Советский период несостоятельности и банкротства: методологические аспекты

Методология любого научного исследования предваряется процедурами организации, объяснения схем построения, использованием необходимых методов, средств и подходов для получения нового знания. Серьезные эволюционные изменения социально-правовой реальности и общественных отношений стимулируют исследователя к изучению исторических особенностей того или иного социально-правового явления [9]. Предметом рассмотрения нашего исследования является институт несостоятельности (банкротства), который претерпевал в истории российского права различные периоды и состояния.

В развитии института несостоятельности (банкротства) можно выделить три содержательных этапа. Первый – «имперский» – связан с зарождением норм о несостоятельности, второй – «советский» – связан с их искоренением, третий – возрождение института банкротства, что можно связать со становлением в России основ рыночных отношений в конце 80-х – начале 90-х годов. Тогда стала необходимость законодательного урегулирования оснований и последствий несостоятельности. В данной научной статье будет сделан акцент на анализе развития института несостоятельности (банкротства) в советский период.

После революции 1917 г. все законодательные акты Российской Империи, «противоречащие декретам ЦИК, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, Рабочего и Крестьянского правительства, а также программам-минимум Российской социал-демократической рабочей партии и партии социалистов-революционеров» [2], прекратили свое действие на территории Российской Республики. Соответственно, необходимо было разработать новую систему нормативных правовых актов, регулирующих отношения, возникающие в ходе несостоятельности, или признать существовавшие нормы соответствующими новым экономическим отношениям и «революционному сознанию» и революционной законности [7]. Тем не менее согласно п. 3 Постановления Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета «О введении в действие Гражданского кодекса РСФСР», никакие споры по гражданским правоотношениям, возникшим до 7 ноября 1917 г., не должны были приниматься к рассмотрению судебными и иными учреждениями республики [4]. Таким образом, дореволюционные нормы гражданского законодательства были признаны не отвечающими новым реалиям. Вплоть до введения в 1921 г. новой экономической политики, в советском законодательстве не упоминается институт несостоятельности (банкротства). После 1921 г. отдельные положения о несостоятельности нашли отражение в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г. (далее – ГК РСФСР).

Нормы, регулирующие несостоятельность, содержатся в статьях, касающихся: 1) договора займа (ст. 219 ГК РСФСР); 2) договора поручения (п. б ст. 260 ГК РСФСР); 3) договора простого товарищества (ст. ст. 289, 294 ГК РСФСР); 4) полного товарищества (ст. ст. 296, 305-311 ГК РСФСР); 5) товарищества на вере (ст. 315 ГК РСФСР); 6) товарищества с ограниченной ответственностью (ст. 319 ГК РСФСР); 7) акционерного общества (ст. 356-365 ГК РСФСР).

Вместе с тем Гражданский Процессуальный Кодекс РСФСР 1923 г. (далее – ГПК РСФСР 1923 г.) не регулировал процедуру объявления несостоятельности, и суды были вынуждены руководствоваться дореволюционными процессуальными нормами, пока Постановлением ВЦИК СССР от 28 ноября 1927 г. ГПК РСФСР 1923 г. не был дополнен главой XXXVII «О несостоятельности частных лиц, физических и юридических». Несостоятельным, в соответствии с данной главой, признавался «должник, прекративший платежи по долгам на сумму свыше трех тысяч рублей или долженствующий прекратить их на означенную сумму по состоянию своих дел, может быть признан несостоятельным, если судом будет установлена неспособность его к полной оплате денежных требований кредиторам» (ст. 318 ГПК РСФСР) [5]. Таким образом, критерием несостоятельности была выбрана невозможность удовлетворения требований кредиторов.

Анализ норм ГПК РСФСР показывает, что неплатежеспособность в СССР не приводила к полному прекращению деятельности должника. Исходя из смысла ст. 351 ГПК РСФСР 1923 г. (с дополнениями от 28 ноября 1927 г.) последствием ликвидации является определение суда о прекращении ликвидации и о восстановлении должника в своих правах, а именно в праве осуществлять экономическую деятельность в соответствии с п. е ст. 327 ГПК РСФСР [5].

Постановлением ВЦИК СССР и СНК СССР от 20 октября 1929 г. ГПК РСФСР был дополнен главой XXXVIII «О несостоятельности государственных предприятий и смешанных акционерных обществ», и главой XXXIX «О несостоятельности кооперативных организаций» [6].

В главах XXXVII – XXXIX ГПК РСФСР урегулирована процедура банкротства, установлены основания признания сделок должника недействительными, закреплен порядок зачета взаимных требований и иные процессуальные механизмы банкротства.

В ГПК РСФСР были закреплены следующие процедуры несостоятельности:

• объявление должника несостоятельным с последующей ликвидацией имущества и назначением ликвидационной комиссии;
• заключение мировой сделки, которое допускалось только в отношении государственных предприятий, смешанных акционерных обществ и кооперативных организаций; при этом такая сделка могла быть заключена в отношении закрытого перечня требований (ст. ст. 383, 433 ГПК РСФСР);
• режим особого управления имуществом должника, возможность введения которого предусматривалась исключительно в отношении частных торговых и промышленных предприятий, сохранение которых связано с интересами государства, при неспособности их к платежу в целях сохранения предприятия и восстановления его дел (ст. 318 ГПК РСФСР) [6].

Согласно нормам гражданского процессуального законодательства, право возбуждения дела об открытии несостоятельности принадлежит кредитору (в соответствии с п .п. а, б ст. 365; п. п. а, б ст. 420 ГПК РСФСР, в отношении государственных предприятий, смешанных акционерных обществ и кооперативных организаций дело могло быть возбуждено по заявлению кредиторов, которые удовлетворяли признакам, установленным законом), должнику (в случае несостоятельности частного физического или юридического лица), ведомству или отделу исполнительного комитета, осуществляющих регулирование отрасли хозяйства, к которой относится предприятие должника, суду (если при производстве взысканий в отношении частного лица обнаружатся признаки несостоятельности, указанные в ст. ст. 317 и 318 ГПК РСФСР), прокурору. Если должником являлось государственное предприятие или смешанное акционерное общество, право на иск принадлежало также учреждению, в ведении которого состоит предприятие в соответствии с его уставом, общему собранию пайщиков (п. в ст. 365). Дело о несостоятельности в отношении такого должника могло быть возбуждено по предложению Совета труда и обороны, Экономического совета РСФСР или исполнительного комитета, при котором состоит арбитражная комиссия, а по делам о несостоятельности кредитных учреждений и кредитно-кооперативных организаций – также по заявлению Народного комиссариата финансов Союза ССР или Народного комиссариата финансов РСФСР (п.п. г, д ст. 365, п. д ст. 420 ГПК РСФСР). Согласно ст. 420, субъектами права на иск о признании несостоятельной кооперативной организации дополнительно являются кооперативный союз, в состав членов которого входит данная организация, или (если организация не входит в кооперативный союз) орган, в котором зарегистрирована организация [6].

После того, как с принятием 11 октября 1931 г. постановления о полном запрете частной торговли на смену нэпу пришла плановая экономика, не предполагавшая реальной конкуренции между товаропроизводителями, законодатель утратил интерес к развитию института несостоятельности, необходимость в котором к 1960-м гг. полностью исчезает сначала из правоприменительной практики, а впоследствии из советского законодательства: Основы гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1961 г.[3] и Гражданско-процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. [1] уже не содержат каких-либо упоминаний о несостоятельности (банкротстве).

Таким образом изучение исторических особенностей правового регулирования тех или иных общественных отношений, в той или иной правовой сфере должно обращаться к историческому, юридическому, политологическому и иному (междисциплинарному) подходу, о котором пишет в своих работах Р.Ф. Степаненко [8], при помощи которого можно получить комплексное и системное представление об рассматриваемом объекте. При этом нисколько не умаляется значение частно-правовых подходов, где анализ конкретных правовых норм и динамики развития нормативной сферы, представляет для юридической науки особое значение.