Актуальность темы заключается в характеристике особенностей в одежде, связанных со стабилизацией общественно-политической и социально-экономической ситуации в СССР в послевоенные годы и характер принятия советского народа нового направления моды.
Когда конец военной эпохи ознаменовался победой СССР над фашистской Германией, жизнь постепенно начала возвращаться на круги своя – но женская половина населения не сразу приступила к пересмотру гардероба по причине жесточайшего дефицита, который диктовал собственные условия.
Нехватка материала остро отражалась на всех сферах производства второй половины 40-х, не говоря уже об одежде, а потому в ход шли любые тканевые изделия: шили из скатертей, занавесок, постельного белья – словом, из всего, что «попадало под руку». Фасоны женских костюмов напоминали своим видом военную форму – наплечники с острыми углами, вшитые в пиджаки и прямые юбки придавали женской фигуре мужские черты, удлиняя линию плеч и сужая бедра, создавая, тем самым, подчеркнутый силуэт. Юбки шили выше колена, несмотря на то, что ранее классикой являлась длина в пол. Объяснение тому – простая нехватка материала. Кроме того, многие женщины продолжали носить брюки из-за работ на производстве, что прежде могло показаться недопустимым.
Многие женщины сшивали вещи из различных видов тканей и материалов, что в наше время назвали бы «печворком» - постепенно подобный вещи входили в моду. Неподходящие по цвету пуговицы тоже обшивали тканью, чтобы они не выделялись из общей картины.
Яркие и броские цвета были совершенно не использовались, поскольку были маркими, а потому не практичны для носки. В основном, вещи шили из черных и коричневых оттенков.
Но уже в 1947 году Кристиан Диор дал толчок послевоенной моде, вернув прекрасному полу былую женственность в своей новой коллекции, однако, несмотря на то, что действие показа и эффект, который он произвел, можно было сравнить с эффектом разорвавшейся бомбы, заслуженное признание Диор получил не сразу. Хотя газеты и пестрили заголовками «New look», благодаря случайно оброненной фразе Кармел Сноу, главному редактору «Harper’s», Диора упрекали в отсутствии новизны и практичности и в непозволительно больших расходах ткани. И все же, несмотря на весь скептицизм, с которым был встречен Парижский показ, он произвел фурор.
В СССР «New look» прижился не сразу – лишь около 60-х годов новый стиль смог побороть строгий и непреклонный послевоенный.
Политика правительства СССР в отношении одежды строго-настрого запрещала любое проявление западных тенденций во внешнем виде советских женщин, но и она медленно прогнулась под их влиянием – всюду, даже во время Второй мировой, просачивались европейские фасоны. К примеру, из США массово прибывала гуманитарная помощь в виде ношеной одежды, распространяясь среди женщин СССР. Бывало, что они даже не имели понятия, как и с чем присланная одежда должна была надеваться – американские ночные сорочки преспокойно носили средь бела дня в качестве модных платьев.
Немецкие, французские, латиноамериканские и прочие модели стали проскальзывать на страницах советских модных журналов, а из освобожденной Германии стали возвращаться солдаты с трофеями из мира западной моды. В своих образах женщины начали подражать актрисам из мира европейских кинолент, привнося в свой гардероб новые элементы заграничного разнообразия.
Символом моды послевоенного времени стал «Журнал мод». Его первый номер поступил в продажу 7-го июня 1945-го года. Тираж издания был 10000 экземпляров. А цена – 75 рублей, что по тем временам считалось сумасшедшей суммой. Над выпуском сборника трудились ведущие модельеры. Послевоенную моду они собирали из множественных обрывочных пазлов. В ход шли элементы национальной одежды советских республик, а также модели, пользующиеся спросом зарубежом
Тем временем, сама «советская мода» никогда не останавливалась в своем развитии. За три года до нашумевшего показа Диора в Париже, в 1944 году, в Москве приступил к работе Дом моделей на Кузнецком Мосту. Кутюрье Дома ставили перед собой задачу в создании новой советской моды – уникальной, массовой, общедоступной и демократичной; внутри шли разработки повседневной одежды, спортивной и школьной форм.
Хотя государство было заинтересовано в продвижении «советской моды», снабжение Московского Дома моделей средствами из бюджета оно не предусматривало. План был таков – Дом сотрудничает со швейными фабриками, снабжая их выкройками манекенщиков. Но фабрики приобретать их отказывались, отдавая собственное предпочтение устаревшим довоенным моделям 20-30-х годов.
Послевоенная мода кардинально затронула и женские прически – волосы закалывали накрывали сеткой и накрывали головными уборами; парикмахерские и мастера не работали, причесывать волосы приходилось в домашних условиях, а потому завивка и укладка были непозволительной роскошью.
Макияж же, в отличие от скромного вида одежды, был достаточно броским – тушь, яркая, алая помада на губах, тени голубого цвета, брови окрашивали хной и тонко выщипывали ниточкой. Капрон был в дефиците, а потому девушки, для имитации колготок или чулок, рисовали карандашами стрелки. Кроме того, с фронта женщины привезли не здоровую, перенятую у мужчин моду на курение, и советских женщин очень часто можно было увидеть с сигаретой в руках.
В 1947 году Московский Дом моделей начинает самостоятельно шить партии одежды, которая перед тем, как появиться на прилавках магазинов, проходила через жесткую критику правительства, чиновники которого вносили крупные правки в эскизы, а потому готовая партия выходила на свет гораздо отличавшейся от первоначального вида.
Периодически представители Дома мод выезжали на показы и на производства или колхозы, тем самым «пропагандируя» новые модные новинки, распространяя модели фасонов по всему СССР.
Таким образом, женская мода послевоенных времен в СССР развивалась в рамках сурового дефицита, под строгим контролем советской власти и под неизбежным влиянием западной культуры, что не мешало ей покорять подиумы за рубежом и еще долгое время быть основой для современных модных трендов.
.png&w=640&q=75)
