Среди множества статей Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующего наследственное право, есть одна очень емкая статья, касающаяся охраны интересов ребенка при разделе наследства. Звучит она следующим образом: «При наличии зачатого, но еще не родившегося наследника раздел наследства может быть осуществлен только после рождения такого наследника» [1]. В связи с развитием технологий, в том числе репродуктивных образовываются ряд правовых проблем, в том числе в сфере наследования. В частности, не ясно, имеет ли право наследования ребенок, рожденный с помощью суррогатной матери, в случае смерти последней, и наоборот; вправе ли переживший супруг распоряжаться замороженными эмбрионами после смерти супруга и имеют ли право наследования суррогатные дети, зачатые при жизни наследодателя, но рожденные после его смерти.
Гражданское законодательство Российской Федерации в ст. 1142 Гражданского кодекса к наследникам первой очереди относит детей, супруга и родителей наследодателя.
В соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации права и обязанности между родителями и детьми возникают с момента государственной регистрации в качестве родителей ребенка. Однако в п. 4 ст. 51 СК РФ говорится о том, что лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери) [2]. Таким образом, исходя из буквального толкования нормы семейного законодательства, в случае смерти суррогатной матери во время родов последняя записывается матерью рожденного ребенка в книге записи актов рождения ребенка. Данный юридический факт является основанием возникновения наследственных правоотношений между ребенком и суррогатной матерью.
Однако такое толкование хотя и отвечает действующему законодательству, но противоречит, на мой взгляд, самой идее суррогатного материнства. Так, в соответствии со ст. 55 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» под суррогатным материнством понимается вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору о суррогатном материнстве, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, половые клетки которых использовались для оплодотворения, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям и которые состоят в браке между собой, либо одинокой женщиной, половые клетки которой использовались для оплодотворения и для которой вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям.
Таким образом, основная цель суррогатного материнства – это предоставление лицам, которые не в силах самостоятельно реализовать свои репродуктивные права, возможности стать родителями своего генетического ребенка. Суррогатная мать, заключая договор суррогатного материнства, принимает его условия и понимает правовые последствия договора, которые заключаются в передаче ребенка генетическим родителям.
И самое, по моему мнению, важное – между суррогатной матерью и ребенком нет генетической связи. Как следствие, признание родительских прав заказчиков и регистрация ребенка только при наличии согласия суррогатной матери порождает проблему правового статуса ребенка, а также риск нарушения прав и законных интересов третьих лиц [6]. Речь идет прежде всего о наследниках суррогатной матери как по закону, так и по завещанию (если таковое было составлено суррогатной матерью до рождения ребенка), поскольку за ребенком сохраняется право наследования независимо от наличия завещания.
В силу ст. 1149 ГК РФ несовершеннолетние наследуют независимо от содержания завещания не менее половины доли, которая причиталась бы им при наследовании по закону (обязательная доля). Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 16 мая 2017 г. № 16 попытался разъяснить обозначенную проблему и указал судам на тот факт, что в случае отказа суррогатной матери дать согласие на запись родителями заказчиков данный факт не является безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание [7]. Однако данное разъяснение не решает проблему, если суррогатная мать умрет во время родов. Кроме того, оно вступает в противоречие со смыслом нормы п. 4 ст. 51 СК РФ.
В Российской Федерации этот вопрос может быть разрешен путем закрепления в семейном законодательстве РФ следующей презумпции: по умолчанию родителями ребенка должны признаваться заказчики по договору суррогатного материнства.
Еще одна проблема возникает в связи с наследованием суррогатными детьми, зачатыми при жизни наследодателя, но рожденными после его смерти. Поскольку закон не определяет правовое положение (правовой статус или правовой режим) эмбриона, неурегулированным остается вопрос, можно ли наследовать эмбрионы в случае смерти одного или обоих супругов, чьи половые клетки были использованы при зачатии [4]. Это уже вызывает серьезные проблемы на практике.
Наиболее яркий пример – это история Божены Рынски. Журналистка со своим супругом еще при его жизни заключили договор об использовании процедуры искусственного оплодотворения с последующим хранением замороженных эмбрионов в клинике. После смерти супруга Божена Рынска заключила договор с медицинской клиникой на осуществление процедуры переноса эмбриона другой женщине (суррогатной матери) для вынашивания и рождения ребенка. В марте 2020 г. у нее родилась девочка, которую журналистка в судебном порядке пытается признать наследницей умершего супруга и предъявила иск к наследникам по завещанию - детям наследодателя от предыдущего брака.
Этот судебный спор хорошо иллюстрирует потребность в существенной переработке норм семейного и наследственного законодательства, касающихся суррогатного материнства и получения наследства детьми, рожденных от суррогатной матери [3]. Так, именно в законодательстве должен быть разрешен вопрос о том, является ли эмбрион вещью (и тогда для него должен быть установлен правовой режим) или субъектом права с особым статусом. До этого момента противоречивость судебной практики неизбежна.
Показателен спор, рассмотренный Советским районным судом г. Ростова-на-Дону. В решении суд отказал жительнице Ростова-на-Дону в удовлетворении иска о признании замороженных эмбрионов частью наследства после смерти ее мужа, а также ее права о зачатии ребенка с помощью этих эмбрионов. В результате замороженные эмбрионы были уничтожены клиникой, которая проводила первую процедуру ЭКО. В обоснование своего решения суд ссылался на тот факт, что в договоре, заключенном между заказчиками и клиникой, содержалось условие, при котором в случае смерти одного (или обоих) из заказчиков клиника вправе утилизировать оплодотворенные умершим мужчиной клетки. Однако данный подход будет верным только в том случае, если эмбрион будет признан объектом гражданских прав.
Неразрешенным, таким образом, остается и вопрос о праве пережившего супруга распоряжаться замороженными эмбрионами после смерти супруга и, как следствие, приобретает ли рожденный в результате этого ребенок право на наследство. В примере с Боженой Рынской ребенок родился через год после смерти наследодателя.
Такая ситуация, с одной стороны, соответствует норме ст. 1116 ГК РФ, в соответствии с которой к наследованию могут призываться граждане, находящиеся в живых в момент открытия наследства, а также зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства.
С медицинской точки зрения зачатие представляет собой начало формирования и развития нового организма после соединения созревшей яйцеклетки со сперматозоидом. Пункт 1 ст. 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», раскрывая легальное определение вспомогательных репродуктивных технологий, указывает на то, что все или отдельные этапы зачатия возможны вне материнского организма (в том числе при применении донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, эмбрионов, суррогатного материнства и т.д.).
Поэтому подлежит применению норма ст. 1166 ГК РФ, согласно которой при наличии зачатого, но еще не родившегося наследника раздел наследства может быть осуществлен только после рождения такого наследника. При этом даже при наличии завещания новорожденный в соответствии со ст. 1149 ГК РФ имеет право на обязательную долю в наследстве.
В юридической литературе высказывается мнение о том, что необходимо согласие потенциального наследодателя при жизни на осуществление переноса эмбриона в тело женщины (биологической матери/суррогатной матери). Это дает возможность «потенциальному наследодателю» призвать «потенциального наследника» к наследованию как по закону, так и по завещанию.
Однако, с другой стороны, признание права ребенка, родившегося в результате вспомогательных репродуктивных технологий, приведет к неопределенности положения других наследников, которые в потенциале могут ждать бесконечно принятия наследства в ситуации, когда в медицинском учреждении хранится эмбрион наследодателя.
О.Ю. Малкин предлагает, например, ограничить время использования вспомогательных репродуктивных технологий после открытия наследства и установить срок шесть месяцев [5].
Актуальность наследования детьми, рожденными с помощью вспомогательных репродуктивных технологий, с каждым годом будет только возрастать. Должны быть решены проблемы наследования детьми, рожденными с помощью суррогатной матери, в случае ее смерти и наоборот; возможность/невозможность пережившего супруга распоряжаться замороженными эмбрионами после смерти супруга, дан ответ на вопрос, вправе ли наследовать суррогатные дети, зачатые при жизни наследодателя, но рожденные после его смерти.
Пока законодательство игнорирует эти проблемы, единственный способ их преодолеть - в завещании определить юридическую судьбу эмбриона, т.е. предусмотреть его право претендовать на наследство только в том случае, если на зачатие и перенос эмбриона была высказана нотариальная воля обоих лиц. Полагаем, что при отсутствии нотариального согласия родившийся ребенок не должен иметь права на обязательную долю в наследстве.
.png&w=640&q=75)
