Ирония как художественный приём: от античности к постмодернизму

Язык является неисчерпаемой сокровищницей средств комизма и сатиры. Сатирические тексты разных эпох имеют свои художественные особенности, которые подчиняются стилю автора и особенностям социально-культурного развития. Изучая художественные приемы и средства, мы обращаемся к комическому как к особой категории, чтобы узнать ее природу.

Комическое – это категория эстетики, выраженная в форме высмеивания, исторически обусловленная несовместимость данного социального явления, деятельности или поведения людей, их обычаев объективной реальности и эстетического идеала [1].

Отмечу, что средства создания комического – это средства, которые проявляются на художественном уровне, а также в свою очередь служат созданию комического эффекта в изображении событий, образов и явлений. Есть определенные функции средств комического. К примеру, это может проявляться как в создании веселой атмосферы произведения, так и в разоблачении отрицательных черт характера.

Комическое, по мнению многих исследователей, является неисчерпаемым источником, пополняемым благодаря человеческим взаимоотношениям. Особенностью комического есть то, что оно находит свое проявление целиком и полностью в человеческой среде. Эта категория помогает человеку по-другому воспринимать определенные явления и действия, а также подталкивает выделение отдельной ситуации в кругу зрения реципиента.

По содержательной классификации, к основным разновидностям комического относят: юмор, иронию, сатиру и сарказм. Эти виды находят свое проявление как в обыденном общении, так и в литературе. Отдельно подчеркну, что удачное сочетание, даже всех разновидностей комического, наблюдается только в прозе. Здесь ее проявления служат не только для придания произведению особой атмосферы, но и для того, чтобы автор смог прикоснуться к внутреннему миру читателя, помочь воспринимать его жизненные проблемы с положительной точки зрения.

Мне кажется, комическое не всегда сосредоточено на том, чтобы развеселить адресата. Особенностью является и то, что не все комическое подвергается ожидаемому осмеянию. Такие виды комического, как ирония и сатира, имеют целью насмешливо относиться к конкретной, иногда кричащей ситуации в жизни человека или отдельной черте характера, а также и социуму в целом.

В данном исследовании я хотела бы обратиться именно к той комической категории, которая пользуется большой популярностью в настоящем – к иронии.

В общем определении ирония (д.-гр. είρωνεία – лукавство, насмешка, скрытый юмор) – художественный троп, в котором выражается насмешливо-критическое отношение художника к предмету изображения, где содержание скрыто или противопоставлено явному. Более того, ирония должна создавать ощущение того, что предмет высмеивания не такой, каким кажется на первый взгляд.

Ирония, как разновидность комического, была известна еще с давних времен. Считается, что ирония возникла в древней Греции, и она означала «говорить ложь», «насмехаться», а ироник – это тот человек, который прибегал ко лжи с помощью слов. Еще Сократ применял иронию во время своих споров с софистами, тем самым разоблачая их претензии во всезнании. С течением времени ирония стала средством в создании не только высмеивания отдельного явления. Она стала приобретать более глубинное содержание [3].

Обращаясь к литературе ХХ-ХХІ веков, можно заметить, что авторы рассказов, романов, новелл и т.п. заставляют читателя задуматься, в первую очередь, над содержанием. Литература модернизма и постмодернизма несет в себе глубинное мировосприятие, наполненное философскими и психологическими соображениями. Кроме того, писатели прибегают к радикальным перевоплощениям своих героев, заставляя читателя не только видеть внешние факторы, но и побыть в роли героя, пережить вместе все, что с ним происходит в произведении.

Одним из современных произведений, автор которого сосредотачивается на многих стилистических приемах, среди которых имеет место категория комического, более того пронизывает свой замысел иронически, является роман «Щегол» американской писательницы Донны Тартт. Это произведение смело можно отнести к «золотому» фонду современной литературы, потому что авторский подход к написанию романа якобы позволяет прикоснуться к сердцу каждого читателя, в первую очередь, благодаря сюжету, а в конечном итоге из-за его психологической глубины.

Относительно иронии, в произведении «Щегол» она начинает существенно восприниматься в начале произведения. Когда главный герой вспоминает о своей умершей мамаше, он замечает, что «...she worked part-time as a model though she was too uneasy in front of the camera to be very good at it; whatever she had, it didn't translate to film» [2] или при рассказе швейцара, который «…Though he was pouchy in the face from drinking (sometimes he turned up on the night shift smelling of J&B), still he was wiry and muscular and quick-always kidding around, always having a cigarette break on the corner, shifting from foot to foot and blowing on his white-gloved hands when it was cold, telling jokes in Spanish…» [2]. Создается впечатление, что автор пытается ободрить своего героя и потенциального читателя во время рассказа печальной истории, применяя ироническое «количество» при изображении матери парня. Также по описанию швейцара, Теодор Декер, так зовут главного героя, выражает свою симпатию к этому крохотному мужчине опять-таки сквозь призму иронии.

Уже из первой части романа «Щегол» мы наблюдаем, что герой не только видит отдельные отклонения во внешности и в поведении других людей, но и полностью признает и свое несовершенство. Например, когда Теодор размышляет о своих интуитивных возможностях, он говорит: «…I like to think of myself as a perceptive person (as I suppose we all do) and in setting all this down, it’s tempting to pencil a shadow gliding in overhead. But I was blind and deaf to the future; my single, crushing, worry was the meeting at school» [2]. В этом случае ему важно найти свои определенные изъяны, о которых он без страха и колебаний, якобы открывает дверь в свою душу и сверхвозможности для того, чтобы читатель понял, какой это человек на самом деле. Этим автор подчеркивает, что главный герой – это ребенок, который в тот момент, когда Теодору исполнилось тринадцать, не мог задумываться о будущем, тем более заглядывать туда без чрезвычайных возможностей. Я думаю, здесь есть и подростковое преувеличение ситуации личных способностей. Это указывает и на то, что писательница прибегает к психофизиологической передаче контекста.

Таким образом, в ходе данного исследования я обращаюсь к особой языковой категории как категории комического и уделяю особое внимание изучению иронии, которая в свою очередь относится к разновидности комического.

Следовательно, ирония понимается в нашем представлении как средство передачи комического, приобретающего смысл только при учете теоретико-аспектного подхода к ее реализации в тексте. В общем смысле, ирония подвергается изучению и основывается на том, что содержание авторского замысла не всегда лежит «на поверхности». Ее имплицитность побуждает реципиента обращаться к собственным фоновым знаниям или источникам, которые помогут ему раскрыть непонятные, внутренне заложенные представления автора о том или ином явлении.

1. Верещагин Е. М. Лингвострановедческая теория слова / Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров. – М. : Рус. яз., 1980. – 320 с.
2. Donna Tartt. The Goldfinch [Электронный ресурс]. – режим доступа к книге : https://www.readanybook.com/online/565108#356868
3. Ирония. Электронная энциклопедия. Режим доступа – https://ru.wikipedia.org/wiki/Ірония