Несмотря на ведущее положение знатных горожан в организации политического пространства средневекового города, роль народа в масштабных выступлениях и акциях неповиновения особенно заметна, как с идеологической, так и прагматической точек зрения. Конфликт, которому будет посвящена настоящая часть исследования, историками относится к обобщающему понятию «коммунальные революции» – то есть политическое движение в городах Западной Европы против сеньоров за самоуправление и независимость. Автор «Bellum Walterianum» так описывает начало противостояния: «Потом, перед Троицей в этом году [4, p. 105] появилась причина для конфликта между названным епископом (Вальтер фон Герольдсек – епископ Страсбурга в 1260 – 1263 гг.) и страсбургскими горожанами из-за прав, которые, по словам епископа, принадлежали ему. Когда не удалось об этом договориться, несмотря на усилия многих людей, на Троицыной неделе <…> горожане с оружием вышли из города, срыли гору Хальденбург и засыпали ров <…> опасаясь, что епископ поставит там замок для их притеснения и угнетения» [Ibid]. Фактически, речь идет о попытке восстановления епископом всей полноты феодальной власти над городом, которая была зафиксирована в том числе в Страсбургском праве, но вероятно естественным образом ограничивалась к тому моменту.
В действительности, реакция жителей Страсбурга, вероятно, в первую очередь, определялась здравым расчетом городских политических элит, посчитавших ситуацию подходящей для вооруженной защиты своих интересов. Так, например, в «Кольмарской хронике» автор пишет, что в 1293 г. во время спора страсбургских горожан с королем Адольфом некоторые из членов городского совета, «опираясь на число и силу горожан» предложили оказать правителю сопротивление. Шультгейс, отвечая на это предложение подробно сообщил собравшимся данные лазутчиков, свидетельствующих о крупном скоплении войск в лагере короля и описал возможные стратегические последствия сопротивления: «Кроме того, король перекроет Рейн при помощи князей, которые ему служат, так что никто не сможет к нам попасть. Затем он перекроет тракт, так что мы лишимся свободного входа и выхода в город. Более того, войско короля, если оно расположится в Эртейне, будет атаковать нас каждый день и полностью разорять все, что находится за стенами <…> Но даже если бы у короля была гораздо меньшая армия, чем на самом деле, и он не смог бы осадить нас, он все равно причинил бы нам еще большее зло, передав наши владения другим людям и лишив нас почти всего нашего состояния без боя» [3, s. 172]. Такая исчерпывающая осведомленность о вероятных сценариях развития событий демонстрирует постоянную готовность, исходя из текущей ситуации, предпринять действия, способные защитить интересы горожан (как общие – стабильность и «справедливость», так и частные – сохранение и укрепление власти городской элиты) – то есть, в одном случае, воздержаться от сопротивления, а в другом, напротив, его оказать. С другой стороны, это также указывает на существовавшее различие во взглядах на методы ведения горожанами внешней политики и участие в данном процессе прочих факторов, в том числе, вероятно, уже рассмотренного нами прежде понятия «угнетения», связанного с представлениями о справедливом феодальном правлении. То есть, в случае с противостоянием Страсбургскому епископу, горожане посчитали приемлемым риск аналогичной продовольственной блокады и отторжения городских владений (которое естественным образом произошло) [4, p. 106–107] и организованно выступили против епископской власти (имея для этого, очевидно, веские основания и политическую волю).
Правильно также будет отметить традиционно ведущую роль политических элит в организации и разрешении данного конфликта. Так, «достойные» и «благочестивые» мужи (и с одной и с другой стороны) выступают посредниками при заключении перемирия на время жатвы [4, p. 105] и в безуспешных переговорах о снятии интердикта [4, p. 112].
В соответствии со спецификой анализируемого источника, бедняки или народ чаще всего упоминаются при описании боевых действий. 15 июля всадники из лагеря епископа атаковали ворота у церкви Святого Аврелия, которые охранялись небольшим числом горожан. В схватке, по словам хрониста, «из горожан было убито три бедняка» и взято в плен еще несколько человек. Участие людей разной степени благосостояния в городском ополчении – обыкновенная практика, и, в этой связи, интересным кажется принципиальное разделение в источнике народной пехоты (peditibus civitatis) и всадников (eques), то есть благородных горожан. Так, перед решающей битвой «Вальтерианской» войны при Хаусбергене горожане, как сообщает хроника, «выстроили полки в боевой порядок, воодушевляя и подбадривая друг друга и особенно пеших, которым говорили: «Бейтесь сегодня с отвагой в душе и без страха во имя чести нашего города и за нашу вечную свободу и свободу наших сыновей и потомков»» [4, p. 110]. Подобные безусловно чувственные слова были направлены, таким образом, на наименее подготовленных и наиболее многочисленных горожан со средним и низким достатком, не имевших большого боевого опыта и обязанных в дальнейшем внести решающих вклад в сражение. Можно предположить, что под честью города понималось, уже обозначенное нами ранее понятие «справедливости» – то есть право на непредвзятое и уважительное судебное представительство и гарантии сохранения частной собственности. В свою очередь, вечная свобода, в нашем понимании, также указывала на сопротивление «угнетению», поскольку представить средневековый город (даже имперский) полностью вне системы феодального подчинения (пусть зачастую формальной) нельзя. Разумеется, необходимо учитывать характер исторического документа, склонного местами подчеркивать заслуги горожан в совместном сопротивлении епископу, однако, несмотря на это, в повествовании присутствует, с одной стороны, ощутимое выделение бедняков из массы городских жителей или граждан, с другой, напротив, косвенно подчеркивается их роль и роль народа (лат. Populi. – в значении, вероятно, людей с низким и средним достатком) в общем деле. Так, говоря о первом, необходимо подчеркнуть, помимо упомянутого разделение граждан на всадников, благородных и знатных мужей и народную пехоту (что соответствует логике описания боевых действий), так и выделение бедняков непосредственно в рядах городских войск [4, p. 109]. С другой стороны, внимание привлекает эпизод вылазки крупного отряда городских жителей в окрестные земли. 29 декабря горожане подошли к деревне Бройшвикерсхайм и обнаружили там много молодого вина; тогда бедняки стали его пить и быстро опьянели. Войска епископа, узнав об этом, стали переправляться через реку, стремясь атаковать горожан, которые тогда поспешили отступить. Бедняки, несмотря на уговоры сограждан, отказались покидать деревню и в результате были жестоко убиты подошедшим противником [4, p. 107-108]. Здесь автор сообщает, что за это войскам епископа отплатили в битве при Хаусбергене, где многие были убиты, и этого бы не случилось, если бы не вышеназванная ситуация [4, p. 108]. Бедняки, таким образом, фактически включаются в общее с остальными гражданами правовое пространство. Таким образом, структурно в среде горожан присутствует зримое разделение, в зависимости от благосостояния, но в вопросах общего дела, связанного с выбором дальнейшего пути развития города, простой люд, в источниках, представляется частью гражданской общины, готовой отстаивать свои интересы.
Итак, основные мотивы участия городского народа в политических акциях преимущественно прагматические: экономическое и правовое угнетение, нестабильность и несправедливость. Однако частные сословные интересы постепенно трансформируются, приобретая патриотическую и общенародную идеологическую основу, что можно наблюдать, например, в речи, обращенной к страсбургским пехотинцам перед битвой с войсками епископа. Для низших слоев населения мотив городского блага имел определенное значение, как ясная, объединяющая идея, поскольку частные их интересы сосредотачивались также в городских стенах и обеспечивались той особой культурной и правовой атмосферой, присущей средневековому городу.
