Проблемы применения принципа добросовестности в рамках договорного права

Добросовестность, «являясь продуктом правового принципа формального равенства и соразмерности в отношениях обмена, отражает необходимое участие субъекта правового общения в формировании и поддержании правовых установок и принципов», поэтому предлагается закрепить ее в Гражданском кодексе в качестве одного из принципов из гражданского права. В самом общем смысле добрая совесть выражает, по-видимому, исходную позицию человека, который уважает своего контрагента, видит в нем равного себе и этим актом признания и уравнивания постоянно воспроизводит право на элементарном и тем самым на универсальном уровне [2, с. 33].

Принцип права, являясь идеологической основой всей системы, руководящим принципом, представляет собой общий уровень императивов для всех ее элементов. Практическая значимость принципов права заключается в способности выступать в качестве критерия надлежащего и ненадлежащего осуществления прав и исполнения обязанностей. Они, помимо прочего, способны разрешать коллизии норм, возникающие в процессе имплементации. Эти принципы служат ориентиром при осуществлении прав и обязанностей для всех субъектов правоотношений.

В настоящее время ГК РФ, помимо этого, закрепляет принцип добросовестности в отношениях субъектов. Анализируя п. 2 ст. 6 ГК РФ можно определить, что законодателем закреплены требования добросовестности, справедливости и разумности и они отнесены к общим принципам и смыслам гражданского законодательства, определяя, тем самым, ожидание верховенством права проявления этих принципов [1].

Также, следует определить, что ст. 6 сформулирована так, что фактически невозможно применить рассматриваемый принцип.

Представляется, что слабая роль добросовестности как общего принципа гражданского права в действующей редакции ГК РФ объясняется социально-экономической системой, существовавшей на момент принятия первой части ГК РФ, стремлением государства к законодателю целей становления и развития капиталистического общества, рыночных отношений, либеральной экономики. «Слабый» принцип добросовестности в сочетании со ст. статья 431 ГК РФ, устанавливающая буквальное толкование договора, приводит к тому, что даже если положения договора соответствуют обязательным нормам ГК РФ, в самом договоре могут быть зафиксированы явно невыгодные условия для одной из сторон. Существует проблема защиты одной из сторон от недобросовестной другой стороны по контракту. В качестве примера можно привести самые последние гражданские дела по искам о признании недействительными кредитных договоров в части уплаты комиссионных сборов за открытие и обслуживание счетов. Ряд банков действуют недобросовестно по отношению к своим клиентам, включая обязательное условие в кредитный договор при выдаче кредита – уплату таких комиссионных платежей. Поэтому введение принципа добросовестности в гражданское законодательство как одного из наиболее общих и важных принципов представляется чрезвычайно своевременным и справедливым [3, с. 14].

Кроме того, многочисленные, в том числе тяжкие, экономические правонарушения на этапе становления рыночной экономики, зачастую совершаемые под прикрытием норм гражданского права, выявили недостаточную полноту ряда классических гражданско-правовых институтов в законодательстве для новых условий, таких как недействительность сделок, создание, реорганизация и ликвидация юридических лиц, юридические интересы, уступка требований и передача долга, залогового имущества и т.д.

Рассматриваемые поправки к Гражданскому кодексу Российской Федерации позволят соответствующим образом конкретизировать более конкретные положения: о формах злоупотребления законом, многих нормах о недействительности сделок, введении института преддоговорной ответственности в соответствии с R. Хорошо известна конструкция Иеринга "culpa in contrahendo", которая позволяет верховенству закона вмешиваться в отношения сторон на этапе формирования контракта и согласования его условий. Такой подход требует, чтобы стороны больше фокусировались на конечном общем результате переговоров – контракте, а не на своих собственных интересах в этих переговорах.

С данной точки зрения общая цель сторон, которые начинают переговоры, признаются основной и наиболее важной, чем индивидуальные интересы каждой из сторон. Данный подход соответствует основным развитым правовым системам. Основное это то, что законопроект определяет основную сферу применения принципа добросовестности, т.е. установление обязанностей и прав, приобретение обязательств и прав, исполнение обязанностей и осуществление прав, и основная защита прав [5, с. 21].

Следует указать, что законопроект не определяет принцип, о котором ведется речь. Сложность и основные проблемы заключаются в установлении четкого содержания и границ этого понятия, потому как добросовестность в основном относится к числу оценочных категорий, и включает в себя элемент субъективного восприятия или иного действия. Ожидается, что в ходе правоприменения будут сформированы устойчивые представления об имманентности принципа добросовестности устойчивым фактическим и юридически значимым действиям. Основная роль в определении содержания гражданских норм с оценочными понятиями, и степени поведения субъектов относится суду [6, с. 25].

Именно суд оценивает правильность определения субъектом содержания оценочного понятия посредством совершенных действий. Участники правоотношений заранее не знают, когда-то или иное лицо будет недобросовестным. Неоднозначность оценочных понятий и как следствие возможность их неоднозначного толкования и конкретизации в процессе правоприменительной деятельности вызывают установления тех критериев, с которыми суд может работать [7, с. 41].

Однако новая редакция статьи 1 ГК РФ открывает широкие возможности для судебного толкования термина «добросовестность» участника гражданских правоотношений. Чрезмерно широкое понимание этого может привести к опасным последствиям в виде ограничения любой конкуренции между хозяйствующими субъектами. Для устранения случаев очевидной несправедливости в гражданских правоотношениях потребуется тщательное применение в судебной практике новелл ГК РФ, касающихся принципа добросовестности В ст. 10 ГК РФ в редакции законопроекта № 47538 устанавливает, что добросовестность участников гражданских правоотношений презюмируется. Это должно ограничить широкое понимание добросовестного поведения по смыслу статьи 1 ГК РФ в новой редакции.

Одной из проблем применения принципа добросовестность в вещных правоотношениях является противоречие между определением добросовестного приобретателя и смыслом ст. 234 ГК РФ, поскольку приобретатель по давности владения не может не знать об отсутствии права на вещь, за исключением возникновения права на основании сделки. В связи с этим такая характеристика давностного приобретателя как добросовестность представляется излишней [8, с. 21].

Принцип добросовестности имеет ряд механизмов, которые часто ошибочно принимают за самостоятельные явления и даже сравнивают с принципом добросовестности – запрет злоупотребления законом и эстоппель. На самом деле эти механизмы необходимы для наиболее эффективного регулирования гражданско-правовых отношений с использованием принципа добросовестности [9, с. 36].

Злоупотребление правом в российском гражданском праве следует определять как форму осуществления принадлежащего субъекту права, противоречащую его назначению и господствующим в обществе моральным принципам, посредством которой субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений. Другим важным признаком оскорбительного поведения является обязательное наличие соответствующего права: то есть субъект, не имеющий права, не может им злоупотреблять [10, с. 3].

Представляется, что отдельное закрепление эстоппеля в Гражданском кодексе Российской Федерации является излишним, однако если такие нормы есть в действующем законодательстве, необходимо дать законодательное определение этому понятию. Предлагается дополнить Гражданский кодекс Российской Федерации статьей, согласно которой участникам гражданских правоотношений будет запрещено недобросовестно противоречить своему предыдущему поведению.

Таким образом, такое совершенствование действующего гражданского законодательства в условиях современной экономической ситуации крайне необходимо. Мы должны полностью согласиться с мнением Хамроева Ш.С., который отметил, что требование добросовестного поведения необходимо там и тогда, когда позитивное право не регулирует надлежащее поведение [8, с. 128].

Мы предлагаем выделить следующие основные критерии определения добросовестности участников гражданско-правовых отношений: соблюдение условий договора. Этот критерий можно охарактеризовать как объективный, дело в том, что прямое нарушение условий договора добросовестным назвать сложно. Конечно, могут быть исключения, например действия в форс-мажорных обстоятельствах, но в целом этот признак добросовестного поведения можно считать одним из наиболее очевидных. Соблюдение закона. Так же, как и предыдущий критерий, мы отнесем его к объективному признаку добросовестности. В то же время указание субъектом на незнание определенных норм права не является освобождением от ответственности, но и не является однозначным с точки зрения добросовестности. Тем не менее этот признак добросовестности, как и предыдущий, можно назвать основным при доказательстве недобросовестного/добросовестного поведения.

Предотвращение действий, непосредственно влекущих причинение вреда имуществу, законным интересам других лиц. Этот критерий предполагает те действия, которые явно или при должной осмотрительности приведут к причинению вреда, например, значительное превышение скоростного режима при управлении автомобилем, оставление открытого огня (например, свечей) без присмотра в помещении. При таких действиях может и не быть намерения причинить вред, но сами по себе они (эти действия) являются фактом недобросовестного поведения, эксплуатации объектов и т.д. В случае возникновения определенных негативных обстоятельств субъект активно пытается предотвратить причинение вреда другой стороне [7].

Сокрытие информации, которая является существенной в данной сделке, контракте. Однако необходимо установить факт обладания такой информацией. В некоторых случаях это не так уж и сложно. Например, при аренде квартиры по договору аренды арендодатель не предупредил о том, что в квартире возникли проблемы с электропроводкой, в то время как арендодатель сталкивался с этой проблемой пять раз за месяц и вызывал электрика. Обозначенные критерии применимы именно как базовые, и, в целом, они формируют основу практики применения принципа добросовестности и его доказывания.

В более сложных случаях встает вопрос о доказывании субъективного отношения участника правоотношений к последствиям, нарушениям условий и т.д. остается под юрисдикцией конкретного суда и является довольно сложным. В целом, можно сделать вывод, что однозначного судебного толкования заявления и доказательства добросовестности участников гражданских правоотношений не существует. С одной стороны, поскольку в российском гражданском праве существует своего рода «презумпция добросовестности», доказывать это не обязательно, а наоборот, истцу необходимо доказать недобросовестность контрагента. С другой стороны, ситуация радикально меняется, если есть доказательства недобросовестности. На наш взгляд, такая позиция суда не упрощает, а еще больше усложняет практику применения исследуемого принципа в российском гражданском праве.

Законодатель объективно не в состоянии предусмотреть и урегулировать все возможные случаи поведения сторон, чтобы установить необходимое справедливое регулирование для каждого такого случая. Общее требование добросовестного поведения предоставляет правовые инструменты сотруднику правоохранительных органов, который, обнаружив несправедливость в конкретном инциденте, при отсутствии конкретной нормы для его разрешения может обратиться к общему положению.