости. И эта объективная необходимость нашла свое отражение в широких преобразовательных планах русских государственных деятелей и экономистов Петровского периода. Большое значение в деле укрепления экономической мощи страны русское правительство придавало развитию внутренней и внешней торговли. С целью усиления внешних торговых связей предпринимались меры для поиска водных и сухопутных сообщений, заключались торговые соглашения. В свете этой политики огромное значение имело укрепление позиций России на Востоке, чему и служила торговля с прикаспийскими областями Ирана, Азербайджана и Дагестана.
Внешнюю торговлю Петр I рассматривал как один из важнейших источников государственных доходов: таможенные пошлины составляли немалую часть бюджета государства. Подлинное экономическое значение для России Волжско-Каспийский путь приобрел только в XVIII в., благодаря интенсивному развитию русского мореходства на Каспии, связанного с деятельностью Петра I, хорошо понимавшего значение и выгодность этой удобной торговой магистрали, по которой можно было направить всю восточную торговлю в Западную Европу, перехватив огромные доходы от шелкового транзита у Османской империи.
В XVII-XVIII вв. в экономике шелк отчасти напоминал нынешнюю нефть: так войны крупнейших морских держав Франции и Англии вызывали скачек цен на шелк.
Так что именно «на восточной торговле складывались крупные купеческие капиталы, которые впоследствии способствовали промышленному развитию России [4, с. 296]. Московская дипломатия последовательно и целенаправленно стремилась к утверждению своего влияния на народы Северо-Восточного Кавказа. С усилением интереса России к экономическим ресурсам государственных образований Прикаспия и Кавказа и, особенно, торговли с ними, борьба между Ираном и Турцией за торговые пути еще более обострилась, что и обусловило исключительную активность политики Петра I, взявшего курс на укрепление позиций России на Каспии, в Дагестане и Закавказье.
Одной из основных причин Каспийского похода стремление царизма обеспечить нарождавшуюся русскую мануфактурную промышленность сырьем из прикаспийских областей Кавказа и присоединить к России важные для нее в экономическом отношении прикаспийские провинции [1, с. 102, 122]. Еще в 1700 г. Петр I приказал астраханскому воеводе укрепить «дружественные и торговые отношения» с жителями Дагестана, оказывая им возможную помощь и поддержку.
В результате летней кампании 1722 г. русская армия заняла лишь Аграханский полуостров, развилку рек Сулак и Аграхани, где была заложена Кр. Св. Крест, а также г. Дербент. Во время шторма на Каспии погибла русская эскадра и затонул провиант, после чего Петр решил вернуться в Петербург, оставив войска во вновь приобретенных территориях. В следующем, 1723 г., русские войска вновь перешли к активным действиям: развернули строительство Крепости Св. Креста, проводили оборонительные мероприятия в Дербенте и Гиляне, штурмом взяли г. Баку, заняли Сальяны, Решт, укрепляли на занятых территориях свои позиции. После этого похода в течение 15 лет приморская и равнинные части Дагестана входили в состав Российской империи, и это был относительно спокойный и благоприятный период его экономического развития.
Кабинет Петра I разработал ряд мероприятий по ведению планомерной эксплуатации природных богатств Прикаспия, особое внимание уделяя развитию русско-кавказской торговли. Так, в сентябре 1723 г. Сенат издал указ о возобновлении торговли купцам всех восточных стран в Астрахани с условием выплаты обычных пошлин. По указам Сената от 17 и 21 декабря 1723г. дербентские купцы должны были платить пошлины в том же размере, что и русские, т.е. в два раза меньше прежнего. В 1724 г. был издан указ Сената о беспошлинном провозе и свободной продаже вина, табака, всяких хлебных и мясных припасов и скота в Дербенте, кр. Св. Креста и в Баку.
Для того, чтобы усилить позиции русского купечества в международной торговле, Петр I создает на Каспии отечественный торговый флот, лично руководя его строительством, всячески поощряя местных купцов вывозить товары на русских торговых судах [2, с.103].
Народы Дагестана и Западного Прикаспия нуждались в металлах, и, особенно в железе. Идя навстречу им, Сенат 6 ноября 1724 г. издал указ, разрешающий промышленнику Урала – Демидову вывозить в Дербент, Баку и др. железо его заводов, которое являлось «заповедным» товаром, отпуск которого на Восток был ограничен и даже запрещён…[6, с. 295-296].
Дагестан в 20-х годах XVIII в. в планах и целях кавказской политики России обретает одно из ведущих мест. Его природные ресурсы, продукты хозяйственной деятельности населявших его народов, важное стратегическое положение занимали экономические и политические интересы России. Присоединение к России Прикаспия и экономические преобразования Петра I в регионе сыграли большую роль в дальнейшем развитии русско-дагестанского торгово-экономического интегрирования. Решив освободить русскую мануфактурную промышленность от зависимости иностранного сырья, Петр I стремился увеличить производство в Дагестане шелка-сырца, хлопка, шерсти, марены, шафрана, улучшить виноградарство, садоводство, овощеводство, проводились в жизнь конкретные меры по налаживанию и развитию торговли в регионе. Немаловажное значение в расширении торговли придавалось Дербенту.
Дербент в первой половине XVIII в. являлся важным рынком сбыта для продуктов основных районов Дагестана и главным «окном» для экспорта местных товаров. Дербент – не только важнейший партнер и посредник в русско-дагестанской торговле, он – крупнейший феодальный город Восточного Кавказа с обширной местной торговлей [5, с. 164-184].
Большую роль в дальнейшем развитии русско-дагестанского торгово-экономического взаимовлияния, правда, короткое время, играла крепость Святого Креста, построенная русскими на земле шамхала Тарковского Адиль-Гирея. У крепости горские поселенцы, по сообщению И. Гербера, построили себе городок, этнический состав которого был многонационален. Здесь жили выходцы из Дагестана, Кабарды, Чечни, Армении, Грузии. Занимались жители этого городка скотоводством, различного рода промыслами и, что особенно важно для нас, торговлей. Через крепость Святого Креста из России товары поступали в Дагестан, через Дагестан шли транзитом дальше в Закавказье. У крепости торговали скотом, хлебом, рисом, пшеницей и др. Через нее товары из Внутреннего Дагестана включались в международный товарооборот в Прикаспии. Русско-дагестанское интегрирование этого периода, несмотря на политическую нестабильность в регионе, продолжало неуклонно развиваться, что объективно отвечало жизненным интересам как России, так и народов Дагестана.
После смерти Петра I российское правительство отказалось от активной политики на Кавказе, а прикаспийские области были возвращены Ирану. 21 января 1732 г. между Россией и Ираном был заключен договор в Реште, по условиям которого России добровольно отказывалась от прикаспийских областей до устья Куры в пользу Ирана. А 10 марта 1735 г. был заключен Гянжинский договор, по условиям которого города Баку и Дербент с прилегающими областями Россия передавала Ирану.
