В исследованиях, посвященных Македонским войнам (и в целом противостоянии Рима и Эллинистического мира) есть огромное количество спорных вопросов, волнующих не одно поколение исторических исследователей, однако, итоги битвы при Киноскефалах (апофеоза всей Второй Македонской войны) не вызывают особых дискуссий.
В целом, причины поражения македонцев в данной битве были сформулированы еще в «Истории» Полибия, где древний автор выделял основными факторами превосходство римской военной структуры над эллинской, а также гений Тита Квинкция Фламинина (Polib. XVIII. 25, 28-32). В целом данные выводы не вызывают вопросов в научной среде.
Хочется сразу подчеркнуть, что данная работа ни в коем случае не претендует на такие фундаментальные вопросы, как качественное сравнение двух военных систем. Объективно, эллинистический мир по многим параметрам отставал от Рима (военном, политическом, социальном) о чем нам свидетельствует сам ход истории.
Но в отдельно взятом сражении – Киноскефалах, существует ряд несостыковок в источниках, которые приводят к неверной (по мнению автора) трактовке самого хода сражения. Таким образом, в итогах сражения не учитываются факторы, которые могли поспособствовать столь трагическому исходу для Македонии. Используя сравнительный и индуктивно-дедуктивный методы в данной статье, будет выдвинута гипотеза, которая способствует решению данной проблемы.
В целом, нужно сказать несколько слов, о том, как протекала II Македонская война. Рим, опасаясь усиления Филиппа за счет заморских египетских территорий (которые македонский царь, пользуясь неразберихой у Птолемеев, пытался прибрать к рукам), а также воспользовавшись недовольством Балканских греков, находящихся под контролем Македонии, решил вступить в войну. Сам конфликт протекал вяло в военном смысле: основная ставка делалась на войска союзников и дипломатию. Римская республика действовала фактически по принципу, который позже красиво сформулируют как «Разделяй и властвуй»: лишив дипломатическим путем, интригами и т.п. Македонию союзников, измотав их, римляне решились на удар.
Римляне начали искать генеральное сражение. Командующим римской армией был Тит Квинтий Фламинин – человек весьма талантливый, даже выдающийся. Так, он стал консулом, в возрасте меньше тридцати лет, перепрыгнув несколько должностей (Plut.Titus.2). Он отправился грабить Фессалию, что вынудило Филиппа тоже туда отправиться с войском. Армии близ Фер узнали, что они рядом друг с другом, несколько дней двигались параллельным курсом, разъезды иногда вступали в стычки (Liv.XXXIII.6).
Филипп двинулся к Скотусе, чтобы пополнить провиант и найти место для боя. Тит, узнав об этом, спешил обогнать македонского царя (Polib.XVIII.20. 3-4). На третий день, Филипп отправил часть фаланги собирать фураж и выслал авангард из легкой пехоты и кавалерии занять близлежащие холмы, прозванные Кинсокефалами – собачьими головами (Plut.Titus.8). Как сообщает Полибий, за день до этого прошел ужасной силы дождь, который привел к практически непроглядному туману (Polib.XVIII.7-8). Тит также выслал авангард занять холмы, это привело к тому, что две армии фактически столкнулись друг с другом. Завязался бой и оба полководца вынуждены были вводить дополнительные резервы [2].
Нужно несколько слов сказать о численности сторон. Филипп имел в своем распоряжении около 16 тысяч фалангитов, а также 4 тысячи легкой пехоты (фракийцы и иллирийцы), около 2 тысяч всадников и 1,5 тысячи наемников из Греции (Liv. XXXIII. 4). Для большинства исследователей данные цифры кажутся достоверными. [5, с. 48; 2; 6; 3, с. 51].
Ливий сообщает, что римская армия имела схожую численность пехоты, но небольшое преимущество в коннице (Liv. XXXIII. 4). Также у римлян были слоны – 10 штук. Зверев расписывает следующую комплектацию римской армии: 12 000 тяжелой пехоты, 5000 легкой, 2400 всадников, 10 слонов и 6000 пехоты, и 400 всадников этолийцев [2].
В целом, нет особых причин не верить данным цифрам из источников: проверить их мы фактически не можем, но учитывая мобилизационные ресурсы держав того времени, данные численности армий похожи на правду.
Что касается сражения, то в стычке на холмах участвовало уже около 5 тыс. человек с обеих сторон и Филипп, по сообщению Полибия, не рассчитывавший на сражение по причине погодных условий, местности и т.п. все-таки решился на бой, из-за успеха на поле боя своей легкой пехоты и конницы, теснившей врага (Polib.XVIII. 22). Римский полководец также начал строить свою армию.
Дальнейшие события широко рассматриваются Полибием. Именно данный автор являлся современником данных событий (не свидетелем, но видимо, знал очевидцев). По этой причине его повествование является наиболее близкое в действительности. Что касается других источников – это в своей массе труды анналистов, занимавшихся переписью более древних работ на рубеже веков до и нашей эры и в основном данное событие они описывали, черпая информацию именно из Полибия. По этой причине дальнейший сюжет битвы мы рассмотрим через повествование первоисточника – Полибия.
Проблема заключается лишь в том, что дальнейшее повествование древнего автора имеет множество несостыковок, в которых мы и попытаемся разобраться. Для начала рассмотрим, как происходило сражение согласно Полибию.
«Филипп, как только увидел, что большая часть его войска уже выстроилась перед лагерем, сам с пельтастами и правым крылом фаланги выступил вперед, сокращенным путем прошел к высотам, а Никандру, прозываемому Слоном, приказал наблюдать за тем, чтобы остальное войско следовало за ними тотчас» (Polib.XVIII.24. 1-3).
Легкая пехота царя погнала противника, однако была опрокинута подоспевшими линиями легиона и «…когда заметил, что те же самые войска его отступают и просят помощи, он вынужден был ради подкрепления их преждевременно отважиться на решительную битву, хотя весьма многие ряды его фаланги были еще в пути и поднимались на высоты. Соединившись с отступающими бойцами, он собрал всех их на правом крыле, как пехоту, так и конницу, а пельтастам и фалангитам приказал удвоить глубину строя и плотнее сомкнуться движением слева направо. Когда после этого неприятель подошел очень близко, Филипп отдал приказ фалангитам идти с опущенными сарисами в наступление, а легким отрядам прикрывать фланги.» (Polib.XVIII.24. 7-10).
Далее Полибий сообщает, что левое крыло македонцев не успело выстроиться, а Филипп с правым крылом развивал успех и теснил неприятеля. Тогда Тит «…сообразив, что одна только часть неприятельского войска примыкает к сражающимся, другая спускается еще с вершин, а третья стоит на вершинах, повел на врага свои манипулы со слонами впереди.» (Polib.XVIII.25. 5-6).
В итоге не успевшие построиться фалангиты побежали под натиском правого крыла римлян, а один из трибунов с 20 манипулами ударили во фланг и тыл крылу Филиппа, что привело к полному поражению и бегству всей македонской армии. (Polib.XVIII.26. 2-4).
Как итог – полное поражение македонцев, убитыми до 8 тыс., около 5 тыс. попало в плен. (Polib. XVIII. 27.6).
Самое главное, что полностью уничтожает логику повествования – маневры греческой армии. Каким образом пельтасты могли оказаться на обоих краях правого крыла фаланги? Это невозможно ввиду двух причин: во-первых, слева правое крыло фалангитов не могло быть прикрыто легкими пехотинцами, так как к нему должно промыкаться собственно левое крыло фаланги. Нет ни одного сведения в источниках (кроме этого), где говорилось бы о таком чудном построении. Сама по себе фаланга – неразрывный строй, имеющий мощь именно благодаря мощнейшему копейному натиску по всей линии фронта, когда фронт ломается – фаланга гибнет. Во-вторых, сам автор «Истории» упоминая безымянного трибуна и его фланговый удар в крыло Филипа ничего не говорит об прикрывавших его легких пехотинцах, что способствует еще большим сомнениям в реальности данного действа.
Кроме того, Полибий сообщает, что Македонский государь удвоил глубину построения и фаланги и пельтастов. Данное сообщение выглядит также нереалистично (может быть даже более). Так как использовать фалангу глубиной в 32 ряда вообще бессмысленно – эллинистическая фаланга и так имела весьма глубокий строй в 16 человек. Как считают многие исследователи, такой строй мог без серьезных проблем держать фронт против тех же римлян, не неся серьезных потерь благодаря весьма хорошей защите [8]. Ф. Сабин, выработав концепцию т.н. спорадических сражений считает, что сражения легиона и фаланги могли идти очень продолжительное время без чудовищных потерь и главным фактором поражений одной из сторон становились косвенные факторы, такие как удары во фланг, гибель командиров и т.д. [7]. При этом автор рассматривает сражения, где эллинистическая фаланга строилась в 16 рядов. Фалангой против Рима могли воевать даже в 8 рядов, как например делал Пирр (хоть и не по своей воле) и весьма успешно. У фаланги было большое количество минусов: низкая маневренность, незащищенность флангов, но главный плюс – как раз способность держать фронт фактически против любого противника.
Вдвойне странно выглядит то, что это решение якобы исходит от Филиппа – государя, который за 42 года проявления только 8 ни с кем не воевал. Он точно не мог не знать сильные и слабые стороны своей армии, а также не пользоваться опытом других (того же Пирра). А в повествовании Полибия, македонский царь фактически искусственно сокращает фронт в 2 раза, подставляя фланг под удар.
Таким образом, мы приходим к выводу, что подобное построение войска не только не дает никаких преимуществ, но и вредит в данной ситуации. Следовательно, можно сделать два вывода либо Полибий ошибся (а в таком случае мы знаем только то, что ничего не знаем), либо есть объективные причины произошедшего.
П. Конноли считает, что подобное перестроение было необходимо для разворачивания левого крыла фаланги [4, с. 205-206]. Однако данная гипотеза кажется сомнительной ввиду двух причин: сомкнуть строй в 2 раза – это весьма долгое занятие, особенно в условиях нехватки времени, о чем нам говорит источник. Второе – это искусственное сокращение фронта у построения, которое главную силу заключает в фронтовом натиске.
Поэтому вывод, следующий: если мы принимаем идею о 32 рядах, то этому должно быть практическое объяснение. А единственное практическое применение построения глубиной в 2 синтагамы (32 ряда) – марш. Именно маршевые колонны строились двойной глубиной для упрощения передвижения масс пехоты [4, с. 83]. Также, что македонцы были на марше косвенно свидетельствуют и сообщения Полибия о пельтастах, которые, то есть, то нет на левом фланге правого крыла: пельтасты (и другая легкая пехота) именно на марше строятся на флангах фаланги.
Из вышеперечисленного выходит следующая гипотеза: Филипп V, идя с сариссофорами на подмогу своей легкой пехоте и коннице нарвался на уже построившуюся римскую армию (которой кстати для этого нужно было банально меньше времени), осознавая, что он не успеет построиться всем фронтом он принял очень авантюрное, но, наверное, единственно верное решение. Он отдал приказ сомкнуть маршевые колонны и ударить в левый фланг в надежде его полностью разбить мощным натиском сарисс. Если вспоминать тактику эллинистической фаланги, то это также весьма успешно накладывается на данную гипотезу: одним из флангов разбить противника и начать заворачивать фалангу в тыл неприятелю, образуя фактически «бутерброд» из противника. Так воевал еще Александр Великий (при Гавгамеллах, например), используя для этого косой строй. И план, может бы и удался, но легионеры прогнулись под натиском македонцев, но не дрогнули, а левый фланг Филиппа так и не успел построиться и был смят пехотой республики. Роль слонов в успехе сражения если и была, то очень маленькой, так как животных было всего 10, да и римляне не особо умели и хотели их использовать [1, с. 16, 124].
Тоже стоит отметить, что Тит, согласно источникам, демонстрирует свой тактический гений, лично отдавая приказы начать движение правому флангу легиона (Polib. XVIII. 25.4) (Lib. XXXIII.9). То есть до этого, по логике источников армия просто стояла и ожидала пока их убьют. Конечно же и легион всегда будет атаковать всем фронтом и в данном конкретном сражении, весь правый фланг римлян, не имея практически (или вообще?) сопротивления продолжал двигаться вперед и зашел во фланг македонцам. Воспевание в данном действии заслуг Тита имеет скорее корни в личных симпатиях древних авторов к великому римскому деятелю.
Таким образом, была сформулирована гипотеза, которая позволяет восстановить нарушенную логику в повествовании источника. Объяснить действия Македонского царя Филиппа, который являясь весьма опытным полководцем, пройдя не одну войну, вряд ли мог совершать действия, напоминающие тактическое самоубийство. Он мог допускать ошибки и допустил, но не был безумцем. По этим причинам, сражение при Киноскефалах и можно назвать трагедией, ведь именно в данной битве нельзя сказать про однозначную доминацию римской военной системы, скорее причины крылись в банальных вещах: природном и человеческом факторе, случайностях и стечении обстоятельств.
Источники
- Полибий. Всеобщая история в 40 книгах. Т.2./ Пер. Мищенко Ф.Г. СПб.: Наука, 2005.
- Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах, М.: Наука, 1994.
- Тит Ливий. История Рима от основания города в одном томе/ Пер. Андрианова П. М.: Эксмо, 2018.
.png&w=640&q=75)
