Виктимность в современном мире: язык толерантности или дискриминации?

Недавно Анджей Сапковский, автор серии Ведьмак, дал интервью, в котором сказал одну острую фразу «В моих книгах цвет кожи героев не уточнялся». А почему так? Наверное, потому что из имен, обстоятельств и локаций, довольно очевидно какого цвета герои. Не грешно в книгах упоминать цвет кожи героев, например в романах про вампиров часто указывают на бледность или белоснежность кожи. В словах Сапковского нет правды, но есть страх. Страх, что его раскритикуют SJW (борцы за социальную справедливость), потому что если бы он сказал «да, некоторые мои герои белые и об этом прямо написано», то у самого автора появилась бы толпа ненавистников, которая назовет его расистом только потому, что в его книгах нет героев афроамериканцев или кто-то оказался белым. Это проявление «культуры виктимности».

Проблема негативного отношения к различного рода меньшинствам была одной из наиболее острых в любом обществе. Уже первые формы самоорганизации социума были связаны с идентификацией по принципу «свой» – «чужой». Формирование крупных многонациональных государств, появление мировых религий, развитие философских представлений об универсальности каждого человека – все это способствовало появлению принципов взаимоотношения людей на основе начал толерантности и закреплению соответствующих норм в стереотипах социального поведения личности и в государственно-правовых практиках.

В XX веке в Западной Европе, несколько позже в США и СССР, как на уровне общественного сознания, так и государственно-правовой идеологии прочно закрепляются представления о толерантном отношении к личности независимо от ее расово-этнического происхождения, формируется негативное отношение ко всем формам проявления нетерпимости. Толерантность весьма сложное понятие, у которого множество трактовок. По Хейду можно определить ее «ускользающей добродетелью» [5, с. 5].

Согласно Николсону, «толерантность как моральный идеал включает в себя следующие элементы:

• присутствие отклонения;
• нетривиальность, моральную важность этого отклонения;
• силу, которой обладает субъект толерантности для оказания того или иного воздействия на это отклонение;
• моральное несогласие субъекта толерантности с этим отклонением;
• не отторжение, т. е. отказ от использования этой самой силы;
• благость толерантности как отношения» [3, с. 74-87].

Процессы глобализации несут с собой новую реальность, которая противоречивым образом сочетает в себе предпосылки как для еще большего упрочения указанной тенденции, так и новые угрозы – парадокс толерантности, заключающейся в том, что «толерантность ведёт к исчезновению толерантности», поскольку терпимость к не толерантности приводит к повсеместному распространению последней. Следовательно, сохранение толерантности требует нетерпимое отношение к не толерантным, а самой толерантностью начинают пользоваться в угоду повышения своей общественной значимости, что привело в свою очередь к появлению культуры виктимности.

На наш взгляд, культура виктимности – это ценностно-идеологическая установка субъекта, проявляющаяся в стратегиях защиты собственной личности и социальной идентичности через делегирование ответственности за решение собственных проблем на других субъектов.

 Культура виктимности породила такую форму моральной иерархии, где жертва имеет первостепенное право на высказывание. Только нередко дискурс ни на что не влияет, а решение степени вины часто принимает сторона, считающая себя жертвой в единоличном порядке.

Вопрос, который мы ставим в данной статье – к чему в большей степени приводит распространение культуры виктимности: к развитию толерантности, где уважают права «жертвы», или к дискриминации «не жертв», которые зачисляются в «агрессоры» просто в силу обостренного восприятия отличий, отражающихся в информационном поле [4].

Для иллюстрации основных положений проблемы, обратимся к методу кейс-стади и продемонстрируем некоторые кейсы, остро обозначающие данное противоречие [1].

Существующие реальные кейсы, связанные с проявлениями виктимности, можно разделить на следующие группы:

– Кейс в сфере образования (нужно ли ограждать учеников и студентов от любых форм агрессии, проявления проблем, связанных с сексуальными домогательствами, психологические проблемы). Приведем пример, связанный с тем, как в статье сентябрьского номера «The Atlantic» описывается, как легко эта тенденция доводится до абсурда и способствует сужению интеллектуального пространства в пользу комфорта и нетерпимости. К примеру, обучающиеся на юридических факультетах могут просить преподавателей убрать из программы изучение законов о сексуальных домогательствах. Преподаватели вузов обязаны предупреждать о психологических триггерах перед тем, как начать обсуждение какой-либо темы (произведения искусства, исторического периода) со спорным содержанием. Это представляет собой некую надпись «шок-контент», которая предупреждает о том, что та или иная тема у отдельных людей может вызвать воспоминания о предыдущих травмах и негативном опыте.

– Кейс в сфере интернет-коммуникации и киноиндустрии (демонстрация информации, дискриминирующей или высмеивающей человека, истории, наносящие урон этической репутации). В качестве примеров достаточно сослаться на скандал, связанный с вручением премии Оскар, когда в числе номинантов не оказалось артистов-афроамериканцев.

– Кейсы в сфере искусства (запрет на творческое самовыражение). Довольно популярная корейская художница нарисовала фан-арт на персонажа игры. В своей работе она использовала довольно мягкие, теплые цвета для того, чтобы все смотрелось гармонично. Один из англоговорящих пользователей обвинил её в «whitewashed», высветление кожи персонажа, а затем украл её работу и отредактировал, изменив оттенок кожи и выставив в социальной сети в своём профиле без разрешения автора.

– Кейс в сфере языковой толерантности (запрет на использование определенных слов и выражений). К примеру, соответствии с речевыми кодексами некоторых вузов, спрашивать у человека азиатской, африканской, латиноамериканской внешности «Где ты родился?» значит выражать агрессию, так как вопрос ставит под сомнение возможность рождения человека с отличающейся внешностью на территории США.

– Кейсы, связанные с гендерной дискриминацией в рекламе. А именно по требованию трансгендерных людей компания Procter&Gamble согласилась убрать женский символ с упаковки прокладок Always. Но это вызвало возмущение у другой группы – феминисток, которые обвиняют компанию в отрицании женского пола [2, с. 14].

Таким образом, основываясь на представленных примерах и опираясь на предложенное нами определение культуры виктимности, мы выделим ключевые характеристики, отличающие данное явление:

– недопустимость дискриминации любой социальной группы;

– защита информационного поля от демонстрации агрессии (в том числе, и латентной) или критики;

– активное утверждение собственных прав и свобод через максимальную публичность;

– проявление солидарной позиции в отношении выявленного нарушения по принципу «эпидемии».

Итак, возвращаясь к вопросу, обозначенному нами в заглавии статьи «Культура виктимности: язык толерантности или дискриминации?», скажем, что однозначного ответа на данный вопрос пока дать невозможно. На сегодняшний день можно говорить о столкновении и процессов толерантности (когда осуществляется защита «жертв») и проявлений дискриминации как «чрезмерной защиты»: когда «нападающий» и «жертва» меняются местами. Какая из обозначенных тенденций победит – покажет время.

1. Артамонов, А. А. Толерантность: диктат или осознанный выбор? / А. А. Артамонов – Москва: NEWTONEW, 2017. – Режим доступа: https://newtonew.com/culture/tolerantnost-diktat-ili-osoznannyy-vybor
2. Гречко, П. Л. О границах толерантности/ П. Л. Гречко. – Москва: Свободная мысль – XXI, №10, 2005. – 18 с.
3. Николсон, П. П. Толерантность как моральный идеал / П. П. Николсон. – Екатеринбург: Урал, 2001. – 129-146 с.
4. Ривман, Д. В. О содержании понятия «виктимность»/ Д. В. Ривман – Ленинград: ВПУ МВД СССР, 197 – 195 с.
5. Хомякова, М. Б. Толерантность/ М.Б. Хомяков. – Екатеринбург: Уральский университет, 2001. – 628 c.